Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру
– И сорвем, наконец, эту мерзкую тряпку! – воскликнул Гераклов.
– Насрывались уж, и не надоело? – проворчал Грымзин.
– Сорвем, но позже, – примирительно сказал Oтрадин. – Для начала установим за ними наблюдение, а в решающий момент будем брать. Так что предлагаю не откладывая двигаться в путь.
* * *– Да существует ли он вообще в природе, этот клад? – задался вопросом Лукич, когда была вырыта яма диаметром в три, а глубиной в полтора метра.
– Петрович уверен, что существует, – откликнулась Степановна. – Раз есть карта, значит, должен быть и клад.
– A если все эти карты и указатели – фуфло?
– Ну что ты, ведь их составляли солидные люди, в Москве к тому же. Не зря ведь Кузьмич дуба дал, едва мы к нему заявились...
Штурман отложил заступ:
– Слушай, Степановна, в тюрьме Матисса библиотека есть?
– Есть, а то как же.
– Ну вот, просто Петрович за эти годы книжек начитался, вроде "Золотого жука", и крыша у него поехала.
– Не думаю, – покачала головой Степановна, – не такой человек наш Петрович.
– Ну, тогда давай копать дальше. – Лукич с силой вонзил лопату в сырую землю, и она наткнулась на что-то твердое.
* * *Прячась за густым кустарником, пять человек прошли вдоль берега, а затем поднялись на пик Гераклова. Как раз у подножия креста-самолета обнаружилась песчаная площадка, где они решили расположиться. Вероника Николаевна сладостно вздохнула, вспомнив, как пыталась здесь склонить Егора к любви. Жаль, что Кисси помешала... Гераклов же, напротив, кидал свирепые взоры наверх, на красное знамя, представляя, как он будет рвать его на мелкие кусочки. Кстати, именно теперь он получил возможность рассмотреть его вблизи и убедиться, что похожий на паука значок внутри белого круга представлял собой не то, что он думал раньше, а серп и молот. Грымзин, оглядывая остров своего имени, прикидывал, где построит отель "У тети Кисси", а где – филиал "ГРЫМЗЕКС"a. Лишь радист с адмиралом, чередуясь, разглядывали в бинокль небольшой уступ на склоне горы, где в яме копошились Лукич и Степановна.
– Что за черт! – не удержался от восклицания радист, увидев, как штурман и мотористка выволакивают из ямы огромный железный сундук. Степановна резко обернулась, но Oтрадин успел прижаться к земле.
– Ну вот и сбылась "мечта идиота", – усмехнулся Лукич, присев на сундук. – Что делать будем?
– Как что? Вскрывать! – с энтузиазмом заявила Степановна. Она со знанием дела обошла вокруг заветного сундука и потрогала огромный ржавый замок. – Так его не откроешь, будем ломать.
– Внимание, господа, будьте готовы, – шепотом предупредил Oтрадин своих спутников.
– Всегда готовы! – один за всех ответил Грымзин.
Лукич и Степановна взяли лопаты и принялись поддевать крышку сундука. В это время их соперники начали по знаку Oтрадина медленно ползти вниз и вскоре оказались за спиной у заговорщиков.
В тот миг, когда амбарный замок слетел и крышка медленно, со скрипом начала открываться, Oтрадин и его спутники набросились на пиратов: радист и политик схватили Степановну, а банкир и адмирал – Лукича. Вероника с вожделением смотрела на сундук, не решаясь подойти поближе – будто из него исходила какая-то зараза. Мотористка и штурман бешено дергались, пытаясь вырваться, но перевес был явно не на их стороне.
Когда пираты поняли тщету своих усилий и затихли, слово взял Oтрадин. Еще тяжело дыша после потасовки, он резко выплевывал каждое слово, отчего они падали на головы присутствующих, как тяжелые камни:
– Господа, я должен предупредить вас – и тех, и других, что содержимое данного сундука является собственностью Кислоярской Республики и что самое большее, на что вы можете рассчитывать – это на двадцать пять процентов стоимости. Разумеется, если будете себя хорошо вести.
– A ты кто такой?! – прорычал Лукич.
– Кто я такой? – Продолжая одной рукой крепко держать свою возлюбленную Степановну, Oтрадин вытащил из внутреннего кармана "корочку" и продемонстрировал ее всем присутствующим.
– Вот это класс! – вырвалось у Степановны. На фотографии был изображен Андрей Владиславович, но в дамском платье и с дамской же прической. Если верить документу, то его предъявителя звали вовсе не Андрей Oтрадин, а Екатерина Кручинина. A верить поневоле приходилось, так как на удостоверении стояла печать Президентской канцелярии, а рядом с нею -размашистая подпись старшего помощника Президента майора Селезня.
– Ну и как же вас теперь называть? – вздохнул Гераклов.
– Можете звать по-старому, – беспечно ответил радист, пряча удостоверение в карман, – а можете просто – радистка Кэт.
– Да, против власти не попрешь, – пробормотал Грымзин. – Мы ведь все-таки законопослушные граждане. Не все, конечно, и не очень законопослушные...
– Вероника Николаевна, у вас руки свободные, посмотрите, что там в сундуке, – попросил Oтрадин.
Вероника с трудом откинула скрипучую крышку и не без наслаждения погрузила руки в сундук. Однако вместо вожделенных бриллиантов и золотых слитков нащупала какие-то шершавые бумаги.
– Ну, что там? – нетерпеливо вопросил Грымзин. – Не томите!
Курская вынула плотный листок, лежащий наверху, сдула с него пыль и зачитала:
– Почетная грамота. Выдана Кислоярскому отделению НКВД за успехи в деле борьбы с врагами народа (троцкисты, кулаки, космополиты, врачи-отравители – нужное подчеркнуть). Подпись – Л.П. Берия.
– И это все?! – удивился Гераклов.
– Нет, не все. – Вероника заглянула в ящик. – Там еще какие-то вымпелы, знамена и, – девушка чуть покраснела, – порнографические открытки...
– Мерзавец! Подонок!!! – вдруг завопила Степановна и истерически забилась в объятиях Гераклова и Отрадина-Кручининой.
– Кого вы имеете в виду? – поинтересовался радист, с трудом удерживая разбушевавшуюся мотористку. – Неужели меня?
– Петровича! – крикнула Степановна. – Встречу – убью! Говорил -куча золота, куча золота...
Когда она изнеможенно замолкла, слово взял банкир Грымзин:
– Я хочу сделать официальное заявление. Уважаемый Андрей Владисла... то есть уважаемая... ну, в общем, не буду говорить за всех присутствующих, но лично я отказываюсь от своей доли клада в пользу Кислоярской Республики, лояльным гражданином коей...
Однако докончить официальное заявление банкиру не удалось, так как в дюйме от виска Гераклова с реактивной скоростью пролетел какой-то снаряд и в нескольких метрах позади кладоискателей вонзился в землю. То был костыль кока Серебрякова.
Опешивший Грымзин на секунду ослабил хватку на Лукиче, но этого достало, чтобы штурман выхватил из кармана револьвер и произвел неприцельный выстрел. Черное платье и белое боа Вероники обагрились кровью. Однако выстрелить в другой раз Лукичу не удалось, так как адмирал внезапно укусил его за руку. Револьвер упал прямо в яму, а Лукич со Степановной, воспользовавшись всеобщим переполохом, бросились наутек. Но их никто преследовать не стал, ибо все кинулись к Веронике.
