Наталья Турчанинова - Рубин Карашэхра
Эмил уже спал. На лавке лежала его черная куртка, поверх нее брошена белая рубашка, на полу валяются сапоги, на краю стола чуть мерцающей горкой — серебряная цепь, а вокруг кровати, по половицам тянется тонкая светящаяся полоска, образуя замкнутый круг. Несколько мгновений девушка смотрела на эту странную черту, пока не поняла, кто и для чего ее нарисовал. Колдун защищал этот дом от себя самого, отгородившись от него магическим кругом. Нельга улыбнулась, подняла рубашку Эмила, почти упавшую на пол, положила ее на прежнее место и вернулась в спальню, тихо закрыв за собой дверь…
Глава двадцать вторая
Называйте меня Хозяйкой!
Глядя на острие копья, Хул медленно отползала назад до тех пор, пока не уперлась спиной вкамень. Оглянулась затравленно. Бежать было некуда, и ящер прекрасно понимал это. Его остромордая физиономия приобрела откровенно довольное выражение. Играть с беспомощной жертвой доставляло удовольствие. Нравилось видеть ее страх.
— И мешок, — проскрипел он, — тоже давай сюда.
В мешке лежала статуэтка Кошки, второе по значимости сокровище демоницы, первым сейчас был Ключ. Неожиданно для себя самой Хул почувствовала, что ее голова наполняется горячим звенящим туманом. Как смеет этот урод, это южное убожество приказывать ей, распоряжаться ее имуществом… С такой отвратительной рожей! Хул затрясло от бешенства, внезапно она увидела в нескладном ящере с окраин Южного мира все то, что ненавидела, — грубую силу, перед которой ей всегда приходилось пресмыкаться, желание быть выше нее, возможность отобрать все, что она считает ценным.
Она идет неизвестно куда, подвергает себя всем мыслимым опасностям, чтобы добиться независимости, стать сильной, свободной, вернуть уважение к себе — и что же — первый попавшийся проходимец снова заставит ее ползать в грязи?.. «Нет, хватит с меня повелителей. Я кошка, и у меня есть когти и зубы».
Хул медленно поднялась, изо всех сил сдерживая рычание, рвущееся из горла, и ногой подтолкнула к ящеру мешок. Мародер довольно ухмыльнулся, кивая на Ключ, — давай, мол, дальше, не задерживай. Так же неторопливо демоница подняла руки, чтобы снять цепочку, на которой висел корунд, но вместо этого рывком сдернула плащ, швырнула его в ящера и одновременно отпрыгнула в сторону. Мародер взревел, сбрасывая с себя красную тряпку, с наконечника его копья сорвался красный огонек, ударился в то место, где только что стояла Хул, проплавляя в граните круглую дыру.
Она даже не успела испугаться. И прыгнула. Вверх и вперед.
Южный демон взвыл, когда когти Хул впились ему в загривок, закружился на месте, пытаясь сбросить со спины озверевшую кошку. Но она вцепилась крепко. Ее удлинившиеся клыки все глубже вонзались в толстую шею каймана, рот наполнился его кровью, и на Хул нашло короткое яростное безумие. Сдирая кошку со своей спины, он вспарывал когтями платье, оставляя на ее теле глубокие царапины. Удар тупого конца копья пришелся по ребрам, но она не чувствовала боли. Перед глазами плавали красные пятна, глухое рычание клокотало в горле и прорывалось сквозь стиснутые зубы. Хул казалось, что она захлебывается от ярости и наслаждения, разрывая тело врага, ее зубы не разжались, даже когда демон зашатался и рухнул на землю, подминая противницу под себя.
Падение оглушило ее. Несколько секунд Хул не могла дышать. Она глотала широко открытым ртом воздух, но он проскальзывал между клыков и никак не мог дойти до горла. В центре груди пульсировал жгучий огненный клубок, голова кружилась.
Хул потребовалось несколько минут, чтобы понять: то, что впивается ей в ребра, — рубиновый Ключ, а тяжесть, давящая на грудь, — мертвый демон-кайман. Мертвый?! «Я убила его!» — почти с ужасом подумала Хул, спихивая с себя тело демонической рептилии.
— Да, он мертв, — машинально констатировала кошка вслух. — Совершенно, окончательно.
Остекленевшие глаза каймана бессмысленно таращились из-под низких надбровных дуг, пасть приоткрыта, между острых зубов грязной тряпкой лежит зеленоватый язык. От демона несло тухлой рыбой и тиной.
Хул посмотрела на свои руки, залитые кровью, и почувствовала, как ее начинает трясти.
«Я убила его! Я убила демона! Сама!!»
— Хул, — послышался издалека голос Эмила. — Ты жива?
— Я убила его, — прошептала Хул. — Убила…
Ни о чем другом она не могла ни говорить, ни думать.
— Молодец. Я знал, что ты справишься.
— Эмил, но я действительно убила его. Не человека, самого настоящего демона! И у него было оружие. А я прыгнула и…
— …Ты кошка, — довольно сказал Эмил.
Хул зажала рот обеими руками, зажмурилась, вспоминая, как кайман захрипел, задергался и как приятно было сжимать зубы на его шее. Раньше она убивала только слабых… людей. С демонами же предпочитала вообще не связываться, стараясь быть любезной с высшими и не замечая низших. И вот теперь пришло смутное ощущение, что все может быть по-другому.
Хул вскочила, с трудом переводя дыхание, — теперь уже от восторга и чувства собственной значимости. С упоительной мстительностью пнула мертвого каймана.
«Так тебе и надо, урод!»
Отныне никто не посмеет помыкать ею. Хул почувствовала, что может быть сильной, ловкой, коварной… Больше к ней никогда не вернется прежняя унизительная беспомощность, только если она сама захочет поиграть в слабую леди демонического происхождения. И никто не заставит ее подчиняться. Никогда!
Демоница подняла свой мешок, подобрала копье. Кажется, оно разрядилось, красный огонек на конце погас, но это ничего, зато наконечник остался по-прежнему острым.
Эйфория постепенно проходила. Хул ощутила все синяки и царапины на своем теле. Кроме того, у нее сильно болели ребра и слегка тошнило от вкуса демонической крови во рту. Но жалеть себя было некогда. Кошка повесила мешок за спину и, опираясь на копье, побрела дальше.
Кошачья интуиция подсказывала, что поблизости могут бродить другие «ящеры», а к схватке с еще одним демоном-кайманом она не готова.
«Я достану Рубин, — подумала Хул с уверенностью, которой раньше не чувствовала. — И отомщу всем сразу».
Каменные руины древнего демонского города остались позади. Хул обошла последнего красного идола, до середины туловища погруженного в землю, и остановилась. Замерла на самом краю обрыва. А внизу, впереди… везде растекалось красно-багровое, лениво колышущееся… море? болото? озеро? Время от времени оно как будто застывало, и его поверхность подергивалась тонкой корочкой пепла, море темнело, превращаясь в неподвижную бугристую равнину, сливаясь цветом с землей. Потом эта обманчиво устойчивая каменная пустыня покрывалась мелкими трещинами и разломами, в которых вскипала красная лава. Несколько мгновений, и у края обрыва снова лениво плескался жидкий огонь. Воздух казался густым от тяжелых испарений. Ветра не было.
