Дмитрий Чистов - Время колесниц
Наступил вечер; всё выше и выше катилось по небосводу колесо луны; её холодное серебристое сияние мешалось с багровыми отсветами гуляющих по городу пожаров. В по-осеннему быстро сгущавшихся сумерках боевая повозка Эдана мчалась по полю в поисках Гнатала. Кермайт направлял лошадей от костра к костру, но гревшиеся у мерцающих в темноте огней воины в ответ на расспросы лишь качали головами. Некоторые припоминали, что видели вождя тордингов ещё засветло, прикрывавшим во главе своей ближней дружины пятящуюся под непрекращающимися ударами врага фалангу; говорили также, будто Гнатал вместе с сыновьями Хольдера возглавил преследование отступающих к броду колесниц вардингов.
— Остановись, Кермайт, — промолвил наконец Куллд. — Транд очень плохо выглядит; если мы продолжим свои блуждания в темноте, завтра Гнатал получит лишь остывшее тело любимого сына. Следует хотя бы согреть воды, чтобы промыть ему раны!
Так они и поступили. Топлива в округе оказалось в избытке: насобирав расколотых щитов, изломанных древков копий и стрел, а также разбив парочку отлетевших от чьей-то повозки колёс, Талес наскоро развел небольшой костерок. Куллд сразу же занялся раненым. Транд был совсем плох; его загорелое широкоскулое лицо побелело и осунулось; у рта постоянно выступала розоватая пена, которую горбун заботливо вытирал краем клетчатого головного платка, тихо постукивая пальцами по маленькому бубну.
— Ты сможешь его вылечить?
— Сомневаюсь. Удивительно, что он вообще ещё жив, — заметил Куллд, прислушиваясь к неровному похрипывающему дыханию Транда. — Я сделаю всё возможное, однако даже моим духам не под силу вытащить душу умершего с того света обратно!
— Сейчас нам как никогда пригодилась бы помощь наших богов, — заметил Талес. — Куда же они все подевались?
— Удалились на ту сторону реки для серьёзного разговора, — объяснил сын Вана Пращника, смешивая кончиком ножа на ладони какие-то перетёртые травы. — Думаю, на данный момент численность богов из Племён в округе уже достигла двух полных дюжин; кроме того, непрерывно прибывают новые. Разделившись на два лагеря, они спорят и угрожают друг другу. Тем не менее дело до драки не дойдёт — всех слишком напугала смерть Ингена и та расправа, что вы во главе с Фехтне устроили Аравану. Ещё никогда до сегодняшнего дня Младшие Боги не гибли от руки своих Соплеменников!
— Откуда тебе известны такие подробности? — поразился Талес.
— Я держу пяток духов-лазутчиков. Они регулярно докладывают мне обо всём происходящем вокруг на расстоянии до десяти—пятнадцати лиг.
— Наверное, это очень удобно! — Огненный маг впервые поглядел на горбуна с искренним уважением.
— Само собой!
— Как они поступят с болгами? — спросил Эдан.
— Скорее всего отпустят и позволят забрать с собой тело князя. Племена побаиваются прародителя бол-гов, поэтому они не пожелают вступать с ним в новый конфликт. Разозлившийся хозяин Мирового Древа совершенно непредсказуем: он может выкинуть всё, что угодно! К тому же люди знают его как Ирмина и почитают за своего героя-заступника. Словом, война с Болгом не добавит Младшим популярности.
Куллд сменил перевязку, наложив на рану Транда компресс из приготовленного снадобья. Аккуратно приподняв пальцем веко воителя, он внимательно изучил радужную оболочку и мрачно заключил:
— Вряд ли протянет до утра!
Они сидели, поджав ноги, вокруг костра. Тишину ночи лишь иногда нарушали голоса птиц, доносившиеся от воды, или далёкие оклики людей, занятых поисками раненых товарищей на поле боя.
