Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик
— Звать меня Пирс, ваши величества, — выдавил крестьянин, распрямившись. — Я остановился на постоялом дворе «Красная кружка».
— Ну хорошо, Пирс, — кивнул Туан. — А теперь расскажи нам, что тебя напугало.
Пирс сглотнул подступивший к горлу ком и еще сильнее начал тискать в руках шляпу.
— Час тому назад это стряслось, ваше величество, когда я того… домой возвращался.
— В столь поздний час? — удивилась Катарина. — Где же ты был?
Крестьянин покраснел:
— Да мы… Того… С товарищами… мы…
Туан догадался, что у крестьянина недостает слов.
— Вы с товарищами загуляли?
— Вроде того. Выпили эля и стали истории всякие рассказывать, ваше величество.
Туан посмотрел на Катарину, Перевел взгляд на Пирса:
— Ты женат?
Пирс облизнул пересохшие губы и, потупившись, кивнул.
— Так где же вы выпивали? — требовательно вопросила Катарина.
— Да на полянке в лесу…
Катарина отвернулась и закатила глаза, а Туан сохранил бесстрастное выражение лица.
— И что же с тобой случилось по дороге домой?
Пирс вдохнул поглубже и, сгорая от стыда, поведал королю и королеве страшную историю своего бегства от двухголового чудища. Время от времени он запинался и молчал. Во время одной из таких пауз Туан пробормотал:
— Явно то было исчадие ада! Я бы тоже напугался!
Пирс набрался храбрости и досказал историю до конца.
Наконец голос его дрогнул, и он умолк, терзая свою несчастную шляпу и таращась в пол.
В комнате стало тихо. Король не отрывал глаз от своих лежащих на коленях рук. Королева сострадательно смотрела на Пирса. Тот, осмелившись, бросил на нее взгляд и тут же снова уставился на свою многострадальную шляпу.
Король посмотрел на Пирса:
— Стало быть, стражники отвели тебя к сэру Марису?
Пирс кивнул:
— Да, ваше величество. Я бы куда угодно пошел, куда бы они ни повели меня.
— Не сомневаюсь, — кивнул Туан и снова погрузился в раздумья.
На этот раз молчание нарушила Катарина:
— А не выпил ли ты слишком много эля? Говоришь, вы рассказывали друг дружке истории про духов и привидения?
Пирс растерялся.
— Говори правду, — потребовала королева.
— Насчет выпивки — все правда, — проговорил Пирс так, словно слова из него вытягивали клещами. — А вот про рассказы — нет.
— Так о чем же вы разговаривали?
Пирс молчал и облизывал губы.
— Не о женщинах ли? — подсказал Туан.
Пирс кивнул.
— Но, без сомнения, вы крепко подвыпили. — Туан посмотрел на сэра Мариса. — И все же стражники видели чудовище?
— Видели, ваше величество.
— Как, по всей вероятности, и те люди, что живут на тех улицах и проулках, по которым ты бежал, — проговорил Туан и поджал губы. — Вскоре весть об этом разлетится по всему городу. Есть ли повод сомневаться в правдивости стражников?
— Нет, ваше: величество, — отвечал сэр Марис. — Все они — люди достойные, и все были трезвые. Все четверо рассказывают про чудовище одинаково, и про встречу с Пирсом тоже.
— Стало быть, чудовище было настоящее — настолько, насколько может быть настоящим дух. — Туан кивнул. — Спасибо тебе, Пирс.
С этими словами он извлек из кошеля золотой и бросил крестьянину.
Пирс поймал монету и в восторге уставился на нее.
— Поблагодари своего святого ангела-хранителя за то, что остался жив, — посоветовала бедолаге Катарина.. — И с этих пор не броди по ночам, а оставайся дома, с женой и детьми.
— Так я и сделаю, ваше величество, — пробормотал Пирс, кивая и кланяясь. — Так и сделаю.
— Смотри же. А теперь ступай домой.
Крестьянин кивнул еще раз и поспешил ретироваться из королевских покоев.
В комнате снова воцарилась тишина. Король задумчиво уставился на пламя в камине, королева смотрела на короля, а сенешаль — на них обоих.
Наконец Туан перевел взгляд на сэра Мариса:
— Ты славно поступил, сэр Марис, что сразу привел к нам этого человека.
Сэр Марис поклонился.
— Но о скольких подобных происшествиях ты нам не рассказывал? — спросил Туан.
Сэр Марис замер с опущенной головой. Через пару мгновений он решился медленно распрямиться.
— О трех, ваше величество. Первой была девица, которая божилась, будто ее желал изнасиловать призрак одного крестьянина и что ее спасло только распятие. Вторым — медник, который уподобился изготовляемым им кружкам и перебрал эля. Третьим — деревенский простак. Этот клялся, что на него бросилась пука — светящаяся лошадь — и гналась за ним, покуда не завиднелись огни города.
— И эти трое — единственные, кто видел духов?
— Да, но… — Сенешаль растерялся.
— Всякий раз ты имел причины усомниться в правдивости этих рассказов, — заключила Катарина и улыбнулась старику.
— Такие причины имелись, ваше величество, — смущенно согласился сэр Марис.
— Тебе не стоит бояться говорить нам правду, сэр Марис, — сказал Туан и не стал делать паузу, чтобы Катарина не взялась отчитывать старого рыцаря. — Но на сей раз чудовище видели и другие.
— Да, ваше величество, много других людей. И слышали его лай и вой.
Туан кивнул:
— С этих пор рассказывай нам про любые подобные случаи, если даже они тебе покажутся плодами разыгравшегося воображения безумцев. Благодарим тебя, сэр Марис, и доброй тебе ночи.
Старик поклонился и вышел.
Несколько минут Туан сидел молча и неподвижно, держа за руку Катарину. Наконец он пробормотал:
— Никогда прежде в Раннимед не наведывались духи, дорогая моя супруга.
— Никогда, — подтвердила Катарина так тихо, что Туан едва расслышал. — Какие же злые силы ополчились против нас, господин мой?
— Какие — вот именно? — задумчиво вопросил Туан. — И откуда они взялись?
11
О нет, милорд, — возразила баронесса Реддеринг. — Мы очень… разволновались, когда старик Адам рассказал нам о вести, разлетевшейся по нашему приходу.
— Старик Адам? — нахмурился архиепископ. — Разве не брат Феликс рассказал вам об этом?
— Нет, не он. — Баронесса удивленно взглянула на него. — Старик Адам.
— Вот как? — Архиепископ пытливо взглянул на камердинера. — А ты откуда узнал об этом, Адам?
— От брата Феликса, милорд, когда он пришел к воротам поместья, — с мрачным удовлетворением ответствовал Адам. — Он бы мне не сказал, да только я от него не отставал. Ну, так я его допек, что он мне все и выложил.
— Что ж, я не склонен его винить, — вздохнул архиепископ. Он хорошо знал характер старика Адама. И все же раздражение ему удалось скрыть с трудом. — Готов поклясться: только такой же упрямец, как ты, смог бы скрыть от тебя секрет. Но как же вышло, что он тут же не пошел и не поведал об услышанном ее светлости?
