Марик Лернер - Юность воина
Молодая женщина, стоящая с непроницаемым лицом за спиной у Верховной, нагнулась и что-то сказала в самое ухо.
— Скажем, доходы с Фосье, Шантийи и Пламера. Три Сестры и три деревни.
Ну да, отметила Джеки. Все они знают. И сумму тоже. Неплохие деньги оттуда идут. Знать точно сумму услуг заранее нельзя. Может выйти и так и эдак.
— Заметь, я не прошу Рогачев!
— Не сами деревни. Или выплаты за поселки, или лес под расчистку. Одно из двух.
— Как я могу сейчас говорить о переселенцах…
— Придется выбрать.
— Ты выросла, девочка, но стоит ли обижать меня?
— Ты назвала цену, я согласилась. В чем унижение?
— Надо же иметь возможность поплакаться и под это дело нечто стребовать?
— Ты шутишь? — изумилась Джеки.
— Надеюсь, с возрастом ты сообразишь, что и Верховная Жрица человек. Даже появишься без дела. Просто поболтать.
— Да я…
— Ладно-ладно, — отмахнулась та, — мы не в бою. Искусство торговаться заключается в том, чтобы соперник ушел довольным и в уверенности, что обжулил партнера. Лишь дураки думают, что цель — отобрать все. Кто с тобой будет иметь затем дело? Лучше взять немного и постоянно, чем один раз много. Поэтому купцы и молятся Великому Обманщику и Плуту.
— Мы не купцы!
— Брось, основное твое занятие в ближайшем будущем — считать золото. Война требует три вещи: денег, людей и готовности драться. Почти всегда две последних зависят от первой. Иногда и клинки обнажать не приходится — подари мешок с империалами, и все враги оближут тебе ноги, а ворота неприступной крепости распахнут мгновенно. Империей правит золото. Про честь и долг забыли напрочь. Если ты таких вещей не понимаешь, ничто не поможет. Сковырнут с теплого места достаточно скоренько. Молчишь? Видимо, не безнадежна. Каждый человек имеет цену. И она не обязательно в деньгах выражается. Одному нужна женщина, другому земля, третьему знания или удовольствия. Купить можно любого.
— Ты не веришь в честь? Все кругом предатели?
— Какая преданность от сидящего на цепи? Поводок должен быть свободным. Оставляй людям иллюзию свободы.
Джеки непроизвольно глянула на молчаливо присутствующих Сестер.
— Храм — это другая ситуация, — прекрасно поняла слепая. — Наши обеты, кроме всего прочего, делают нас равными в основном — подняться до моего места сможет любая.
— В теории.
— Конечно, — легко согласилась Верховная Жрица. — Будучи нескромной, а главе Храма и нельзя иначе, я могу уверенно заявить: таких, как я, в мире очень немного.
— Все мы единственные в своем роде.
— Это уже не дерзость простительная, а натуральная глупость, — поморщилась слепая. — Кто мало знает, лучше бы выслушал, прежде чем делать выводы. Скоропалительная реакция до добра не доводит.
— Я прошу прощения.
— Слышу в голосе смирение, а не раздражение. Все-таки я права, и ты не безнадежна. Ты пытаешься слушать и понять собеседника. А порывистость пройдет с возрастом. Мне ведь даже не надо кости бросать и руны проверять. Я столько разных людишек, людей и человеков повидала… Ладно. Оставим это. Я хочу сказать, что магов, специализирующихся в некой отдельной отрасли, достаточно много. Универсальных, которым подвластно все, — единицы. Их имена могут быть и неизвестны обычным людям.
— То есть ты — один из немногих живущих в мире гениев?
— Теперь в голосе присутствует некое сомнение. К сожалению, должна признаться, случайно обоснованное. Я всего-навсего гений в одной области…
— Какой?
— А вот Ацела, — Верховная Жрица проигнорировала вопрос, показав себе за спину — универсальный. Она может почти все. И я отдаю ее тебе.
— Спасибо, — растерянно сказала Джеки. Она впервые не знала, как реагировать.
— Когда-нибудь она заменит меня.
Женщина шевельнулась за спиной. Ей, похоже, не понравилась идея.
— Не сегодня, не завтра. Я еще поживу. Так что уж помни. Я тебе друг, а она — следующая Верховная, и постарайся не строить из себя нанимательницу, коей обязаны за деньги. Я ведь ничего ужасного не требую?
— Нет.
— Даже принести мне голову Императора, — она хихикнула, — многие бы согласились в качестве ответной любезности. Я не стану требовать лишнего. Просто помни — Абсолютного Знания и Истины не существует. Учиться приходится всю жизнь, и ошибки непременно будут. Слушай людей. Они должны всегда иметь право возразить и высказать личное мнение. Пока идет совещание. А вот потом — исполнять без раздумий!
Глава 28
Защищать подданных
Деревня Чужаки возникла неожиданно.
Обычно перед деревней начиналась полоса расчищенной земли. Люди — твари ленивые и первым делом сводят деревья вблизи жилищ. Даже если и опасности поблизости никакой. Здесь, далеко от властей и в глухом лесу, случалось неоднократно всякое. И медведь забредает без спроса, и лихие люди выскочат нежданно. Так что практически всегда и частокол присутствует, и мешающий обзору кустарник с не только старыми, но и новыми деревьями постоянно пропалывают.
— Беспечно живут, — буркнул Олаф, ни к кому не обращаясь.
— Так это же переселенцы, — ответил ему брат, — бараны неученые.
— Ты тоже так думаешь? — спросил Энунд.
— За пяток лет могли бы и пошевелиться, — нехотя вступил в разговор Блор.
Он предпочитал лишний раз рта не открывать. Не хотелось попасть впросак, как по первости. Уж больно нагло говорили крестьяне с главным ловчим. Так и тянуло съездить по харе, чтобы знали свое место. Энунд не позволил. Вопреки своему простецкому виду, оказался достаточно разумным, чтобы не просто приказать, а объяснить, почему нельзя как хочется всласть отстегать деревенщину, позволяющую себе не кланяться.
Достаточно внятно объяснил, почему он, главный ловчий лордства, в обязанности которого входит отнюдь не одна организация охоты, а и сбор дани во владениях, спускает нахальство. Между прочим, к своему новому назначению Энунд относился трепетно и покушения на прерогативы терпеть отказывался. Ни одного наемника в первый объезд границ и поселений с собой не взяли. Только его люди, и почти все родичи.
Из каких соображений в эту компанию угодил заодно и Блор, ему не объясняли. Наверняка не сам придумал чужака взять. Вот про держать рядом — это вернее, но приказ пришел свыше. Вернее, Николас дал понять, что пришло время ближе ознакомиться с окрестностями, а то сильно засиделся. Целых два дня отдыхал после занятия госпожой Жаклин подобающего ей по рождению места — пора отрабатывать содержание.
Оно и к лучшему. Подальше от излишних вопросов. Рассказать ему особо о псоголовых нечего, а веры теперь меньше. Промолчал — значит, скрываешь важное и интересное. Пришлось давить на плохое отношение в Империи к полулюдям, якобы потому и промолчал. А на самом деле старался обходить подробности, чтобы за непроходимого враля не приняли.