Через некоторое время маг насторожился и стал озираться вокруг, взяв в руки свой резной ясеневый посох:
— Скажи, Куллд, что за тени бродят повсюду, издавая такие странные стоны?
— Это всего лишь гэнит, хищные призраки, пришли на место прошедшей битвы,— ответил шаман, не переставая выстукивать на своём бубне замысловатый ритм. — Они питаются душами умерших, по тем или иным причинам задержавшимися на этом свете. Гэнит слетаются к местам смерти подобно осам, слетающимся на мёд. Сейчас, к тому же, совершенно особое время: ночь Окончания Года. Эти сутки не принадлежат ни прошедшему году, ни наступающему завтра; они вне времени, вне круговорота сил и цикла природных явлений. По этой причине грани между нижними и верхними мирами, а также между царствами мёртвых и живых ненадолго истончаются, проникнуть через преграды в обоих направлениях не составляет большого труда. Один день и одну ночь каждому позволено путешествовать между мирами, хотя немногие о том знают, а среди них ещё меньше тех, кто пользуется этим знанием. — Смех горбатого полубога слышавшим его больше напоминал сухой кашель. — Не следует страшиться гэнит; живым они не несут угрозы. Боюсь, что вокруг сейчас прогуливаются значительно более могущественные существа, привлечённые из отдалённых миров светом нашего костра! Как бы в подтверждение его слов из темноты выплыла чья-то фигура. Эдан потянулся к рукояти меча, но Кермайт быстрым движением остановил его руку: на освещённое пространство неспешной походкой вышла молодая женщина. Она носила длинную, до пят, льняную тунику, её русые волосы были заплетены в три косы; на плече гостьи примостился серый дрозд, а у левой ноги ковылял седой пёс.
— Радуйтесь, добрые люди! — промолвила гостья. —-Не пустите ли нас погреться в эту холодную осеннюю ночь у своего огня?
Куллд заметно напрягся; он во все глаза пялился на девушку и её животных, но не проронил ни слова.
— Радуйся и ты,— ответил хольдеринг, — мы готовы принять каждого, не имеющего дурных намерений. Не назовёшь ли ты нам своё родовое имя, женщина?
— Ты можешь называть, меня как тебе заблагорассудится, Кермайт,— улыбнулась она.—- В разных краях меня величают по-разному, а полное перечисление имён заняло бы всю эту волшебную ночь. И что такое имя? Лишь шум листопада, шорох песка на дне ручья, слово без чувства, дождь без облака, струна без арфы, крыша без дома.
Воин, которого подобные словесные упражнения всегда ставили в тупик, бросил взгляд на своих товарищей. Эдан вопросительно смотрел на Куллда, Куллд смотрел на гостью.
— Почему же мы не слышим песен и музыки? Вы расселись здесь словно на похоронах, а не на празднике Окончания Года, — недовольно заметила девушка, нарушив затянувшееся молчание.
— Не до веселья нам, — неохотно ответил Эдан. — Слишком многие сложили сегодня головы; слишком много смерти и страдания выпало на этот день. Один из лучших витязей славного рода умирает сейчас у нас на руках; воистину, мы не намерены шутить и смеяться.
Юная особа кокетливо наморщила носик:
— Ты удивляешь меня, жрец Бринна из младших Племён! С каких это пор смерть перестала быть предметом для смеха и шуток? Поверь мне, природа человека такова, что именно распад и увядание он всегда находил наиболее забавным. И разве может быть иначе? За бытием всегда приходит небытие; за расцветом — упадок; после поры сбора урожая непременно наступает праздник Окончания Года, на котором жизнь передаёт свои права на весь мир госпоже смерти. Однако каждый дурак знает, что после зимы настанет весна; травы снова зацветут, а из лопающихся почек на деревьях распустятся молодые листья. Так было всегда. На смену смерти вновь приходит жизнь, потому можно лишь радостно смеяться, наблюдая этот непрерывный танец вселенной по кругу!
