Марина Дяченко - Преемник
Она ждёт. Она на пороге.
Всю жизнь его награждали ни за что и ни за что наказывали… От него ждали не того, что получалось потом. После давних потрясений его жизни текли, переливаясь одна в одну, без неожиданностей, ровно, как ухоженная дорога… Жизни, потому что их было, кажется, несколько, он сбился со счёта ещё в первый раз… А теперь, возможно, наступает конец…
…Я червяк. Мокрица. Ларт, помоги…
Теперь тот, другой, мальчик с похожим именем стоит на извечном кольце… Он изберёт свой путь, кольцо изменит форму, мир изменится либо погибнет…
Ох, как надоели эти патетические фразы. Гибель мира… Гибель…
Небо, опять. Душно… Не надо!.. Ларт… Помоги. Явись сейчас и помоги мне, я слаб… Я стар и слаб, я не маг… Ларт, приди, явись из могилы, останови!..
И я тоже билась о свою плёнку. Все мы бились о свою плёнку, пытаясь прорваться туда, где был сейчас он; наши души расшибали себе голову, подобно мухе перед закрытым окном.
И был Скиталец. Он видел больше — но стоял к нам спиной, и только короткие смутные обрывки…
«И она войдёт, и Привратник откроет, и станет ей слугой и наместником…»
«Петля тумана на мёртвой шее. Видишь, с неба содрали кожу… И вода загустеет, как чёрная кровь…»
«И она войдёт!»
«И она войдёт!»
«И она…»
И тогда клубок, стоявший во мне, ринулся наружу.
То, за что не страшно умирать. За что даже весело умирать — да хоть сейчас, только…
К одному существу.
Четыре других существа…
И этот, Скиталец с выжженной душой, в бреду повторяющий имя…
…которого я никогда не слышала.
И ящерицы. Маленькие золотистые зверьки на полу, на столе, на моих коленях…
Ящерицы из чужого бреда.
…и чем больнее, тем крепче сплетаются пальцы.
Обречены. Навсегда. Обречены на эту боль…
…и слава ей.
* * *Праматерь дверей.
Грань между миром и тем, что Вне.
Прообраз твой — у каждого порога. За порогом — Дверь.
И на пороге — Привратник.
Я, Привратник, хочу услышать, как скрипят твои петли.
Я хочу увидеть, что будет с миром и что станет на его месте.
Я хочу…
не оборачивайся. там пепелище. поздно
…Обуглившийся сад с горелыми трупиками соловьёв. Так устроены пауки, живущие в этой банке, такой огромной, что горлышко её кажется небесами… Вот тянется доверчивая рука, желая, может быть, коснуться или погладить, — и вот её прижигают калёным железом. Вовеки… Ибо тот, кто я, никогда не будет понят тем, кто не я. И каждый из нас иголка в теле другого, иголка, способная испытывать боль…
Подушечка со смеющейся рожицей. Иглы в щеках, иглы в глазах…
С тех пор как я потерял себя… Я потерялся. Часть меня осталась там, в залитой солнцем комнате, где можно петь, смеяться и плакать, зная, что тебя услышат…
Как тяжело идёт засов. Как тяжело ты дышишь — там, за Дверью; ты устал ждать? Ты проявляешь нетерпение? Ты, у кого в запасе вечность?
вечность — как пустая комната. унылое занятие — слоняться там из угла в угол
У меня дрожат руки… И тоже не терпится. Маленький червячок в душе — тот самый. Мышка, привязанная к ножке стула; её боль — моя власть. Палач, сын палача…
А почему ты до сих пор не здесь? Столько раз являлся? И никто не открыл?
мгновения как песок. вчера я войду, завтра родился ты
Никто не возжелал править миром? Вместе с тобой? «И Привратник откроет и станет ей слугой и наместником»? Где твои наместники, Сила?
только дважды. третья попытка — волшебная
Ты шутишь… Ты не любишь магов. Они противны тебе… Но я ведь так и не стал магом до конца. Я — маг-не маг… Как Руал Ильмарранен…
огненную лаву он променял на слёзы и сопли
Если я не пущу тебя… Ты придёшь снова?
пустишь. ты для этого рождён. у тебя нет другого пути. скорее
Признайся — придёшь?
я войду. я войду! кто бы ни был… ты играешь не с огнём даже, а… не шути. скорее, Луар
Не злись… Конечно, я открою. Один только раз оглянуться.
не оглядывайся. там пусто
Один взгляд в эту пустоту, которая когда-то была жизнью.
нет
Один взгляд…
нет!
Там…
ничего. пепелище. нету! не…
Взрыв.
Треснула плёнка. Треснула и расползлась, скатываясь трубочками, оседая, уходя…
У ног Танталь упал зазубренный осколок зеркала.
Исступлённый зов. Зов из последних сил — Луар…
Он обернулся.
Призрак ладони на залитом дождём стекле. Ниточка дыма над погасшим светильником. Влажный песок, ноги проваливаются по щиколотку, книжная пыль, звон клинков… Узкий гроб, плывущий над лестницей, башни, отражающиеся в реке, мокрый флаг, облепивший лицо знаменосца…
Белая до голубизны подушка. Складка…
Морщина на её лице. Хрупкие суставы белых пальцев.
Из последних сил протянутые руки. Дотянуться…
Смятая трава. Щепка в потоке…
Луар!!
— …Спаси! — кричала я Скитальцу.
Губы старика беззвучно шевелились, и я понимала слова. Два пути. Только два… Впустить или умереть. И если он изберёт…
Каждое утро, когда тёплые лучи, когда тёплые губы, когда рука, откидывающая занавеску… Каждый вечер, когда костёр во дворе, когда книги и лампа, голоса, жёлтый свет твоих окон… И всё это…
Два пути.
Остановись!..
Засов замер, потом в последний раз скрежетнул…
…и упал, освобождая вход.
Скиталец отшатнулся, закрывая глаза руками. По моим мыслям резанул его беззвучный крик; волна ужаса, серого и жёсткого, как наждак. И детская рука в моей ладони сразу сделалась холодной как лёд. И шпага на полу забилась, будто удушаемая змея.
«И деревья поймают в липкую паутину ветвей… И земля закричит разверстыми ртами могил…» Далёкий, невыносимо жуткий звук. Затыкай уши.
Дверь открылась…
Дверь.
* * *Теперь ты взрослый, сказал Фагирра. Теперь ты пришёл туда, куда я всю жизнь мечтал добраться. Теперь ты — преемник мне; я желал стать Привратником и совершал ради этого кровавые глупости, но Пришелец Извне не стоял в ту пору на пороге, и я проиграл. Но ты — ты продолжение меня, ты совершил то, к чему я стремился и за что я умер, ты стал тем, кем мне стать не довелось. Я горжусь тобой, сын. Ты достоин могущества…
Засов скрежетнул и упал, освобождая вход.
Дверь качнулась.
Никто не любит пустоты. Сосуд должен быть заполнен, а ты, Луар, сосуд…
Не здоровайся через порог.
Скрип… этих петель…
