Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть
— Это больше похоже на чудо, матушка! — клянусь пресвятым Динасом, улыбка барона в это мгновение сияла ничуть не тусклее заходившего солнца.
Не сразу он взглядом обнаружил в комнате баронессу, которая всё ещё стояла прислонившись к стене у окна и скрестив руки на груди. Но всё же, хотя волнительная бледность ещё не покинула её щёк, мать не смогла не улыбнуться восторгу сына.
— Признаться, я чуточку струхнула, когда эта остроухая… — баронесса всё же не стала разливаться подобно весеннему половодью о своих извечных женских печалях. Но убедившись взглядом, что дверь наружу прикрыта плотно, она тронула замечательную защиту сына и даже позволила тому в свою очередь подарить себе сыновний поцелуй в неизменно пахнущую лавандой щёку.
И всё же, во взгляде барона Шарто столь отчётливо просвечивало ожидание, что мать поневоле отошла, не выдержав одного лишь ожидания — весьма тягостного — предстоящего разговора. Ибо час назад вручив сыну полностью готовую кольчугу, уставшая донельзя женщина опрометчиво пообещала ему после проверки осветить подробности появления у неё столь необычного и даже откровенно волшебного изделия.
Она уже знала, что сейчас произойдёт в этой комнате. И как ни хотелось прервать всю тягомотность этого ожидания, баронесса удручённо покачалась в своём кресле, словно набираясь решимости. Погладила всё ещё нывшие натруженные руки и лишь затем подняла взгляд.
Он стоял у дверей, такой красивый и мужественный. Готовый к испытаниям и лишениям — и даже к тяжести королевской короны. Но готов ли он полностью? Что ж, сейчас это должно было хоть отчасти проясниться. Женщина легонько вздохнула и извлекла из выреза символического декольте плоскую, выстеленную изнутри бархатом коробочку, в которой ещё несколько дней назад хранилось безжалостно оттуда выкинутое ожерелье, и с холодком в душе отщёлкнула крышку.
Стоило отдать должное молодому дворянину, он понял всё с одного взгляда. Ведь гномьи вязальные спицы даже полный неуч в этих делах признает сразу. А откуда они объявились, то после недавних событий уже и вовсе не ахти какая загадка… улыбка сползла с лица барона, уступив место столь непривычной в здешних полуденных краях бледности. И поскольку далеко не сразу задыхающийся от ярости мужчина сумел найти нужные слова, мать в самый последний момент сумела перехватить инициативу.
— Надеюсь, сын мой, вы когда-нибудь оцените, на что же пошла ради вас мать, — голос её дрожал. Но вовсе не от страха или неуверенности, как предположил бы кто-нибудь плохо знавший эту женщину — от с трудом сдерживаемой силы.
И всё же, у барона и полновластного повелителя земель достало твёрдости уточнить — идея сделать замечательную волшебную кольчугу тоже принадлежала некоему мастеру Ридду?
— Именно так, сын мой, — женщина в кресле покачнулась и отвела смятенный взор в сторону. — А на следующее утро у меня появилась мысль сделать твоей королевой прекрасную эльфийку и тем ещё сильнее упрочить положение…
Стоило тут заметить, барон оказался далеко не первым, кто крепко призадумался — а уж не сошёл ли с ума этот далеко не самый худший из миров? Правда, следом пришла несколько иная мысль того же плана.
— И как вы думаете, маменька, крепко ли сидит на плечах моя голова? Или, к примеру, ваша — если этот Ридд доведается об истинной первопричине его несчастий.
Но тут оказалось, что состязаться в мастерстве интриги с матушкой сыну ещё рановато.
— А он наверняка уже знает, — чуть слишком поспешно отзвалась баронесса. — И учитесь сын мой — король должен уметь управляться со своими вассалами, причём с весьма немалым талантом. Ведь монарх сам по себе лишь символ, да будет вам то известно. Он могуч своими приверженцами, порою обладающими силой урагана…
С нескрываемым удовольствием барон услыхал затем, что известие об отсутствующей родинке едва не сбило с толку одну весьма неглупую женщину. Но стоило ей, весьма прославившейся на поприще живописи и потому до сих пор обладающей опытным глазом, пристально всмотреться сквозь крохотную щелочку в отодвинутых шторах, как некий прохвост садится в седло…
— Этот мастер Ридд до сих пор, залезая на коня, безотчётно опасается за то самое, предсказанное мною место, словно родинка ещё есть. А как он от неё избавился, то уже дело давнее, — вымолвившая эти стоившие ей немало душевных сил слова женщина не выдержала. Встала, и шаги её оказались заглушены прилежно расстеленным слугами толстым ковром.
— Но какое то всё имеет значение? — барон не видел тут ровным счётом никакого достойного ответа, но всё же задал вопрос из чисто праздного любопытства.
И тут маменька взглянула на него шаловливо, искоса, с хитринкой во взоре и той улыбочкой на сухих устах, коей сын всегда боялся едва ли не больше, чем кинжала в спину или яда в бокале.
— Как говаривал один знакомый нам обоим человек… у вас есть, чем купить эти сведения?
На миг барону показалось, что он ослышался. Во всяком случае, изящный будуар баронессы ощутимо качнулся перед глазами в тот момент, когда дрожащая рука рванула ворот и бессильно обмякла, наткнувшись на несокрушимую прочность кольчуги. Да вот только, сейчас материнская любовь душила его как ничто иное…
— Поверьте, матушка — есть. Хотя и не уверен, выдержите ли вы то известие, — крепкий, недюжинной храбрости молодой мужчина, буквально только что смотревший почти что верной смерти в лицо, бессильно сполз по стене, безжалостной сталью кольчуги обдирая с неё шёлковые обои.
Баронесса оказалась заинтригована. Настолько, что заметила вслух — теперь она не отступит ни за что на свете.
— Недавно скончавшийся король Арнед третий так и не смог в своё время разрешить загадку — отчего это в столичной галерее славы, которую украшают гербы и символы знатнейших родов, так и не погас сиянием перевёрнутый было в знак траура и прерывания династии боевой щит баронского рода Фернандо!
Свет медленно померк в глазах барона, а рука его снова и снова рвала неподатливый ворот кольчуги. Воистину, воссиявший свет истины порою омрачает взор глаз!
— Так вы хотите сказать, матушка…
Голос баронессы взвился торжеством разобравшегося во всех загадках разума.
— По возрасту — подходит. По внешности — вылитый барон Фернандо, уж мне ли его не помнить? Тот бравый вояка из вотчины портвейна в своё время крепко приударял за мной, хотя я и отдала сердце вашему будущему отцу, сын мой. Ведь что говорит логика? Отбрось невозможное — и то, что останется, пусть даже самое невероятное, и окажется истиной!
Слова баронессы били словно океанские валы в утлое судёнышко. Беспощадно и мерно, они безжалостно срывали с прошлого все трудолюбиво наверченные им покровы тайны. Один за одним они отлетали прочь, сорванные безжалостною рукой.
