Анатолий Нейтак - Падшая звезда
"О да. Чего не получала, того не получала!"
— Тогда я, Храсси, отправилась к острову Энгасти, где ощутила знакомую мне силу большого чёрного меча по имени Тен'галж. Рядом с мечом обнаружился и смертный по имени Айселит. Но разговора у нас не получилось. Смертный принял меня за убийцу и атаковал; меня же не ко времени настигло проклятие вспыхивающего гнева, наложенное риллу и отмечающее меня со времён падения нашего Владыки. Забыв об уязвимости холодной плоти, я ответила ударом на удар — и даже чёрный меч в руках Айселита не выдержал моего гнева. Забрав то, что осталось от Тен'галжа и продолжая пылать гневом, я швырнула погубленный клинок к ногам Островитянина и вернулась сюда, где призналась своему коронованному брату в неудаче.
— Довольна ли ты рассказом Храсси Вспышки? — спросил князь.
— Я… да. Я довольна.
— Ты подобна поражённой проклятием вспыхивающего гнева, Кайель Отрава. Успокой свой дух, не позволяй ему толкнуть тебя на необдуманные поступки.
— Не стоит беспокоиться, Хос-Кэббод. Мишени моего гнева находятся далеко отсюда.
— Ты не вполне честна, но я приму этот ответ. Итак, рассказ моей сестры помог тебе?
— Могу ещё раз повторить: да. Помог.
— В таком случае я спрошу тебя: знаешь ли ты, кто стоял за смертью Железного Когтя? Кого из высших магов, приближённых риллу, следует винить в происшедшем?
Под сводами торжественного зала, в самом сердце инферно Кэббод, раздался свободно звучащий человеческий смех. Но веселья в этом смехе не было.
— Я знаю. Кому, как не мне, знать это? Ведь некоторое время назад я, Кайель Отрава, отзывалась на имя Ниррит Ночной Свет!
Демонические существа по обе стороны трона взволновались. Но огромная, возрастом в сотни тысяч лет, Сила Хос-Кэббода вновь смирила его подчинённых.
— И ты осмеливаешься признаться в этом?
— Да. Ведь моя вина в смерти Железного Когтя не больше, чем вина Храсти Вспышки в смерти моего господина и возлюбленного, Айселита Энгастийского. Твоей сестрой двигало желание помочь своему коронованному брату; мною — желание подняться в глазах Князя Гор.
— Но ведь он дал клятву! — вспыхнула Храсси.
— И клятва была истинна. Я ничего, ровно ничего не получила от Князя Гор… кроме трёх слов: "Благодарю за работу"!
— Что ты сделала с Оком? — спросил Хос-Кэббод. И, казалось, весь Нижний Мир затих в ожидании ответа.
— Следуя пожеланию Князя Гор, — отчеканила Кайель мрачно, — велевшему уничтожить шкатулку вместе с содержимым, я бросила её в Багровую Бездну.
Тишина не взорвалась ни криками, ни яростью, ни атакующими заклятьями.
Только скорбь — ничего более.
Скорбь глубокая, как сама Багровая Бездна; скорбь, постичь которую смертный до конца не мог, и в которой равны были как Хос-Кэббод, так и ничтожнейший из его подчинённых.
— Не скажу, что правда радует меня, — вздохнул почти по-человечески адский князь, — но правда всё же лучше неведения. Ступай, Кайель-Ниррит, отмеченная риллу. Оставь нас.
…Уходя тем же путём, каким пришла, она думала, и думы её были странны.
"Она сражались — и были повержены. Они сражались — и остались живы лишь потому, что победители сочли возможным пощадить жалкие остатки сил своих противников. Бессмертные обломки падшего величия. И, наверно, кое-кто из демонов действительно впал в ничтожество до самого дна, измельчал душой, испаскудился до предела. Но сумевшие удержаться, такие, как эти, из инферно Кэббод, с особым отчаянием цепляются за свою честь.
Потому что, не считая жизни, честь — это единственное, что им оставили…
Единственное, что оставили НАМ".
Раньше Кайель представляла его только по словесному портрету. Но нисколько не удивилась, ступив на чёрный песок одного из Огненных островов и обнаружив его среди встречающих.
Собственно, встречали её двое. Первой была очень рослая и худая женщина, маг из ваашцев — синекожая и черноволосая. Правда, рослой и худой она могла считаться лишь по меркам своего вида, отличающегося, как правило, весьма плотным телосложением и этакой капитальной ширококостностью — как будто природа, выступая в роли скульптора, взяла людей и укоротила на треть при сохранении, а то и увеличении массы тела. Но у этой конкретной представительницы синекожих рост был почти такой же, как у Кайель, а весила она килограммов на пятнадцать меньше.
Второй же встречающий… им был Изменённый. Полуящер без правого глаза.
Сехоро, предатель.
— Назовись! — потребовала на Торговом-прим тройки синекожая.
— Можете называть меня Кайель. А вы кто?
— Я — Лирээш Подкова. Зачем ты здесь?
— Совершенно точно не для того, чтобы ругаться со слугами.
— О! Так ты стремишься увидеть Островитянина?
— Да.
— Ну, тогда иди за нами… просительница.
"Правильно говорили: хочешь узнать господина, посмотри на его слуг. Если к впечатлениям от тесного знакомства с Лирээш и Сехоро прибавить сказанное Хозяином Лесов, впечатление получится довольно пасмурное. А я ещё имела глупость удивляться: как можно при сравнении с одним из адских князей получить характеристику менее лестную, чем демон!
Значит, я очень правильно сделала, приняв меры предосторожности. Если Островитянин меня убьёт… что ж, надеюсь, он не успеет пожалеть об этом опрометчивом шаге".
Тропическое царство вокруг было разительно несхоже с мрачными хвойными лесами Захребетья. Там приглушённый свет и сдержанность красок — здесь яркость и пестрота. Там — плавное течение потаённых сил, однородность, неброская сложность. Здесь — бьющие в глаза, цепляющие внимание диковины, мозаичность, доходящая до кричащего диссонанса…
И вот — эпицентр мозаичности: не таящий своей Силы маг в пёстрых одеждах, восседающий на странном желеобразном троне под пологом ветвей, переплетённых так, чтобы не осталось ни малейшего зазора, куда могло бы заглядывать небо.
— А-а, никак, Ниррит Энгастийская? Как же, весьма наслышан…
— Ниррит мертва. Пожалуйста, называйте меня Кайель.
"Пародия на Хозяина Лесов", — решила она, осторожно исследуя Островитянина магическими чувствами сквозь собственные плотные щиты (ослаблять защиту в самом гнездилище этого высшего мага было бы чистейшей воды безрассудством, если не сказать — безумием). "Не удивительно, что Хозяину он активно не нравится".
Для бессмертного властелина лесов Захребетья природа была той первородной купелью, в которую можно погружаться снова и снова. А вот для Островитянина, очевидно, — бездонным колодцем, из которого можно вечно черпать энергию и вдохновение… и в который можно вложить немалую часть собственной личности. Тело на троне было для высшего посвящённого примерно тем же, чем обычно голова у человека является для остального тела. Центральное связующее звено, сердце здешней Силы — но, кажется, далеко не единственное сердце. Как мастер биотрансмутаций, Ниррит могла бы картировать границы чужого сознания точнее, но мешали её же щиты, отсекающие либо искажающие изрядную часть сенсорных потоков…
