Николай Князев - Владигор. Римская дорога
— Бей мерзавцев!
— Стойте! — закричал Гордиан. — Они не виноваты… только этот.
— Стойте, — повторил Мизифей приказ императора, и солдаты опустили мечи, уже занесенные над головами безоружных пленников. — Увести их…
Когда и солдаты, и пленные вышли из палатки, Гавр неодобрительно покачал головой:
— Зря ты так, сынок… Милосердие никому не приносило пользы…
Гордиан облизнул пересохшие губы и поглядел на Мизифея. Побледневшее лицо префекта претория казалось обсыпанным мелом, как у какой-нибудь римской модницы. Чтобы не упасть, он держался за свой маленький столик. Гордиан отвернулся, сделав вид, что не заметил испуга Мизифея.
— Гавр, сегодня ты снова спас мне жизнь. Кажется, я обещал тебе тысячу золотых еще вчера…
— Обещал, Гордиан Август. Я не забыл.
— Мизифей, вели немедленно выдать награду этому центуриону.
— Э, не мне… — тут же отозвался сообразительный Гавр. — В Риме у меня две дочери и три внука. Раздели мою награду на пять частей и отошли им. Я бы, конечно, согласился подождать до конца кампании, только ведь неизвестно, чем она может закончиться. Бывало, начинали хорошо, а назад брели по колено в грязи и дохли от болезней как мухи. А бывало… — Гавр сообразил, что, по своему обыкновению, наболтал лишнего, и замолчал.
— Хорошо, — кивнул Гордиан. — Завтра утром вместе с донесением сенату гонец отвезет приказ выдать из моих личных средств твою награду.
— Эх, жаль, меня там не будет, — вздохнул старик. — А то ведь дочки-то истратят денежки на всякую ерунду. Тем более что обе вдовые и находятся под моей опекой. А какая тут опека, если я марширую прямехонько к болотам, что окружают эти проклятые реки.
— Хочешь отправиться в Рим?
— Еще чего, — хмыкнул Гавр. — Как же мне оставить тебя, сынок?
— Вот что, Гавр, — приказал Гордиан центуриону. — Вели вытащить из палатки тело чародея и немедленно сжечь за воротами лагеря. Да еще… Проверь все посты.
— Я только что все проверил, — подал голос Мизифей.
— Отлично… Но излишняя предосторожность никогда не помешает. Ты меня понял, Гавр?
— Как не понять, сынок… Да я умереть готов за одно твое доброе словцо… — Он хитро улыбнулся. — Особенно если оно стоит тысячу золотых. Только можно дать тебе совет, император?
— Отчего же, давай, я послушаю. Вот Мизифей постоянно мне что-то советует… — И Гордиан бросил насмешливый взгляд на Мизифея.
— О, я о мудрости префекта наслышан, — тут же поспешил подольститься к начальству Гавр. — Моя мудрость совсем другая. Вот что я скажу: в другой раз никому ничего не обещай. Когда добычу захватишь, тогда и раздавай. С нашим братом построже надо, а то раз подарки раздашь, второй, а на третий солдаты сами потребуют. А не получив, вмиг перережут тебе глотку и посадят на твое место того, кто пообещает им больше.
Гордиан улыбнулся:
— Тебе бы, Гавр, в императорском совете заседать — цены бы тебе не было. Ну что ж… я последую твоему совету и больше никому ничего не стану дарить. Даже тебе… Вот разве… Что ты скажешь на то, чтобы командовать когортой?
— Нет, так, сынок, не пойдет, — покачал головой Гавр. — Моего ума хватит лишь на то, чтобы управляться с центурией. Я и умру центурионом. Позволит Юпитер Всеблагой и Величайший — так под твоим началом.
Ветеран был изрядный льстец. Но его лесть не раздражала — может быть, потому, что он в самом деле готов был умереть за императора. Когда Гавр удалился, Мизифей со вздохом облегчения опустился на стул.
Гордиан прикрыл глаза. Боль в раненом плече затихала. Его потянуло в сон, но он знал, что спать еще нельзя.
— Кто бы мог подумать, что Зевулус, изгнанный Юпитером, осмелится подослать своего лазутчика прямо к нам в лагерь.
— Эти земли вряд ли можно считать подвластными Юпитеру. Они вообще никому не подвластны, кроме солнца и воздуха… И люди, и боги постоянно оспаривают их друг у друга, — отвечал Мизифей.
— Я рад слышать, что ты обрел прежнюю ясность мысли, отец… — проговорил сквозь сон Гордиан. — Но что бы тебе сказать мне то же самое чуть раньше…
Мизифей хотел что-то ответить, но внезапно его лицо вновь побелело как мел, а на лбу мелким бисером заблестел пот.
— Что с тобой? — спросил Гордиан, пожалев о своей неуместной насмешке над человеком, которого именовал отцом.
— Ерунда… так… вода в этих местах плоха… — с трудом выговорил Мизифей. — Но я приму лекарство, и все пройдет — и он поспешно принялся откупоривать глиняный пузырек.
Полог палатки вновь откинулся, и вошел Гавр.
— Тут такое!.. — начал он и замолчал настороженно, не ведая, можно ли говорить о случившемся без утайки.
— Что стряслось? — Сон Гордиана мгновенно улетучился, сердце его гулко забилось.
— Да вот… только мы разложили костер и бросили труп в огонь — все, как ты приказал сделать, сынок, — как из траншеи выбралась какая-то тень и помчалась прямехонько на юго-восток… Двое конников пытались догнать ее — да куда там! Она летела вперед быстрее любой птицы, не то что уставшей в походе коняги, и вскоре исчезла из виду…
Гордиан и Мизифей переглянулись.
— Иди, Гавр, и постарайся никому не рассказывать об этом.
— Да ты не бойся, сынок, я не из болтливых. Вот только солдаты поговаривают, что в этих местах колдунов и магов видимо-невидимо. И плодятся они будто саранча… А еще сказывают: чем больше истово верующих, тем сильнее сами боги.
— Ну так верь в Юпитера, Гавр… — посоветовал Гордиан, сделав вид, что известие о тени скорее позабавило его, чем встревожило. — Верь так, чтобы от твоей веры ему прибавилось сил.
Когда центурион вышел, Мизифей прошептал едва слышно:
— Надеюсь, что Владигор будет действовать против Зевулуса куда более успешно.
И вдруг согнулся пополам от боли, выронив из рук пузырек с лекарством.
Владигор сидел у костра и подбрасывал в него сухой тростник. В этих местах голая каменистая пустыня почти мгновенно сменялась буйной растительностью, если рядом оказывалась вода. Вот и теперь маленькую крепость с зубчатыми стенами, которую он заметил вдалеке, окружали лохматые макушки пальм.
И тут Владигору почудилось, что кто-то отчетливо сказал ему на ухо: «С Гордианом беда!» Ни с чем не сравнимая пустота, наполнила сердце. Беда была где- то далеко, но расстояние ничуть не умаляло ее. Он знал, что должен спешить, но не ведал — куда. И еще он знал, что скоро настигнет Зевулуса, если поспешит. И на сей раз Владигор уже не попадется в ловушку. Нелепо было заходить в храм, где притаилось зло, — теперь Владигор был уверен, что у чародея появился новый союзник, о котором пока ничего в точности не известно, ничего не ведал, но о существовании которого со свойственной ему прозорливостью предостерегал Мизифей…
