Оксана Панкеева - О пользе проклятий
— Что ж, — согласился мэтр Истран, выслушав все это. — Теперь мне все ясно. Кроме одного: почему вы скрыли все от меня? У вас были какие-то основания подозревать меня в неверности короне?
— Ни в коем случае, — король заметно смутился. — Просто я опасался, что вы вмешаетесь… скажете, что я собираюсь поступить безнравственно, или слишком рискованно, или безответственно… и запретите.
— Запретить? Вам? Простите, ваше величество, но вы здесь король или… то, что вы обычно упоминаете в таких случаях? Если я беру на себя смелость давать вам советы и высказывать свои суждения в некоторых вопросах личного плана, это не значит, что я собираюсь вмешиваться во все, что вы делаете. Вы припоминаете какой-либо случай, чтобы я вмешивался в государственные и политические вопросы? Так почему вы решили, что я стану вам препятствовать, тем более, когда речь идет о судьбе короны? Возможно, я мог бы вам что-либо посоветовать, каким-то образом улучшить ваши замыслы, хотя при такой нехватке времени их вряд ли можно было улучшить. Но неужели вы полагаете, что я бы посоветовал оставить все как есть и отдать корону этим проходимцам? Стыдитесь, ваше величество.
— Стыжусь, — согласился король. — И даже более чем вы думаете.
— И считаю своим долгом добавить, что если бы я был в курсе дела, возможно, вы бы не пребывали в столь плачевном состоянии, как сейчас. Что это у вас за кольчуга, что ее можно руками порвать?
— Руками Элмара можно порвать что угодно… — проворчал король. — Прошу вас, мэтр, не отчитывайте меня. Я все понял. Мне и без того…
Он замолчал и отвел глаза. Старый волшебник понимающе вздохнул и сочувственно произнес:
— Жак — не тот человек, который способен всерьез сердиться и не прощать обид. Тем более что виноваты все-таки не столь вы, сколь его высочество принц-бастард Элмар. И я непременно напомню ему, если он сам не сочтет своим долгом объяснить это Жаку. Не переживайте так, ваше величество. Ваш друг не злопамятен. Тем более, с ним ничего страшного не случилось. Все утрясется, все образуется. И еще, могу я полюбопытствовать, что вы знаете об этом молодом человеке, которого я встретил сегодня в вашей гостиной? Кроме того, о чем вы уже упоминали?
— Почти ничего. А чем он вас так заинтересовал?
— Профессиональный интерес. Насколько мне известно, он не занимался магией всерьез?
— Не знаю. Мафей утверждает, что он менял класс. Возможно, занимался, но теперь не имеет такой возможности.
— Сомневаюсь. Единственный человек, который мог бы быть его наставником, пропал без вести пятнадцать лет назад, следовательно, класс у него был другой.
— Но у него ничего больше нет, кроме Силы. Кем он еще мог быть?
— Кем угодно. Разумеется, того, что он имел, у него сейчас нет. Потому ему и пришлось сменить класс. То, что у него было, он потерял.
— А такое возможно? Потерять что-то, кроме Силы?
— Разумеется. Легче всего потерять Веру. Огонь — тоже довольно хрупкая вещь. Луч можно потерять только в старости, вместе с разумом, Тень — в результате… э-э… слишком сурового наказания за воровство. В принципе, потерять можно что угодно. Но по моим скромным предположениям, этот молодой человек прежде носил челку. А вовсе не косу, как предположил по наивности мой любимый ученик.
— Бард? — Король в изумлении даже попытался привстать, но, убедившись в бесполезности своей попытки, откинулся на подушку и тихо засмеялся. — Конечно… Как я сам не понял… Кому же еще пришло бы в голову всерьез интересоваться Ольгиной музыкой… Над этим стоит поразмыслить.
— Я бы не рекомендовал вам размышлять об этом сейчас. Лучше поспите, пока действует заклинание. Завтра у вас не будет такой возможности. Обезболивающие заклинания нельзя кастовать постоянно, они вредны для организма и даже опасны. При частом использовании они ведут к разрушению нервных клеток, так что завтра днем придется сделать перерыв часов на двенадцать, и тогда вы вряд ли сможете уснуть. А сон вам необходим. Так что, спокойной ночи, ваше величество.
— Спасибо, мэтр, — откликнулся король, послушно закрывая глаза. В необходимости сна у него не было никаких сомнений. — Спокойной ночи.
Кантор дрожащей рукой вытер пот с лица и с трудом произнес:
— Мне срочно надо что-то выпить…
— Почему обязательно выпить? — мягко возразила Тереза и подсела поближе. — Это можно сделать проще. Повернись ко мне.
Она проговорила коротенькую молитву на незнакомом языке, сложив перед собой руки и склонив голову, затем сделала знак креста, как обычно делали переселенцы, и положила руку Кантору на лоб. Нервная дрожь действительно прекратилась, дыхание выровнялось и, что больше всего порадовало, померкли и как-то забылись жуткие видения. Кантор всерьез опасался, что они будут преследовать его еще долго.
— Вот и все, — сказала Тереза, отнимая руку. — И вовсе не надо напиваться до беспамятства. Тебе лучше?
— Спасибо, — кивнул Кантор. — Конечно.
— Это тебе спасибо. Как ты это делаешь?
— Не знаю, — честно ответил он и пожал плечами. — Само получается. А что, получилось?
Вместо ответа она улыбнулась и погладила его по щеке.
— Это замечательно, — философски заметил Кантор, откидываясь на спинку скамейки. — В кои-то веки у меня получилось что-то полезное. А то никогда заранее не знаешь, что получится. Наши ребята иногда даже развлекаются таким образом: скидываются, поят меня до невменяемого состояния, и бьются об заклад, что я отмочу. Выигрывает тот, кто ближе всех оказывается к истине. А точно на моей памяти еще никто не угадал.
— А почему ты не занимаешься магией всерьез? — спросила Тереза. — Раз у тебя есть такая Сила?
— Видишь ли… — Кантор вздохнул. — Моя Сила совсем другая. Она внутри меня. И пользоваться ею надо как-то особенно. Пока был жив отец, он меня кое-чему учил, а потом он пропал и другого наставника я найти не смог. Никто больше в этом не разбирается. А заниматься классической магией мне нельзя. Если я попробую впустить в себя Силу, которой пользуются классические маги, она вступит в конфликт с моей, и я сгорю. Меня предупреждал об этом отец, и у меня есть все основания ему верить.
— Может, тебе стоит поспать? Если ты черпаешь Силу изнутри себя, ты должен очень уставать от магии. Как ты себя чувствуешь?
— Как после смены в железной шахте, — честно признался Кантор и подмигнул девушке. — Но это не столь страшно. Поцелуй прекрасной дамы способен даже мертвого мистралийца вдохновить на подвиги.
Тереза придвинулась еще ближе и бережно поцеловала его в щеку.
— Ну вот, — удовлетворенно сообщил он, обнимая ее за плечо. — Теперь я вижу, что не зря старался.
