Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Хранитель Силы
— Есть другой паспорт! Мне дал его Гриф.
— А, это который ты спрятал в кабинете борделя? Кажется, у мулатки, смазливенькой такой?..
— Можно воспользоваться им!
— Нельзя. Там делали ремонт и паспорт нашли, — она опять зашептала. — Соглашайся, когда мы еще выкроим хотя бы месяц свободного времени? А тут целых пять месяцев полной воли!
— Это в тюрьме?
— Я та женщина, с которой можно сидеть в тюрьме!
— Но мне необходимо выйти отсюда и исполнить свой урок! Не могу вернуться назад, пока…
— Не разведешься с женой? — спросила Дара. — Но этого уже не требуется. Барон сам убьет ее.
— Убьет?..
— Да, сегодня ночью.
— Все-таки убьет…
— Кстати, ты не обманул, Барбара действительно похожа на меня. Но как ты мог ошибиться? У нее же разные глаза — левый голубой, а правый зеленый. А теперь посмотри в мои? Ты не дальтоник?
Он посмотрел, но сказал о другом:
— Сегодня в полночь мне нужно быть в одном месте. Адреса не знаю, но найду.
— Ты хочешь спасти ее от смерти?
— Я хочу выполнить свой урок!
— Хорошо, — легко согласилась она. — Но потом мы вернемся сюда.
— Потом хоть куда… И еще, мне надо добыть оружие.
— Я возьму у надзирателя пистолет, на время…
— Не годится… Нужен арбалет и стрелы. Где можно ночью достать арбалет?
— Что-нибудь придумаем, — легкомысленно отмахнулась она. — Когда здесь кормят? Знаешь, я за эти дни так проголодалась… Воровать пищу у заключенных как-то нехорошо, а бегать каждый раз в закусочную — оставлять тебя без присмотра…
* * *Они выбрались из тюрьмы через служебный вход — охранник за пультом безмолвно нажимал кнопки, отпирая автоматические замки на железных дверях. И когда открыл последнюю, с некоторой тревогой посмотрел в образовавшийся коридор, после чего стал куда-то названивать.
— Спокойно, — уже на улице сказала Дара. — Это вышел тюремный врач, а охранник звонит его жене, чтобы готовила ужин. Они так всегда делают. Самое смешное начнется потом, когда эскулап действительно пойдет домой! Но этот сторожевой пес за вечер выпил уже три банки пива…
Поплутав по соседним улицам, остановились на перекрестке и Хортов, сосредоточившись, попытался выбрать направление.
— Нет, мы пойдем сюда! — опередила Дара, посверкивая в сумерках бриллиантами в волосах, рассыпанных по синему плащу.
Он подчинился. Через четверть часа они оказались у музея, по ночному темного, с мерцающими огоньками охранной сигнализации.
— Подожди меня здесь, — она подошла к высокой двери парадного входа, оставив Андрея на углу. — Я скоро!
Через минуту массивная дверь открылась и послышался возмущенный старушечий голос:
— Послушайте, Клаус! Сколько можно звонить, чтоб вы открыли? Опять спали?..
Дара вошла в музей, и вместе с ней пропал брюзжащий голос.
Хортов встал за угол — смущала тюремная одежда, мимо шли редкие прохожие и оглядывались на него. Стайка угловатых, развинченных подростков и вовсе остановилась возле него, покрутили головами, один приблизился на расстояние вытянутой руки, но вдруг чего-то испугались, вздрогнули разом и одновременно сорвались с места, как вспугнутые галки.
Она появилась через семь долгих минут со старинным арбалетом в руках. Причем человек, сидящий в музее, пожелал ей спокойной ночи.
— Вот тебе оружие, — Дара вручила арбалет. — Только стрела была единственной.
— Больше и не нужно. — Хортов попробовал взвод — механизм работал, стальной лук изгибался мягко и пружинисто.
— Нашла в запасниках, — пояснила она, с любопытством следя за Андреем. — На стендах висят одни точные копии.
— Теперь ты пойдешь за мной, — заявил он. — Не отставай.
Под ногами почему-то очутились железнодорожные шпалы, а Дара совсем не умела ходить по ним, семенила или шагала широко, через одну, и скоро выдохлась. Сначала Андрей взял ее за руку и поставил на рельс, но высокие, стальные каблучки скользили по металлу. Тогда он взял Дару на руки и понес вместе с арбалетом, но через несколько минут сзади забренчала электричка, пришлось сойти с самой короткой дороги и напрямую, через пакгаузы, Хортов вынес ее в город и поставил на землю.
— Отсюда недалеко… Только бы не опоздать!
Запоздалые прохожие, все встречные-поперечные, отчего-то махали им руками, выкликивали приветствия и радовались, а назойливое такси уже несколько минут катило за ними вдоль тротуара и не отставало на поворотах, пока Дара не забросила в машину горсть палых листьев. Таксист обрадовался, прокричал вслед что-то благодарное на арабском языке и отстал.
Потом они очутились возле Бранденбургских ворот, и Дара неожиданно засмеялась, встала перед ними на площади с стала махать руками, изображая знаменитую регулировщицу движения военного времени. И на мгновение преобразилась — плащ превратился в солдатскую брезентовую накидку, на голове пилотка и в руках — флажки. Только в волосах остались бриллианты… Хортов сморгнул видение, подхватил ее под руку и повлек дальше. Это ее баловство сбило с толку, Андрей ощутил, как исчезает чувство пути, рвется ниточка, за которую он держался. Покрутившись на месте, будто стрелка компаса, он наконец выбрал направление и побежал. Куда-то исчезли с улиц люди, хотя не было еще двенадцати, не стало машин, и вдруг погасло уличное освещение и реклама.
— Это знак! — обрадовался он. — Еще немного!
Миновав несколько кварталов, Андрей резко повернул вправо и остановился перед высоким, готическим зданием, зажатым современными домами. В узких окнах брезжил зеленоватый свет.
— Это же костел, — сказала спутница.
— Он здесь, — Хортов взвел тетиву арбалета и вложил стрелу. — Открой, пожалуйста, дверь.
Дара взошла по ступеням, потянулась рукой к медной ручке и вдруг отдернулась и отступила. Андрей тотчас оказался рядом.
— В этом храме готовится черная месса, — проговорила она. — Там есть жертва… Кажется, мальчик… Или женщина!
— Открывай!
Она обернулась на восток, постояла несколько секунд, вскинув руки, затем резко рванула ручку двери…
В глубине храма горели две свечи, заслоненные широкой спиной, так что виделся лишь их отблеск на стенах и распятии. Андрей медленно шел по проходу между скамьями, и человек у алтаря так же медленно разворачивался. Теперь его лысый череп освещался с затылка, над головой возник желтоватый нимб, зато лицо стало темным и неразличимым.
— Я ждал тебя, — сказан он шелестящим от хорошей акустики голосом. — Знал, что придешь.
Хортов остановился в пяти шагах, держа арбалет у бедра.
— Вот я и пришел. Где жертва?
— Жертва — это я, — показалось, он усмехнулся. — Впрочем, и ты тоже.
