Оксана Панкеева - О пользе проклятий
— Сама по себе?
— Ну что ты, само по себе никогда ничего не бывает. Я просто как-то встретил нимфу и провел с ней ночь… Вот так и вышло, что я теперь не то маг, не то бард, и толком не умею ни того, ни другого… — он печально вздохнул и запустил по спирали желтый шарик. — Да что это мы все обо мне, да обо мне… Лучше ты скажи, за что ты так обижена на вашего короля?
— Ну почему это всем так интересно? — Устало вздохнула Эльвира. — Кого ни возьми, все спрашивают. Почему я должна всем пересказывать в лицах постельные сцены?
— А ты его любовница? — Карлсон заинтересованно приподнялся на локте.
— Бывшая, — неохотно призналась Эльвира. — Или ты тоже ревнив, как твой папа?
— Везет же королям… — завистливо вздохнул мистралиец, откровенно любуясь ее телом. — Ты так прекрасна… Что мне хочется воспеть тебя в стихах. Нет, не просто прекрасна — ты совершенна. И этот лопух еще додумался тебя обижать? Нет, ну правда, что он тебе сделал?
— Не то, чтобы он сделал что-то конкретное… Просто постоянно хамил, и вел себя в постели, как свинья.
— А как ведут себя свиньи в постели? Мне просто любопытно, я со свиньями не пробовал…
С Эльвирой тут же случился припадок истерического смеха, после которого гость оставил свои попытки расспрашивать о короле и некоторое время молча запускал шарики, периодически хихикая. Видимо, представлял себе свинью в постели. Эльвире надоело молчать, и она спросила:
— А ты правда умеешь летать?
— Не то, чтобы летать… — честно признался Карлсон. — Скорее, плавно спускаться по наклонной. Я специально левитации не учился, левитирующих магов на свете очень мало.
— А как ты научился?
— Случайно. Однажды меня… то есть, я упал с большой высоты и… очень сильно захотел жить. Просто очень-очень захотел. Не упасть и не разбиться в лепешку, а взлететь, как птица… Взлететь не взлетел, но опустился почти плавно и почти ничего не сломал. Так и научился. — Он грустно улыбнулся, поднял раскрытую ладонь, и к потолку устремился очередной, фиолетовый шарик. — Опять мы перешли на мою разнообразную биографию. Расскажи лучше о себе. Как ты попала ко двору, и зачем ты связалась с вашим королем, раз он тебе так не нравится. Не силком же он тебя затащил в свою спальню.
— Ко двору меня пристроила мама, — неохотно пояснила Эльвира. — У нее была навязчивая идея, что я обязательно должна стать королевой.
— С чего бы вдруг? У нее были какие-то основания так думать, или она была… не совсем нормальна?
— По-моему, она была абсолютно ненормальна. А основания… Как-то мы с Кирой удрали с уроков и пошли гулять по городу, лет по семь нам тогда было. И на улице какой-то несчастный голодный парнишка попросил у нас что-нибудь поесть. Мы, этакие добропорядочные девочки, пожалели его и отдали ему свои сорок медяков, припасенных на мороженое, страшно гордясь тем, что мы такие добрые и хорошие, прямо как в детских рассказах… Знаешь, есть такие специальные идиотские рассказики для детей о том, что если вести себя хорошо, случается что-то хорошее, а если плохо — то соответственно. Дети начитаются, и потом думают, что и в самом деле порок всегда наказуем, а добродетель вознаграждена…
— А что, этот парнишка оказался неблагодарным хамом, вроде его величества?
— Нет, он нас очень горячо поблагодарил и сказал, что мы обе, когда вырастем, будем королевами. А нам по семь лет и мы сказок начитались. Поверили, как последние дуры, тут же помчались и рассказали родителям. У Киры были нормальные здравомыслящие родители. Мама ей объяснила, что бедняге просто нечем нас больше было отблагодарить, вот он и сказал нам что-то приятное. А папа добавил, что если Кире так уж хочется стать королевой, то это все в ее руках — пусть завоюет себе ничейные земли и создаст собственное королевство. И она стала учиться военному делу.
— И как? — поинтересовался Карлсон. — Завоевала?
— Ну что ты, она давно выросла и оставила эту идею. Но по крайней мере стала самостоятельным человеком, который что-то умеет толком. Может, путь воина — не лучший выбор для женщины, но ей это нравится, у нее это получается, и она этим довольна. А со мной все получилось по-дурацки. Моя мама во все это поверила и вбила себе в голову, что это истинное пророчество, и что у меня в этой жизни высокое предназначение. Отца, к сожалению, в то время уже не было в живых, и некому было прочистить ей мозги и вразумить. Так что мама взяла все в свои руки и принялась изо всех сил вести меня к великой цели. А путь к этой цели она видела один — выдать меня замуж за принца. Можешь себе представить, как провинциальная помещица пыталась породниться с королевским домом. Над нами смеялась вся провинция. Мои подруги давно обзавелись семьями, а мама все разгоняла недостойных женихов и блюла мою честь. Меня это в конце концов так достало, что я тайком от мамы завела любовника… потом, разумеется, мама узнала и чуть меня не убила. Правда, когда ей какая-то столичная знакомая по секрету сказала, что наш король не любит юных и целомудренных, а предпочитает женщин поопытнее, она воспряла духом и впала в другую крайность… Тебе смешно, конечно… И в конце концов маме все-таки удалось пристроить меня ко двору. Правда, на этом она полностью разорилась, но это ее не останавливало. У нее все-таки что-то в мозгах нарушилось на этой почве. А я, попав в столицу, одурела от удивления. Я никогда не верила даже в это. И то ли от удивления, то ли потому, что в семье психические болезни заразны, я тоже поверила, что это и есть мой звездный час. Я изо всех сил старалась почаще попадаться на глаза его величеству и обращать на себя его внимание… Ну, и дождалась на свою голову, королева непризнанная… Хорошо, что мама к тому времени умерла и не видела печального финала свей затеи.
— А он был очень печальным? — уточнил Карлсон, щелчком выстреливая к потолку серебристо-серый шарик.
— А что, его можно назвать приятным? Когда тебя каждый раз грубо ставят — или кладут — в какую-нибудь неподобающую позу, затем так же грубо имеют и говорят при этом, чтобы не выпендривалась и не строила из себя невесть что… А сказать хоть слово против ты не смеешь, а то еще разозлится, прогонит со двора, и тогда останется только идти в содержанки, потому что поместье пришлось отдать за долги ненормальной мамы, а зарабатывать на жизнь ты не умеешь… К счастью, со двора меня все-таки не прогнали, и на том спасибо.
Тебе доводилось когда-нибудь испытывать подобное унижение?
— Как тебе сказать… — волшебник задумался. — Не знаю, сравни сама… Мне довелось сидеть в тюрьме, в ошейнике, как все маги… Что еще… просить милостыню на улице, ночевать под забором, выслушивать всевозможные оскорбления… А еще меня били несколько раз. Тебя никогда не били ногами? Тебе повезло. Очень неприятно. Мало того, что унизительно, еще и больно, а потом неделю лежишь пластом и харкаешь кровью. Правда, меня никто не имел, в этом мне повезло. А то у меня есть один знакомый… что-то я разоткровенничался, тебе не кажется? И как ты ухитряешься все время переводить разговор на меня?
