Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб
— Правда? — с надеждой в огромных синих глазах спросил Морин.
— Правда. Отдай её мне.
Мор медленно, нерешительно, словно отрывая от сердца, передал тельце Ашеру. Тот взял крысу бережно, по-странному уважительно, что окончательно подтвердило версию с токсином.
Осталось только найти противоядие.
— Я сейчас, — сказал Смерть и растворился в воздухе.
Морин смотрел на пустое место так грустно, что сердце Фани, пусть и ведьминское, но всё же женское, не выдержало, и девушка начала оглядываться в поисках конфетки для малыша.
Прибытие Гуахаро Эрни заметил даже чуть раньше, чем император явился во блеске молний — по запаху грозы. Тот сопровождал императора постоянно, но сейчас достиг такой силы, что резал ноздри и заставлял чихать. Выглядел Гуахаро так, что хотелось поглубже забиться под стол, нервно подхихикивая. Стоящие дыбом волосы и общая потрепанность в сочетании с неизменными тапками веселили, но сгустившаяся вокруг императора туча, потрескивающая синими молниями, намекала, что его величество недовольно. Отсутствующий же взгляд чёрных глаз наводил на мысль, что Гуахаро смотрит в какую-то беспредельную тьму, которая вот-вот вырвется вместе с его гневом.
Эрни всерьез задумался, будет ли Гуахаро гоняться за Морином с ремнем, или решит, что сын уже слишком взрослый, чтобы его пороть?
И… если не пороть, то что? Голову отрывать, а потом пришивать?.. А если пороть, то император его поймает?.. Что-то подсказывало Эрни, что это не так уж просто.
— Что? — с вызовом спросил Морин, хлюпнув носом. — Ругаться будешь? Думаешь, мне и без того не больно?
— Ты хоть понимаешь, что натворил? — с тихим шипением спросил Гуахаро. Волосы его медлено опускали, изредка постреливая искрами.
— ДА!
— И что же?..
— Убил Тревору!
Императора «игра» Морина тоже впечатлила.
— О мама, дай мне терпения, — взмолился Хар. — По крысе он тоскует… А что убило восемь Стражей тебе неважно?
— Что?! — вскинулся сильф. — Сколько?!
— Восемь.
— О-о-о…
— А ещё нижний зал полностью затопило, где-то две трети воинов утонуло, пока я не откачал воду.
— Целых восемь Стражей…
— Да, кошмар… — согласился император, вздохнув. Помолчав немного он добавил уже мягче: — Морин, пообещай мне кое-что… Никогда. Слышишь? Никогда не тренируйся в магии в Цитадели. Учиться я тебя к сильфам отправлю. Их не жалко. Хоть всех перебей!
— А что я сделал-то?
— Думаю, об этом нам лучше поговорить наедине.
Сильф вздохнул, как-то резко сгорбился и пошёл за императором прочь из зала.
«Морин явно подготавливал почву, чтобы опять слинять из дома», — понял Эрни.
* * *Я плёлся за Гуахаро, уныло размышляя, что у меня всегда всё через задницу. И принцовство через задницу — слишком много их, в легендах столько не предлагают. И девушка у меня через задницу — то дерзит, то пугается, и, наверное, даже не знает, что она моя девушка. И друг у меня через задницу — то ли друг, то ли ученик, то ли вообще домашний питомец.
А уж магия… Объяснить, насколько черезжопна моя магия, не могу даже я, со всем моим словарным запасом и набором метафор. Точнее, могу…
…но цензурно не получится.
— Заходи, — пригласил Гуахаро, стоя перед дверью своего кабинета.
Я, будучи поглощённым измерением всей… глубины моей жизни, послушно зашёл. Дверь закрылась, защёлкнулась, в ушах появилась странная тишина. Словно комнату отрезали от всех звуков, всех энергопотоков, всего-всего, что могло нести хоть что-то… Даже дождь за окном, что бился о преграду так упорно, не рождал никаких звуков.
На диванчике развалился Ашер, будучи до неприличия довольным. Есть два типа радости: когда тебе хорошо, и когда другому плохо. Вот у Смерти была вторая.
Гуахаро вошёл в кабинет не церемонясь, сквозь стену.
— Ну, что думаешь? — резко спросил он, бросив взгляд на Ашера.
Я задумался: а не будут ли меня сейчас убивать?.. Вполне вероятно, но на комнату явно наложено какое-то запирающее заклятие, которое мне просто так не преодолеть. Не «просто так»… лучше не пытаться, а то точно убьюсь. Даже если убивать меня не собирались. Вместо этого я уселся на диванчик и опёрся о спинку. Костлявый ужас Фани места почти не занимал, было даже удобно… Но слегка холодновато.
— Я думаю, что ты вполне ожидаемо попал, — с улыбкой сообщил Ашер, пододвинувшись, чтоб мне было удобнее. — Причём виноват в этом ты сам.
— Он ещё не наш. Я могу его отпустить.
— В том-то и вся фишка. От тебя уже ничего не зависит.
Смерть улыбался так счастливо, а Гуахаро сопел почти злобно… А я чуть ногти не сгрыз от любопытства.
— Да что происходит-то? — взвился я.
— Понимаешь, — начал Ашер почти задумчиво. Мне захотелось его придушить, но я не знал, повлияет ли это на его способность говорить. — Существует некая сила… накопленная за очень, очень долгое время. Эту силу сумели освободить. Она ударила в освободителя, стала его частью, изменила его… Но силы слишком много, даже дав освободителю почти всемогущество, она потратила немного… И ударила в родных освободителя, наделяя могуществом и их. И теперь все, кто связан кровными либо ученическими узами с освободителем, получает эту силу. Но её уже осталось немного, один-два человека, почти конец. И настала очередь Гуахаро передавать силу.
— Мне? — не поверил я.
— Тебе.
— А сбежать можно?..
— Если захочешь. У тебя получится.
Я задумался. Покачал головой.
— Вот видишь, Хар? Всё уже решено. Без тебя.
— Ладно, — кивнул я. Вчера меня хотели сделать императором, сегодня — богом… Делов-то! — А почему Гуахаро злится?
— Дело в том, что сила сама по себе — бесформенна, безличностна и безинициативна, а значит, она хорошо принимает черты личности того, в кого попадает. Она не создаёт новые силы, а увеличивает имеющиеся. Первой была девушка, специально созданная, чтобы защищать порядок. Она стала его частью, его владычицей и его же… рабой. Знаешь, кто это?..
Ну, раз спрашивает, то я могу знать. А я знаю только одно божество порядка — Владычицу Ледяных Чертогов.
— Лийина? — предположил я.
— Верно, — кивнул Ашер. — От неё силы ударили в нас с братом. Он был целителем, я — некромантом. А стали Жизнью и Смертью.
— Ага… — покивал я. Не, ну вообще всё логично, если, конечно, предположить существование таких подарочков судьбы.
— У моей сестры есть трое детей, две дочери и сын. Их сила коснулась больше всего, возможно, потому что у них не было сформированной личности на тот момент. Старший, сын, оказался совсем не похож на человека, у него нет даже физического тела. Он имеет огромную власть над пространствами и материями, но почти не имеет собственной воли. Он стал стихией… Лишь изредка он может общаться с нами, но он не видит в этом смысла.
