Янина Жураковская - Хранители времени
— Вот блин гоблин! — сплюнул я, садясь, и взялся за «цепняк».
— Зимка, не смей… дубина, придурок, гад! — выхрипела Яна.
— Вурдалачий сын, чтоб тебе нутро короста выела! — просипел Идио. — Ы-ы-ы, паразит юродивый, безмозглый урод, грязное пятно на спине облезлого жряка!!!
Вампир рвался вперёд неумолимо, как девятый вал. Ярость утроила его и без того немалые силы, и если бы Идио и Яна не повисли на нём и не удержали, пока я плел чары обездвиживания, он бы сделал, что хотел, и получил два десятка стрел в упор. От «цепняка» Зима обмяк, словно из тела выдернули все кости, и навалился сестре на плечо.
— Всё, — неразборчиво пробормотал он через минуту. — Всё-всё. Я снова с вами.
Дождавшись Яниного кивка, Идио встал, брезгливо отряхивая колени. Я снял чары и поднял отлетевший в сторону арбалет. Тот был заряжен восемью болтами, а на прикладе красовался узор из свивающихся змеек, точь-в-точь как на обухе сгинувшей секиры.
И я понял… А ещё понял, что… и что сестра непременно намылит мне шею, как только узнает. Мысль, что она сильнее, угнетала, но я был реалистом.
Яна медленно разжала объятья, готовая в любой момент спасать Зиму снова.
— Делаем так, — отрывисто сказал тот. — Саша, бросаешь в сторону от фэстеров «гейзер» или «одуванчик» — надо их отвлечь. Яна, Идио, снимаете стрелков. Несчастье, стреляешь дважды и прячешься за дерево. Перевёртыш — один раз и прячься. Как только выстрелят, оборачивайся — и за мной. Пленные нас поддержат, но против двух десятков Среброруких они немногого стоят. Господа Хранители, — он зло усмехнулся, показав клыки, — вы — наша огневая поддержка. Держитесь сзади, в бой не суйтесь. Нападут — бегите. Это не безмозглая нежить, а воины, они вас разделают и не запыхаются. Всё ясно? За дело!
Когда в минуту тяжких испытаний находится кто-то, готовый взять на себя командование, умирать от страха становится некогда. Идио молча вытащил из мешка арбалет и принялся закреплять тетиву, я сунул Яне восьмизарядник и взялся («К Моргане «одуванчик»!») за «объятья бури».
— Я не уме… Несчастье?! — шепотом возмутилась сестра.
— Умеешь, — отрезал Зима. — Не пытайся — делай. И сможешь.
— Ага, — Яна закинула ему руку на шею и впилась в губы страстным поцелуем. — Всегда мечтала поцеловать вампира, — отстранившись, невинно пояснила она.
Зима хватанул ртом воздух.
— И как? — спросил я, бережно лепя в ладонях пульсирующий багровый сгусток.
— Кисло, — пожаловалась Яна, — щавель жевал… Та-ак! Теперь я зла. Ведьмак пришёл. Щас будет море крови и Курская дуга!
Ни о чём не подозревающие фэстеры вытащили из толпы двоих ребят и поволокли их в сторону, готовясь учинить публичную расправу. Какой-то бритоголовый мужик беспокойно расхаживал взад-вперёд, словно близкая смерть кусала его за пятки.
— Внушим же идеи милосердия, проредив ряды врага! — почти пропела сестра. — Пусть не путают идеи рабоче-крестьянского класса с вопросами религии!
Я всякий случай прощупав её на предмет поражения мозга. Патологии не нашел, но почти не удивился. Если кто и мог сходить с ума, находясь в здравом рассудке и твёрдой памяти, то это моя сестрёнка.
— На счёт «три»? — прижимая арбалет к плечу, деловито спросила у оборотня Яна.
Идио кивнул.
— Ветер. Целься выше и левее.
Они неслышно шагнули вперёд и в стороны, прицеливаясь. Удерживая уже готовое «объятье», я мысленно отметил конечной точку траектории. Зима положил мне на плечо горячую, неожиданно тяжелую ладонь, и руки перестали дрожать. Совершенно.
— Люди! Гнусные отродья Тьмы заполонили наш мир! — Ларс, Коготь отряда, ткнул пальцем в двух орков, которым его побратимы заламывали руки. На миг он представил, как забивает нелюдям в глазницы горящие угли, и не сдержал улыбки. — Хищные, тупые, похотливые, они рыщут вокруг, губя всё, до чего могут дотянуться их грязные лапы! Они отравляют смрадным дыханием наш воздух, топчут сапожищами нашу землю, бросают тела наших детей на алтари своих обманных божков! Доколе терпеть нам? Доко…
— Dwursh trall! — свирепо выругался Свиррел, нащупав новую проплешину — на сей раз за правым ухом. — Тхур'а'ёкк, шгабры тэ нхлар!
Полуэльф стряхнул с пальцев длинные светлые волосы, юное лицо исказила гримаса ярости. Роскошная шевелюра редела стремительно, но как-то чудно, «островками», отчего бедняга Свиррел напоминал жертву безумного цирюльника. Под серыми глазами залегли такие тени, словно он неделю пил без пересыху.
Кто-то, сам того не зная, отдавил полуэльфу любимый мозоль.
Эльфов Среброрукие терпели, но именно терпели. Тем не менее, Свиррел, прибившись к ордену сотню назад лет (попутно прибив двух высших чинов, норовивших его остановить, а один из них был мастером меча), не изъявлял ни малейшего желания его покинуть. Несмотря на робкие намёки и неробкие посылы. Как и становиться Когтем или Рукой, несмотря на мольбы верхушки ордена. И невесть почему всю эту сотню лет… впрочем, нет, это как раз «весть» почему, приказы строптивцу командиры начинали со слов: «Не соблаговолит ли воин третьей фаланги Свиррел?..»
— Дознаюсь кто, достану гада — наизнанку выверну!.. — Свиррел быстро взглянул в сторону леса, потёр уродливый шрам на щеке и, скривившись, прибавил: — Ларс, убей этих tarhi, а после говори. Darnet больше верят глазам, чем словам.
Сбитый с мысли Коготь сплюнул. Если б неделю назад ему сказали, что он обреет голову и пристрастится плясать с саблями вокруг костра, он переломал бы наглецу все кости и посадил на кол, вежливо объясняя, что этого не будет никогда. Так по…прать свою честь он мог только под заклятьем, а каждая собака знала, что проклясть Среброрукого нельзя. О том неустанно пеклись… неважно кто.
Но чтоб их демоны разодрали, если это не было проклятье!!!
Ларс отделался легко: одни его побратимы стали лысеть и обзавелись несходящими фингалами, другие не вылезали из кустиков и отхожих мест, потому что в брюхе крутились вихри и булькала Мухосранская топь, третьи мирно удобряли землю в оранжереях Ордена. Собой.
Коготь окинул кметов поскучневшим взглядом: хоть бы кто в драку полез, в самом деле… Он не любил лить кровь зря, просто день выдался скверный. И мерещилась всякая дрянь — словно кто-то плясал фьямму на его могиле.
— Куда не кинь — всюду выродки с порченной кровью, — негромко выговорил Ларс. Сам он считал зряшной возней втолковывать нелюдям, за что их режут, но традицию не обсуждают, её соблюдают. А речуга-талисман никогда его не подводила. — Но мы поможем. Покажем правду Серебряной длани. — «И снег, и дождь, и град, а кто не с нами — без лишних слов развесим на суках… Ну-ка, ну-ка! Шарки, съянгар… гвиннэд? Чудесно!» — Очистим мир от скверны. Огнём и мечом!
