Вероника Иванова - Право быть
Да, наблюдал. И хорошо помню в глазах Элрона отчаянную решимость, опасно близкую к одержимости. Любого, но не меня.
«Не тебя, потому что материал оружия изначально подбирался в расчете на прямую структуру, тогда как ты представляешь собой как раз обратную. Но суть механики одна и та же, только в твоем случае сфера образуется не снаружи, а внутри. И, главное, ни в том, ни в другом действе нет и крупинки магии, потому что, создавая искусственную проплешину, драконы используют свойства собственной плоти, а ловушка для тебя устраивается с помощью самых обычных игл».
Отсекающих меня от мира.
«Поменяй два слова местами, и окажешься стократ ближе к истине. Отсекают твой мир от тебя — так звучит вернее».
Поясни.
Мантия покорно продолжила:
«Драконы — Нити Гобелена, ты — пространство меж Нитями. Да, никем не заселенное, потому что не обладает Силой и неспособно изменить свои свойства, но оно тоже мир и тоже источник, питающий твою сущность. А как только в ход идут иглы, воздвигается непреодолимая преграда… Если дракон может справиться с пустотной ловушкой, попытавшись заполнить ее собой, но при этом слишком велика вероятность гибели, то тебе помогло бы спастись только непрерывное поглощение окружающего мира».
Магии?
«Ты плохо слушаешь? Мира. Целиком. До того момента, пока серебро не растворится в крови».
И сколько обычно требуется времени?
«Месяцы или годы… Как „повезет“».
Почему ты усмехаешься?
«Видишь ли, когда иглами пользуется кто-то из нас, у тебя всегда остается крохотная лазейка в мир Пустоты, потому что мы… Да, разумеется, не заинтересованы в твоей гибели, но честнее будет признаться: не можем отслеживать глубину проникновения. Грубо говоря, чтобы сотворить нечто похожее на триумф серебряного зверя, нам пришлось бы подробно расспрашивать тебя о малейших ощущениях. Успех не особенно зависит от мастерства, гораздо важнее удача. Можно ведь и вовсе не попасть в нужную точку».
И что тогда происходит?
«Происходило. Ничего хорошего, разумеется. Если без подробностей, то неудачники тут же заканчивали свое существование».
Их было много?
«Достаточно, чтобы поубавить пыл тех, кто хотел подчинить Разрушителя своей воле».
Могу представить. Жертвовать несколькими драконьими жизнями, а значит, и клоками мироздания, когда надежда на желаемый результат весьма призрачна? Нужен очень веский повод.
«Вот-вот. К тому же оставшиеся в живых тоже были мало довольны происходящим, потому что им приходилось брать на себя заботы об оставшихся без присмотра Нитях».
Зачем?
«А ты полагаешь, что мир сам собой приходит в равновесие? Отчасти да, но при этом изменения в нем должны быть сравнительно малы, а когда умирает дракон и сотни Нитей разом теряют устойчивость… Никогда не слышал легенды о потопах, землетрясениях и прочих происшествиях, случившихся давным-давно и унесших тысячи жизней всевозможных существ?»
Слышал. Так сказки говорят о…
«О тех временах, когда драконы только начинали понимать, что права и обязанности идут рука об руку. Когда с отдельного участка Гобелена уходит сознание, он разрушается, ибо более его ничто не удерживает в реальности. Не мгновенно, разумеется, но неуклонно. Поначалу шаги на пути к гибели едва заметны, и можно считать, что все в порядке, а потом становится слишком поздно предпринихмать какие-либо действия, поскольку Нити перестают держаться друг за друга или, еще того хуже, пытаются оттолкнуться каждая от своих соседок по узору. Собственно, нечто похожее можно увидеть на поле сражения, когда одна из противоборствующих армий обезглавлена: без командира солдаты быстро утрачивают боевой дух».
Хочешь сказать, Нити скреплены между собой только волей дракона?
«Волей и верой. В него и ему».
Я невольно вспомнил первое приключение Ксаррона. Вера? Или все же доверие? «Я открою перед вами новые горизонты, которые вы даже представить себе не могли». Да, пожалуй, начало пути рождается в вере, а уже потом, много позднее, узнавая, что дорога не будет гладкой, доверяешься чутким рукам поводыря.
Они долго помнят своего хозяина?
«По-разному. Те, что первыми попали в узор, как правило, больше привязаны к сознанию дракона, те, что вплелись в окраины, меньше. Соответственно, дальние уголки разрушаются незаметнее и безобиднее, чем серединные, но медлить все равно нельзя, потому что именно они граничат с владениями других драконов, а значит, образование прорех начинается с них».
Со смертью дракона из мира исчезает целый кусок, и если не принимать меры… А кстати, каковы они, эти меры?
«На некоторое время владетели соседних Нитей полностью растворяются в них, чтобы крохотными шажочками двигаться друг к другу по образующейся пустоте. Это трудная работа, но гораздо печальнее другое. Становясь пространством, дракон на некоторое время перестает быть личностью в полном понимании этого слова, и некоторые… Некоторые так и не смогли вернуться».
Но они живы?
«Да. Пески Эс-Сина — плоть одного из таких невозвращенцев. Безжизненная и безнадежная».
Можешь не продолжать. Я хорошо помню пустыню.
«Те Нити по-прежнему прочно привязаны к Гобелену, однако на них никогда больше не зародится жизнь».
Но почему? Ведь искра сознания никуда не делась, она всего лишь…
«Рассеялась. Как бы тебе объяснить… О, придумала! Представь себе морской берег и мокрый песок, в котором отпечатываются любые следы. Когда ты ступишь на него, ты оставишь после себя глубокие ямки, и во время прилива верхние и нижние слои неизбежно перемещаются, порождая нечто новое… А если по песку вместо тебя пробегут сотни маленьких крабов? Их крохотные лапки едва взборонят поверхность. Так и сознание дракона: когда оно ярко вспыхивает то здесь, то там, Сила устремляется к нему, как корабль к маяку, и чем прихотливее окажется ее путь, тем больше шансов возникновения жизни. Но когда сознание мерно тлеет повсюду… Зачем двигаться, зачем искать, зачем стремиться?»
Я уже наблюдал нечто подобное в пределах черно-белой Нити. Равнина песчинок одного-единственного оттенка, неспособных перемешаться между собой без воздействия извне, когда изменения должны происходить прежде всего внутри.
Печально.
«Таковы правила. Теперь понимаешь, почему драконы быстро согласились не искать погибели друг другу?»
Потому что удар, нанесенный на одном краю мира, обязательно аукнется на другом. Но как же тогда…
«Тебя что-то смущает?»
Шеррит. Она пыталась меня убить. Как у нее хватило смелости или глупости нарушить древний закон?
«Девочка решила, что смерть Разрушителя не внесет в мироздание никаких изменений, раз уж твоя плоть не является частью Гобелена».
