Стивен Эриксон - Полуночный Прилив
Вопросы без ответов. В эти дни их стало слишком много.
Он шел в более знакомую часть дворца. Впереди были тренировки с оружием, и он поймал себя на мысли, что ожидает физического утомления как блага. Пусть утихомирит какофонию мыслей.
* * *Багг размышлял о том, что в существовании мертвеца есть очевидные преимущества. Подняв камень с люка в полу склада, он открыл зияющую черную дыру, в которой виднелось первое кольцо ветхой бронзовой лестницы. Беглецы — мертвецы не нуждаются в пище и воде. Да даже и в воздухе. Спрятать таких почти не стоит труда.
Отсчитав все двадцать три ступени лестницы, Багг вышел в тоннель, грубо вырубленный в твердой глине и затем обожженный до крепости кирпича. В дюжине шагов впереди виднелась кривая каменная арка с каменной же дверью, покрытой трещинами и знаками. Древние могилы вроде этой — редкость. Большинство просели под весом города или просто так глубоко ушли с грунт, что стали недосягаемы. Ученые старались расшифровать странные письмена на дверях и могилах, простые люди просто дивились, зачем склепам двери. Язык знаков был ясен лишь настолько, чтобы понять — они содержат проклятия и как-то обращены к Страннику. И то и другое — достаточный повод, чтобы их избегать. К тому же после взлома нескольких гробниц стало известно, что ничего особенно ценного там нет. Особенно странно, что все каменные, лишенные резьбы и украшений саркофаги оказываются пустыми. Ходили также недоказанные слухи, что расхитителей гробниц постигала ужасная участь.
Дверь этой могилы лишилась защитных чар в результате неравномерного проседания камней. Теперь ее можно было открыть легким толчком.
Багг зажег лампу, используя коробочку с углями, и поставил светильник на порог. Затем толкнул створку плечом.
— Это ты? — донесся из внутренней тьмы голос Шерк.
— Кому же еще?
— Лжец. Это не ты, это Багг. Где Теол? Хочу говорить с Теолом.
— Он не расположен, — ответил Багг. Распахнув дверь, он вошел в могилу и занес туда лампу.
— Где Харлест?
— В саркофаге.
Здоровенный каменный гроб стоял без крышки. Багг заглянул внутрь. — Что ты делаешь, Харлест? — Он поставил дампу на край.
— Прежний жилец был высоким. Очень высоким. Привет, Багг. Что я делаю? Лежу.
— Это я вижу. Но зачем?
— Тут нет кресел.
Багг повернулся к Шерк Элалле. — Где бриллианты?
— Здесь. Ты нашел то, что мне нужно?
— Да. Умеренная цена, большая часть сокровища останется при тебе.
— Пусть все, что осталось в шкатулке, возьмет Теол. Себе оставлю добычу со складов.
— Ты уверена, что не желаешь часть добычи? Теол будет счастлив получить половину. Ведь весь риск был твой.
— Нет. Я воровка. Всегда смогу найти еще.
Багг оглядывался. — Потерпите здесь еще немного?
— Почему бы нет? По крайней мере, сухо. И тихо, по большей части. Но мне нужен Аблала Сани.
Из гроба донесся голоса Харлеста: — А мне нужны острые зубы и клыки. Шерк сказала, что вы сможете их достать.
— Уже начали работать над этим.
— Хочу быть страшным. Мне это очень важно. Практикуюсь в рычании и шипении.
— Можешь не беспокоиться, — ответил Багг. — Ты будешь воистину устрашающ. Во всяком случае, это…
— Не спеши, — бросила Шерк. — Есть слухи о грабеже в поместье Геруна Эберикта?
— Нет. Не удивительно, если подумать. Исчез неупокоенный брат Геруна, в ту же ночь, когда некий великан побил большую часть охраны. Кроме этого, что можно проверить? Неужели кто-то осмелится влезть в кабинет с его чарами?
— Если я сожру человеческую плоть, — сказал Харлест, — она будет гнить в желудке? То есть я буду вонять. Мне это нравится. Люблю думать о таких вещах. Смрад судьбы.
— Чего? Шерк, они даже могут не знать о том, что грабеж состоялся. А даже если и знают, ничего не сделают до возвращения хозяина.
— Надеюсь, ты прав. Но все равно пошли за Аблалой. Скажи, что мне его не хватает. Его и его…
— Скажу. Обещаю. Что-нибудь еще?
— Сама не заню. Дай подумать.
Багг ждал. — Ох, да, — произнесла она. — Что насчет этих могил? В саркофаге был труп.
— Ты уверена? Откуда?
На него уставились мертвые глаза. — Мы это знаем.
— О. Ладно, ладно.
— Так что ты знаешь?
— Не очень много. Язык дверей принадлежит вымершему народу, называвшемуся Форкрул Ассейлами. Они коллективно отражены в персонаже, известном как Фулькр Странник. Сами могилы построены для Джагутов, другой вымершей расы, которую мы почитаем под именем Оплота Льда. Чары должны были помешать усилиям третьей расы, Т'лан Имассов, заклятых врагов Джагутов. Они преследовали их самым жестоким образом, включая и тех, что решили освободить свое место в мире — к примеру, выбрав нечто близкое к смерти. Их души уходили в Оплот, оставляя тела замороженными, и тела хранились в могилах вроде этой. Т'лан Имассам это не нравилось. Так или иначе, Форкрул Ассейлы считали себя независимыми арбитрами этой войны и очень долго вмешивались в нее. Кроме этого, — пожал Багг плечами, — сказать особо нечего.
Харлест Эберикт во время монолога слуги медленно поднимался из гроба. Сейчас он смотрел на него. Шерк Элалле стояла неподвижно, как это умеют мертвые. Затем произнесла: — Еще вопрос.
— Давай.
— Об этом все слуги знают?
— Насколько понимаю, нет. Я просто ловил слух здесь, слух там.
— Такие слухи, о которых даже ученые Летераса не слыхивали? Или ты все по ходу дела придумал?
— Стараюсь избегать выдумок.
— И получается?
— Не всегда.
— Багг, пора тебе уходить.
— Да, так будет лучше. Прикажу Аблале навестить вас ночью.
— А нужно ли? — сказал Харлест. — Я по натуре не вуайерист…
— Лжец. Конечно, ты тот самый.
— Ладно, я соврал. Это ложь полезная, и я буду ее придерживаться.
— Неубедительная позиция…
— Громкое заявление, учитывая, кто ты и чем скоро займешься…
Багг поднял лампу и осторожно отступил. Спор разгорался. Он сместил дверь на место, стряхнул с рук пыль и вернулся к лестнице.
Оказавшись на складе, Багг закрыл провал камнем, подобрал свои чертежи и поспешил на ближайший строительный объект. Последнее приобретение «Конструкций Багга» некогда было красивой школой, в которую ходили лишь дети самых богатых горожан. Там были и жилые помещения — школа относилась к учебным заведениям «тюремного» типа, очень популярного в столице. Какие бы темные дела не творились в ее стенах, им пришел конец, когда одной особенно сырой весной обвалилась стена подвала, вывалив в грязную жижу кучу маленьких человеческих костей. А во время следующего собрания учащихся провалился пол главной аудитории, похоронив в заполнившей черную яму вонючей грязи треть преподавателей и детишек. Больше половины тел так и не удалось достать. Хлипкость конструкции вызвала громкий скандал.
