Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – граф
Это были смелые речи, но колдун польщенно улыбнулся, хоть кто-то понимает его действительную роль, а то все только о Лангедоке. Он вскинул руку на мое плечо, и мы с солдатом повели его наверх. Я вел бережно и почтительно, выказывая такой восторг от возможности быть полезным такому великому человеку, что чуть не повизгивал.
У дверей лаборатории, где раньше располагался старый Уэстефорд, теперь покойный, как и большинство челяди, Корказан остановился, буркнул:
– Все идите!.. А ты, как тебя…
– Дик, ваша милость, Дик!
– Приходи завтра с утра сюда. Я возьму тебя с собой.
– Спасибо, ваша милость!.. Я прям щас могу лечь здесь, чтобы дожидаться вашего слова!
Он коротко усмехнулся, отпустил меня коротким движением сухой длани.
Солдаты старались не показывать радости, что я сам вызвался сопровождать колдуна в подземелья проклятой колдуньи, где уже погибли их товарищи. Я тоже сделал вид, что не замечаю их ликования, мне надлежит быть туповатым и преданным до свинячьего визга.
Глава 8
Остаток дня я ловил молекулы запаха, оставленного Джулианом. Когда начало чудиться, что он покинул замок и вернулся в крепость Валленштейнов, я вздохнул свободнее, расправил плечи и… едва не столкнулся с ним нос к носу. Мгновенно среагировав, я почти упал и начал голыми руками отскребать грязь от плинтуса.
Он прошел мимо, глядя прямо перед собой, лишь задел меня краем плаща по лицу. Я еще долго старался унять бешено стучащее сердце, тупо скреб ногтями старое дерево, потом подбежал и выглянул в окно. Кастелян вышел из замка, но с одним из рыцарей пошел не в конюшню, а в кузницу, где прямо у входа начал перебирать трофейные доспехи и оружие, осматривать.
С холодком в сердце я понял, что кастелян никуда не уедет, а в крепость вернется уже с войсками Лангедока. Или всего на час раньше, чтобы открыть ворота. В любом случае мне надо прятаться, а этот замок не настолько велик, чтобы я мог прятаться бесконечно долго. Особенно если учесть, что в большую часть помещений мне как челядину заходить просто нельзя.
Прошлую ночь я продрожал в чулане. Новым челядинам объяснил, что я всегда сплю в чулане за плотно закрытой дверью, так как сильно храплю, и потому меня сюда определили. Посмеялись, но не стали уговаривать переселиться в более комфортабельную людскую. В эту ночь возлюбленный Клариссы свободен от дежурства, так что она не пришла, однако я не решился высунуть нос даже из чулана: кто знает возможности нового колдуна, вдруг да засекает любые передвижения?
Утром позавтракали бараньей похлебкой, мне даже почудилось, что ничего не изменилось, только готовить Марманда стала лучше, но, увы, вместо Марманды толстяк Ихтиар, а челядь не просто сменили, увы. Убили и тех, кто сопротивлялся, и тех, кто в страхе жался в угол. Убит Ипполит, убит Лавор, Маклей, Иннокентий, зачем-то убита Христина, Марат, Уэстефорд, только вот Адальберта я не отыскал следов. Если убит, его бы заметили по горе трупов, если бы прорвался через вражеские ряды, говорили бы о таком герое долго. Но – просто исчез, словно растворился в воздухе.
Но все равно оставалось обманчивое чувство, что ничего не изменилось, особенно когда Дудерк, туповатый мужик с лошадиной мордой, начал рассказывать о вылезающих из могил мертвецах, а другой в ответ рассказал про ведьм, что крадут младенцев.
Неизбежно зашел разговор о колдунах, я произнес имя Тимоти Корказана, все сразу примолкли, начали переглядываться, выискивая самого смелого. Наконец тот же Дудерк сообщил хмуро, что господин Корказан – самый сильный колдун на свете. И что с ним господину Лангедоку будет щасте. И всем будет щасте.
– Слово «счастье», – сказал я, – следует произносить с опаской.
– Почему? – спросил Дудерк.
– Если ты нашел на счастье подкову, – объяснил я, – значит, кто-то другой недавно отбросил копыта.
Он подумал, махнул рукой, желтой от твердых мозолей.
– А пусть. Каждый за себя, один бог за всех.
Остальные молчали, посматривали настороженно. Я промолчал, понимая как их страх, так и страх солдат, которые сопровождали Корказана в опасное путешествие к сокровищам прежней хозяйки, но лично мне этот колдун даже нравится своей одержимостью, устремленностью, даже бесцеремонностью в выборе средств. В конце концов, как-то лицемерно укорять человека в пренебрежении жизнью других людей, в жертвоприношениях или подобных делишках, когда до общечеловечизма и харасмента еще ох как далеко, а в постоянных войнах гибнет куда больше, к тому же – бесцельно. Ну, не считать же достойной целью то, чтобы отнять трон у одного неграмотного дурака и дать захватить другому?
Однако понятно, что, когда мне встретится маг, я его постараюсь как можно быстрее лишить жизни. Из предосторожности. Все мы знаем, чего ждать от простолюдина, от сеньора, короля, разбойника, распутной женщины, но никогда не знаем, чего ждать от колдуна. Чаще всего даже не знаем, кто в толпе на базаре колдун, а кто нет.
Что вообще очень плохо в магии, так ее скрытность. Это только на нижних уровнях мага легко увидишь по темному ореолу, по изогнутому воздуху, еще по каким-то легко видимым признакам, но когда маг поднимается до определенного уровня, его не отличить от остальных людей, у которых никакой магии.
Как производство, мелькнула у меня мысль, если оно примитивное, то дымит и коптит, загрязняя отходами землю, воду и воздух, такой заводик издали видно по дымящим трубам, а если продвинутое, то оно все отходы перерабатывает, не выпуская наружу. Да и по внешнему виду современный завод не отличишь от здания оперы в новом стиле или супермаркета.
Конечно, такой маг в бараний рог свернет походя любого героя или короля. Правда, короли обзаводятся своими магами, давая им то, что маги не могут получить или не хотят тратить время и силы на такие ежедневные пустяки, как уют, множество слуг, безопасность, возможность не самим искать ингредиенты для колдовства, а посылать во все стороны сотни слуг. А вот герои… гм, уж и не знаю, как они обходятся.
Может быть, мелькнула ироническая мысль, маги просто пренебрегают такой мелочью, как герои?
Зная, где комната колдуна, я сел под стеной, а когда меня спрашивали сердито, чего это я здесь расселся, у меня нет работы, что ли, я отвечал гордо, что мне господин Тимоти Корказан приказал ждать его здесь с утра. При этих словах всех как отшвыривало, многие либо неумело крестились, либо плевали через левое плечо, а один сказал сочувствующе:
– Ну, парень, ты попал!
– Не все то плохо, что танцору мешает, – ответил я. – Народу много, а людей мало, вот и приходится мне заносить за господином Тимоти хвост на поворотах. Говорят, он добрый?
