Мора (СИ) - Пекур Татьяна Александровна

Миртуу… Гадкий паук не существует на самом деле. Вместо него Тёмный Бог из Бездны. Мы были слепы, ничего не знали. Не знали, что нас продали, а потом… ещё раз продали, но уже свои, Чёрные Алмазы. И теперь мы станем источником магии для портала… а потом придут драконы и уволокут нас в свой мир. В рабство… вечное рабство… Внутри плеснулось ледяное бешенство, подняла голову фамильная гордость, кровь взывала отомстить, сорвать планы урода.

— Я послал Зов своему народу, но подчинились не все! Каково же было моё удивление, когда я узнал, что многие уже нашли свою Пару во Тьме! И теперь не реагируют на приказы. Да, любовь моя, мои вороны отказались мне повиноваться и помогали скрутить своих обезумевших соплеменников. В Долине саашту произошли большие перемены, — оскалился нежить. Бездушный, жестокий, страшный! Даже Сапфиры, хоть и являются игрушками для демониц, имеют больше душевного тепла, чем это. Не-на-ви-жу…

Он ещё что-то говорил, хвалился, грозил, пытался меня уговорить, но я была уже не здесь. Я готова уйти, как и мои любимые. Но я заберу и тебя с собой!!!! Мой крик отбросил его так далеко, что я тут же потеряла его из вида. На пределе сил и связок я кричала и кричала. Горы тряслись, вибрировали, рушились. Когда подо мной рухнула вниз скала, я поднялась в воздух на крыльях, закрыла глаза и уничтожала то, что убивало жизнь. Огромная воронка закружила тварей, перемалывала их как гигантская мясорубка. Миртуу держался благодаря своей силе подальше, но он уже не мог противостоять тому, что породила я. Вся моя тьма, вся некра, все тёмные, некромантские жилы по миру были задействованы мной чтобы уничтожить их.

— Я закрываю Руанави… Закрываю для всех! — больше никаких драконов, Тёмных Богов, светлых Богов. Никто больше не проникнет сюда. Моя кровь пропитала землю вокруг — она хлынула изо рта бурным потоком. На этом мой крик оборвался. Печать в небесах ярко сияла и переливалась. Я лежала и смотрела, как в вышине растворяется последний след Нурлака — Миртуу. Мгновения остались мне в этом мире, я проведу их прощаясь… Люблю вас, всех, кого я знала, кого обидела… Прощайте…

Демонов и ворона с остальными разбросало кого куда. Нескоро они смогли встать на ноги, определить, где находится Мора. Они видели её на скале с крылатым. Ещё один ворон? Откуда? Все ждали появления паука, но его так и не было. Внезапно в уши ввинтился безумный, полный боли и отчаяния крик демоницы. Сила вилась вокруг, Нангаран ощущал, как нити её воли пронизали и его самого. Всё, что связано со смертью, было задействовано в величайшем колдовстве, которое творила Мора. Вихрь гнева и тьмы поднял всех тварей до единой и унёс к небесам. Там вспыхнула огромная печать, она и утянула нежить, в том числе и странного крылатого, который ощущался как нечто знакомое и родственное.

Первым Мору нашёл конечно же Турмалин. За ним бежали все остальные. Сломанной куклой, с окровавленной шеей и подбородком, остекленевшим взглядом, уставленным в небо, лежала их любимая женщина. Но она жива! Все выдохнули.

Даоран погиб, Мунон ранен очень серьёзно — они принесли его на руках, Эмиасс едва не выгорел, пытаясь не дать Генералам перехватить контроль над их разумом, Тамона и его воины потрёпаны, укушены, опалены кислотой, отравлены. Саашту все живы, а предводитель так и вовсе зол и бодр. Оба донну выжили и славно отомстили за свой народ. Но они пусты, выгорели под чистую. Они теперь обычные граждане, не-маги.

Они сидели вокруг Моры, прислушиваясь к едва теплившемуся дыханию, замирали, когда оно едва слышалось и облегчённо выдыхали, когда было стабильным.

— Что случилось? — наконец спросил Марак. Мука в его глазах была такой же сильной, как и у остальных. Он отдал бы всё: и жизнь, и крылья, чтобы спасти её.

— Она поставила печать на мир, — сказал князь, — Печать такой силы, что я поражён. Кто был тот с крыльями?

