Вальтер Моэрс - 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь
Сквозь дырявую крышу внутрь пробивались лучи заката, драматично высвечивая безжалостно искалеченные статуи в нишах. На одной стене я заметил высеченный из красного мрамора рельеф — скелет, в длинной мантии и с косой в руках.
Это место мне совсем не понравилось, но близилась ночь, а выбирать было не из чего.
— Во всяком случае, здесь нет крысехвостых, га! — заметил Гемлут, когда мы остановились на большой, поросшей мхом площадке и стали устраиваться на ночлег.
— Крысехвостых? А кто это?
— Га! Кто такие крысехвостые? Да кто их знает. С ними разве поймешь…
Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком
КРЫСЕХВОСТЫЕ. Не пользующиеся большой популярностью мутанты, имеющие сходство с голубем, крысой и тараканом. Крысехвостые достигают в длину полутора метров, имеют тело крысы, крылья и клюв — как у птицы, а лапы, усики и органы пищеварения — таракана. О дальнем родстве с крысами говорит также длинный, мягкий крысиный хвост. В результате самых тщательных исследований черепа этих животных ученым так и не удалось обнаружить мозг, из чего они сделали вывод, что органы центральной нервной системы у крысехвостых располагаются где-то в пищеварительном тракте, занимающем бóльшую часть внутренностей животного. Отсутствует также и сердце, которое заменяет чрезвычайно большая печень, без труда переваривающая даже самые ядовитые продукты и обеспечивающая одновременно циркуляцию крови, которая цветом, запахом и консистенцией напоминает тухлый яичный желток. Охотятся крысехвостые обычно под покровом ночи, хотя их пища состоит преимущественно из отходов и падали, в случае необходимости они нападают и на живых существ. Крысехвостые являются единственным из известных хищников, который в состоянии переварить даже кости, зубы и шкуру животного.
— Ого! Ты уверен, что здесь нет крысехвостых?
— Ну, стопроцентной уверенности у меня, конечно, нет. Га?
Похоже, я поспешил всецело положиться на табачного гнома.
— И часто ты здесь ночуешь?
— Случается.
— Как часто?
— Не один раз.
— Сколько именно?
— Хм… один раз точно.
— Всего один раз! Правда?! И когда это было?
— Вот привязался! Ну хорошо, сегодня будет первый. Доволен? А теперь давай спать, га?
Уже через пару минут спокойное, ровное дыхание Гемлута Гаванны превратилось в упоительное сладкое посапывание, а я так и не мог сомкнуть глаз. События, пережитые за день, все те удивительные вещи, которые я видел в городе, изводящий меня голод и, прежде всего, жуткая обстановка нашего ночного пристанища не давали мне заснуть.
Почему это роскошное, огромное здание до сих пор стоит пустое? Я видел сегодня жителей, ютящихся в самодельных хижинах и ветхих палатках. Почему же они не пришли в этот район и не заняли все эти бесполезно пустующие постройки? Мне вспомнились осуждающие взгляды, которыми нас провожали горожане, когда мы шли в сторону собора. Я думал о неопределенном будущем, ожидавшем меня в водовороте большого города. Потом усталость все же взяла свое и сон сморил меня.
Сон. Мне снилось, что мы с Гемлутом поселились в одной из квартир мраморного льва, но она вся состояла из одной огромной кухни-столовой, оснащенной множеством самых современных плит с горячими керамическими горелками, на которых аппетитно шипели хрустящие отбивные; мне снились большущие фантастические печи, в которых пузырились кипящим сыром гаянские пиццы и в округлых горшках булькали наваристые супы.
У меня в руке была здоровенная ложка, которой я должен был дегустировать все блюда по очереди. Но как только я зачерпывал новую порцию супа, квартира становилась еще больше, а вместе с ней вытягивалась и ложка, так что я в результате уже не мог поднести ее ко рту. Я разозлился и швырнул ее в окно, а через разбитое стекло в квартиру ринулись полчища крысехвостых и бросились пожирать все, что было в доме съестного. Один из мутантов прыгнул мне на грудь и начал жадно лизать мне нос и глаза. Он был очень тяжелый, я почти задыхался, а потом он сожрал и мое дыхание. И тут я проснулся. Действительность оказалась еще хуже, чем сон.
Явь. У меня на носу, жадно сопя, сидел восьминогий носопыр и старательно тянул всеми своими ноздрями воздух. А на груди у меня пристроился ночной кошмар, который, ехидно ухмыляясь, нагло поглядывал на меня.
Носопыр пискнул, кубарем скатился на пол и, отчаянно семеня ножками, живо затрусил к ближайшей щели. Я попытался прибить ночного кошмара кулаком, но он ловко увернулся, подпрыгнул и с гадким блеянием исчез в темноте.
Вне себя от злости, я вскочил на ноги и набросился на Гемлута с обвинениями. Тот спросонья ничего не мог понять. Мне потребовалось время, чтобы объяснить ему, что произошло.
— Подумаешь, плохой сон, га, — равнодушно махнул он рукой. — Ложись, надо спать.
— Это был не сон! Он сидел у меня на груди! А другой прямо на носу!
Тогда я еще не знал, что это были носопыр и ночной кошмар, только возмущение мое от этого было ничуть не меньше.
От возбуждения я не мог даже сесть, не то чтобы лечь. Тяжело дыша, я стоял посреди собора и скользил испуганным взглядом по темным углам. Зловещие тени вздрагивали на стенах, как языки черного пламени. Послышалось шуршание.
— Здесь кто-то есть, — прошептал я.
— Подумаешь, парочка крыс! Ложись и спи, га? — пытался успокоить меня Гемлут.
В этот момент перекрытия собора затрещали и меня окатило осколками сухой штукатурки. Крохотные части старинной фрески посыпались на меня дождем, я успел только различить в мозаике мелких пластинок искусно вырисованные руки, яблоко, крылья ангела и глаза. Потом ударил колокол, коротко и глухо, словно на него приземлилась невидимая птица.
Его звук тяжело отозвался в моей душе.
Все снова стихло.
Гемлут приподнялся и с вытаращенными глазами указал на что-то, находившееся у меня за спиной.
— Га! — воскликнул он.
Я почувствовал за спиной взмах мощных крыльев, потом что-то твердое и острое ударило меня по голове и, глухо ухая, исчезло в темноте. Затылок жгло огнем. Я испугался, что какое-то безобразное чудовище, может быть крысехвостый, выпустило на меня свою ядовитую слюну, провел лапой и ощутил на пальцах теплую липкую жидкость. В лунном свете она казалась совсем черной, но я знал, что это моя собственная кровь. Нужно иметь очень острые когти, чтобы распороть шкуру синего медведя.
— Кровь? — вскрикнул я.
