dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
— О, — Гарри выдохнул, — давай же.
Драко лизнул, потом слегка прикусил — так, словно слизывал соль после глотка мексиканской водки. Гарри тихо застонал. Он взял ладонь Драко и положил на свой член. Под пальцами Драко пульсировало, было горячо, нежно и твердо одновременно. Чужая плоть его заводила — как заводит все чужеродное, отъединенное. Он сел на корточки, наклонился и осторожно дотронулся кончиком языка до капли смазки на головке.
— Господи боже, Моргана, Мерлин и все гребаные эльфы, — сказал Гарри. — Тебя не затруднит продолжить?
Драко дернулся и поднял голову. Он усмехнулся, улыбка была какая-то скользящая, неверная — она не держалась на губах, так и норовила пропасть.
— Если тебя не затруднит проявить взаимность.
Гарри нахмурился. Очки он уже успел снять, и глаза его глядели, как у всех близоруких, беззащитно и с сердитым вызовом.
— А, — наконец, морщинка между его бровей пропала. — Хорошая идея. Ложись на бок.
Он сунул под голову Драко подушку. И несколько минут комната была заполнена туманным светом и негромкими, мокрыми стонами. Неприличными звуками — влажное на влажном, язык на члене, пальцы на ягодицах, движения в такт и в разлад. Они оба были словно звуки сломанного пианино — иногда двигались синхронно, идеально, иногда разрывали движения, кто-то дергался в нетерпении, а другой смеялся.
Когда Драко решил уже, что почти… вот-вот… он подойдет к вершине удовольствия, Гарри выпустил его член изо рта и рывком сел.
— Иди сюда. Прелюдия была великолепна, но я хочу настоящего…
Драко перекинул ногу через его живот и расположился сверху.
— Ты очень худой, — пальцы Гарри прошлись по впалой груди, по животу и бедрам любовника. — Но ты мне нравишься. Правда. Очень, очень…
— Я такой, какой есть, — процедил Драко, заводя руку за спину.
Он выгнулся и поймал член Гарри, направил его сам.
— Ты так хочешь?
— А что в этом такого? Женщины…
Гарри быстро поднял руку и накрыл его губы ладонью.
— Тсс… женщины да, но и у тебя получится. А теперь не отвлекайся. И я дам тебе столько времени, сколько нужно.
Драко раздвинул бедра и попытался опуститься на член. Гарри, сжав зубы, запрокинул голову.
— Что? Я же пытаюсь…
— Дело как раз в том, что ты пытаешься. Это сводит меня с ума.
Драко вновь завел руку за спину. Гарри без усилия подбросил его вверх, и член вошел в него, и Драко вскрикнул. Боли не было — может, он настолько распалился от предварительной подготовки, или просто уже все для себя решил. Было удовольствие, медленное и тягучее, как мед.
И потом мед стал плавиться, в животе у Драко было горячо, его член стоял, словно каменный, яйца ныли в ожидании разрядки, а он все цеплялся, хотел продлить это горячечное, пылающее чувство — и Гарри все понял. Он вдруг схватил его за плечи и приподнял. Член выскользнул из растянутого ануса, Драко разочарованно взвыл.
Гарри засмеялся. Он толкнул бедра вверх, член скользил по бедру Драко, по его заднице. Дразнил.
— Так лучше, — прошептал Гарри. — Я хочу, чтобы ты тоже сошел с ума…
— Я вообще-то уже, — отозвался Драко, ерзая на нем, как безумный инкуб. — Ну?..
— Погоди, — Гарри поймал его лицо в ладони, притянул и поцеловал, глубоко, бесстыдно засунув язык в какой-то пародии на соитие. — Подожди, я только начал.
— Так продолжай, сукин ты сын, — выплюнул Драко.
— Ха, мне нравится, когда ты злой. Давай, поймай мой хер своей маленькой задницей, и продолжим.
— Подонок, — сказал Драко. — Гребаное животное.
— Я люблю тебя, — сказал Гарри.
Драко насадился так глубоко, и был на пути к оргазму — отвечать не было смысла.
Он закрыл глаза и покачивался, его собственный ритм, и сокращения мышц на животе и бедрах заводили его не меньше члена в его, как выразился Гарри, «маленькой заднице».
И перед глазами его плыли какие-то пятна, наползал туман — будто попал под веки прямо с морского берега Тех, Кто Ждет. Гарри его целовал, все было легко, и долго, и нежно, и жестоко, и целомудренно, и бесстыдно.
Горячий мед проливался на раны — видные и невидные, и исцелял, и запечатывал их, запечатывал всё, закрывал собою — все вопросы, ответы.
После они лежали в постели, на мокрых простынях, рука Гарри на его плече, щека Драко на твердой груди, рядом с соском. Они дремали, а потом вновь пришел закатный свет.
* * *Драко принес в спальню еды, пообедали — или поужинали — молча, роняя колючие крошки на покрывало, запивая сыр и рыбу вином, прерывая трапезу ленивыми, растерянными поцелуями.
Вновь ветер окреп и смел туман с прибрежных волн. Свет стал алым, словно на пожаре — и начал гаснуть.
— Еще одна ночь, — сказал Гарри. — Только одна.
Драко кивнул.
Наутро, проснувшись рядом с сопящим, свернувшимся калачиком, Гарри, он долго и бездумно глядел на балки потолка и слушал, как шепчется море. Кричали морские птицы. В комнате было холодно и сыро.
Он встал, обнаженный, потянулся, расправив плечи, посмотрел за окно, раздумывая о том, что следует, вероятно, растопить камин…
Рядом с причалом, ярдах в трехстах от берега, покачивался на волнах корабль. Паруса его были подняты.
Серебряные флаги раздувались горделиво и бесстрастно.
Глава 5. Береговые пустоши, часть 1
Они кричали: громко, громко — так, что Драко хотелось зажать уши.
Крик, казалось ему, стоял в небе, подобно свету или стене дождя, и он поднимался выше и уходил вниз, крик был как волна — он возникал, рос, надвигался — и пропадал, чтобы через миг вернуться. Драко слышал его, все тело вибрировало в ответ. И он сам, может быть, кричал бы — и, может, так и было — но вдруг наступила тишина, все исчезло, а его грудь, плечи, лицо словно покрылись тяжелой и всепроникающей пленкой.
Подняв глаза, он видел над собой тьму и какие-то смутные раскачивающиеся силуэты в небе, небо стало жидким и неровным: Драко понадобилась вечность, чтобы осознать — он смотрит наверх через толщу воды. Волна, которая стерла корабль с поверхности моря — слизнула его, как человек слизывает каплю крови с кожи — ударила в борт, штурман приказал ставить корабль по направлению ветра — Драко слышал его вопли, смесь затейливых ругательств и быстрых команд — а затем волна выросла, набухла гневом, сгорбилась: мачты были сломаны, и вся мощь воды обрушилась на рубку, на палубы. И тогда он услышал крик.
Он падал в пустоте, странным образом успокоившись.
Видел светлые, мелкие как дешевый жемчуг, пузырьки, бегущие вверх от его собственных губ. Он закрыл глаза, отдался движению по спирали — в тишину, в безвестность.