— Нурлак, — коротко ответил Эмиасс, родив такой спор и шок, что поспешил пояснить, — Я читаю её сейчас. Это так тяжело… Оворн предал нас и улетел, прихватив с собой новорожденного дракона. Тот другой, чёрный дракон, мёртв. Он забрал его силу для снятия Храна и пробоины в печати, — Турмалин искривил губы в ненависти и глянул в пустыню, туда, где был ныне разрушенный город даархитов, — Ташасскар её… изнасиловал.

— Убью… — процедил ворон. За ним такой же ненавистью полыхнули ещё множество глаз.

— Она попала в ловушку. Её змея, как уже было сказано, являлась глазами и ушами Суашша. Тот и привёл её к принцу в Туимасс. Он же и поставил магический блок на пещеру, оставив её беззащитной перед сумасшедшим змеем. Он остался там, а она ушла… Мы все видели её. Мы уже победили, ведь Генералы убиты, а перебить кучку нежити не трудно. Но тут она увидела Миртуу.

— Что?! — взревел Марак, — Не может быть! Все мы видели, что он бросился на Паука и умер.

— Никакого паука нет, Марак, — устало сказал Эмиасс, — Наш враг и был тот чаанта, который так любезно рассказал Море о Нурлаке. Он водил нас по кругу, как овец!

Дальше он слово в слово пересказал разговор Моры и Миртуу. В конце была та фраза о его народе, который отказался ему повиноваться. Нангаран понял, почему тот крылатый показался ему знакомым.

— Это наш покровитель, — сказал ворон, — Он хотел нас заставить повиноваться, но мы уже обрели Пару во Тьме и не починимся никому, кроме неё. А вот что сейчас в Долине… Заоран, князь, женщины…

— Что нам делать? Идти к заливу? — спросил Адаван, — Мунон ранен, ему нужна помощь, а мы все так истощены, что и свои раны не вылечим.

— Идём. Здесь мы умрём от обезвоживания.

И тут Мора затихла. Все замерли, а потом стали, отталкивая друг друга, прорываться к ней. Эмиасс приказал всем успокоиться и стать в круг. Он первым вытянул руку над её телом и сказал:

— Разделяю жизнь!

За ним, поняв его надежду, то же сказали все остальные. От них к демонице потянулись разные по цвету сил нити, вошли в сердце. Её тело выгнулось, а глаза широко раскрылись. Она неслышно кричала, пугаясь этой тишины так, что с ужасом отталкивала их руки, плакала и успокоилась только в руках Турмалина. Он рыдал с нею вместе. Его Мора, его весёлая, игривая, страстная и неунывающая Мора была сломлена, серебряный голос, доставшийся в наследство от отца отдан в уплату за жизнь целого мира.

— Тише… Мы с тобой…

Они выдержали трёхдневный переход в пустыне только благодаря тамонцам. Те остужали воздух снежными вихрями. Они были на грани истощения, но старательно спасали всех. Особенно их спасительницу, которая брела в середине, заботливо поддерживаемая со всех сторон. Но сама она не проявляла никаких чувств, ни к кому. На ворона бросила взгляд вскользь, на Мунона и того меньше. Её эмоции так беспокоили Турмалина, он хмурился и держал её за руку, считывая мысли. Их почти не было. Сейчас с ними была лишь тень…

Матросы Мунона споро отобрали капитана у демонов и унесли в каюту с живым льдом, уверив, что тот поможет ему восстановиться. Отплыли. Все ушли в свои каюты, в свои мысли. Ворон наотрез отказался уходить из каюты жены. Он мыл её, переодевал, расчёсывал чудесные волосы, целовал безучастные уста, молясь всем силам и богам о том, чтобы те вернули ей разум.

Турмалин пил. По-чёрному. С ним пили все его сородичи, даже тамонцы присоединились к ним в столовой. Под утро они забылись тяжёлым сном. Никто не чувствовал победы, хотя она была, и они все были к ней причастны. Горечь потери, вина, щемящая жалость — вот то, что была у всех на сердце. Марак неприкаянной серой птицей сидел, стоял и даже лежал у двери повелительницы демонов. Ворон впускал его ненадолго. Саашту огрубелой, расцарапанной рукой нежно и трепетно гладил руки глядящей сквозь них обоих Моры. Да, он мучился так, что съедал себя заживо. Он считал её легкомысленной, развратной всесильной некроманткой. А она спасла их всех, отдав всё, что и составляло её суть — магию, голос. И попадись ему сейчас даархит, он долго и со вкусом ломал бы ему кости, наслаждаясь каждым хрустом и воплем! ОН НАСИЛОВАЛ ЕГО ЖЕНЩИНУ!!! Ту, которая всегда так ласкалась, сладкими стонами рождала горячий ком в груди, целый мир…