Пэт Ходжилл - Затмение луны
Холли вышел.
– Повернись, – грубо бросил Торисен пленному.
Он перерезал веревку, стягивающую запястье недруга. Тот потер руки, чтобы восстановить в них ток крови, потом снял шлем и выплюнул кляп. Его молодое лицо было бы вполне красивым, если бы не непомерно раздутый нос. Осторожно дотронувшись до него, пленник сказал, обидчиво и гнусаво поскуливая:
– Я думаю, ты его сломал.
– Меня бы это не удивило. Почему ты это сделал. Переден?
– Откуда ты знаешь, что это я, а не один из этих треклятых перевратов?
– Меня навело на такую мысль несколько вещей. Во-первых, в лесу ты звал Черныша. Не так уж много людей за пределами Южного Войска знают мое прозвище. Во-вторых, я узнал твои доспехи и стиль боя. В-третьих, только мы двое выбрались из того смертельного круга, сохранив здравый рассудок. Но я все-таки был не совсем уверен, пока ты сам не подтвердил мои догадки. Так почему, Пери?
– О Трое. А что еще ты мне оставил?
– Я?
– Да, ты, черт возьми! – взорвался он. – Забрал место командующего Южным Войском, принадлежащее мне по праву, настроил отца против меня. Ты докладывал ему о каждой моей малейшей ошибке, разве не так? Ты преднамеренно давал мне невыполнимые задания, чтобы сообщать моему отцу, что я ни на что не способен!
– Пери, я никогда не спрашивал с тебя больше, чем с любого из моих офицеров, и я никогда не говорил Ардету больше того, что должен, особенно про тебя. Теперь жалею.
– Ты врал ему! – Это был уже истерический вопль. – Ты украл его любовь! Теперь ты его сын, а не я!
– Пери, это неправда.
– Правда! – Он заметался по комнате. – Ты хочешь правды? Ты не оставил мне ни клочка власти, ни крошки веса! Ты никогда не доверял мне, и твои офицеры тоже. А когда они стали моими, когда я наконец-то получил командование, стали ли они преданы мне? Нет! Они хранили верность тебе, как я не повернусь, талдычили, как бы сделал это великий Торисен. Проклятие!
Он засопел и утер кулаком нос – опять пошла кровь. Торисен молча протянул платок.
– Когда пришла весть, что Рой выступил на север, – продолжил тот, – мои помощники говорили, что следует совершать мелкие набеги, чтобы задержать их. Это ты так бы сделал. Но я знал, что могу повернуть Рой, знал, и я бы повернул, если бы твои драгоценные офицеры – да, и солдаты тоже! – не подвели бы меня!
– Ясно, – сказал Торисен. Голова его внезапно закружилась – и от усталости, и от знания, которым он вовсе не жаждал обладать, но которое уже не остановить. – И что случилось потом?
– Меня взяли в плен. Перевраты объяснили мне, каким же я был дураком, сразу не заявив свои права. Они показали, как я еще могу занять свое законное место. Свое? – Он дико расхохотался. – Нет, твое! Норфы лишились власти, когда тридцать лет назад твой отец, как побитая дворняжка, улизнул в ссылку.
– Значит, они посулили сделать тебя Верховным Лордом. – Торисен вздохнул. – Пери, ты был и навсегда останешься дураком.
– Может, да, а может, и нет. Но я еще могу отомстить. Как думаешь, что почувствует мой отец, когда услышит обо всем, что я сделал и почему?
– Это убьет его. А я обещал защищать его интересы. Теперь Переден рассмеялся совсем непристойно.
– Попробуй, – выдавил он. – Только попробуй.
Он бросил скомканный испачканный платок на пол и, ухмыляясь, презрительно повернулся к выходу. Три быстрых шага, и Торисен оказался за его спиной. Левая рука лорда скользнула вокруг горла Передена, ухватившись за его плечо, правая поймала подбородок.
– Я держу свои обещания, Пери, – сказал Торисен в ухо молодого человека и затем быстрым поворотом сломал Передену шею.
Тот рухнул бесформенной кучей. Торисен смотрел на труп сверху вниз, тяжело дыша. Ему вдруг стало не хватать воздуха в этой палатке. Холщовые стены движутся… Нет, это он сам падает. Что-то темное показалось у входа, и крепкие руки подхватили лорда. Он моргнул. Теперь под ним была кровать, а над ним склонялось круглое лицо Харна, подобное полной луне, неуместно обросшей бородой.
– Все в порядке, Черныш, все в порядке. Не волнуйся. Он того не стоит.
– Ты слышал?
– Достаточно. Он заслужил худшего. Что теперь? Торисен чуть оттолкнул Харна и сел. Разум опять был ясен, как безоблачный свод неба.
– Отнеси его на костер к остальным перевратам и, Харн, позаботься сперва о том, чтобы его не могли опознать.
– С удовольствием. Уж панихиды по нему петь не буду. – Выражение его лица поменялось.
– Что?
Харн запинался, бормотал, но рассказал наконец о певице Золе.
– Милостивые Трое, – тяжело уронил Торисен. – Если мы выиграли сражение, то почему же все вокруг становится все хуже и хуже? Это и моя вина. Я должен был объяснить ей, к чему приводят укусы мерлога. Что ты с ней сделал?
– Ничего. Она сейчас на нижнем лугу среди раненых, помогает отобрать умирающих от тех, кто еще может выжить.
– Чтобы мерлог был полезен?
– Я тоже не понимаю. У нее вообще чудное отношение ко всему – она, конечно, не счастлива, что произошло такое, но ей интересно, что будет дальше. Странная женщина, и теперь еще больше, чем прежде. Даже и не знаю, что сказать. А! – Он встряхнулся. – Где шлем? – Он подобрал каску Передена и надел ее на голову молодого человека, закрывая лицо. Потом взял тело под мышки. – А ты отдохни, Черныш.
– А как же мои люди?
– Много же ты добра для них сделаешь, если будешь каждые десять минут падать в обморок. Пусть ты и упрям, как всегда, ладно, но, ради бога, не будь к тому же и глупцом. Отдыхай.
И он ушел.
Торисен вздохнул и снова растянулся на койке. Харн прав. Несколько часов двара полностью не восстановят сил, но наверняка помогут. Трое, как же все болит. Техника Сенеты позволяет держать себя в руках, но и она ничто против усталости. Но через пять минут он негромко ругнулся и вскочил.
– Глупец, глупец, – бормотал лорд, разыскивая и натягивая на себя всю старую одежду, какую только возможно, в том числе и полинявшую красную куртку Бура. Потом он вышел наружу.
Солнце только что встало, когда в лес вслед за золотым барсом вошел очень высокий человек. Кот привел его прямиком к дыре и нырнул внутрь. Туман истончался. Два переврата – один без головы – лежали на подстилке из измятых папоротников, медленно подергиваясь. Тела их распухли, как у утопленников, и даже сейчас продолжали покрываться новыми пятнами синяков. Третий переврат неподвижно лежал поблизости. Барс недоверчиво обнюхал их всех и рванулся к дальней стене – только для того, чтобы сразу же отскочить, шерсть дыбом, когда ему навстречу из зарослей, рыча, поднялся огромный серый волк.
Великан заколебался, потом медленно приблизился и опустился на колени.
