Клайв Леннард - Источник судеб
— Был когда-то в Кордаве убийца, — сказал он с отвращением, — звали его Синто-потрошитель. Творил с женщинами нечто подобное. Потом его колесовали, а голову выставили на рыночной площади.
Конан приподнял покрывало на следующем столе и тут же его опустил.
— Люди иногда совершают такое, — сказал он, — в ослеплении мести или не остыв от битвы, когда берут вражеский город. Но этих несчастных умертвили хладнокровно, по какой-то неведомой надобности. Они покинули этот мир в страшных мучениях…
Он кивнул на ремни, которыми пристегнуты были ноги и руки жертвы.
— Уйдем отсюда, — прошептала Ваная, пряча лицо на груди Сантидио.
Дон Эсанди обнял девушку за плечи и вывел в коридор. Конан и Бандерос последовали за ними. Киммериец велел желтозубому идти первым, сам же, держа в руках обнаженный меч и настороженно оглядываясь по сторонам, пошел сзади. Овальные люки виднелись справа и слева через каждые двадцать шагов: все они были плотно задраены, и Конан решил пока их не открывать.
Внезапно мигнул и погас свет. Стало темно, только где-то далеко впереди неясно маячило светлое пятно, на фоне которого вырисовывалась приземистая фигура Бандероса.
— Там выход! — крикнул он. — О дерьмо!
Его крик оборвался, фигура исчезла, словно зингарец растворился в воздухе.
— Стойте на месте! — приказал Конан Сантидио и девушке.
Он чиркнул огнивом и поджег припасенный трут, пропитанный маслом. Пройдя вперед, киммериец обнаружил в полу круглое отверстие, куда, видимо, провалился желтозубый. Склонившись над люком, он заглянул вниз. На глубине полусотни локтей тускло отсвечивала металлом нижняя палуба, на которой чернела маленькая скорчившаяся фигурка.
— Да примет Митра его душу, — печально молвил подошедший Сантидио.
Фигурка вдруг зашевелилась, видно было, как Бандерос поднялся на ноги, ощупал себя со всех сторон, потом глянул вверх.
— Ты цел? — крикнул варвар.
— Разрази меня гром, если я заработал хоть пару синяков, — голос желтозубого усилило железное эхо, — хотя должен был разбиться в лепешку! Мне еще показалось, что слишком медленно падаю…
— А что там внизу? — поинтересовался Сантидио.
— Сейчас гляну. Света тут маловато.
Бандерос двинулся куда-то в сторону и исчез с глаз. Потом чрево железного кита огласил его вопль, полный ужаса.
— Проклятия! Лопни мои глаза, я не могу этого видеть… О боги, верните их в Нижний Мир!
Он показался снова, отчаянно размахивая руками, и, задрав побелевшее лицо, проорал:
— Во имя всех небожителей, демонов и шлюх, которых я имел — вытаскивайте меня отсюда!
— Как? — крикнул Конан. — У нас нет веревки.
— Я не хочу здесь оставаться!
— Тебе что-то угрожает?
— Нет, но здесь ужас, ужас!
Киммериец терялся в догадках, пытаясь представить, что же заставило отпетого бандита потерять голову. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.
— Здесь валяются какие-то тросы, — крикнул он, — а со мной арбалет…
Конан стазу же понял замысел зингарца и велел всем отойти от люка. Вскоре из него вылетела тяжелая стрела с привязанной к оперению серебристой нитью и упала на пол коридора. Киммериец привязал тонкий трос к середине древка и положил стрелу поперек отверстия. Крепкое дерево выдержало тяжесть Бандероса, и вскоре из люка показалась его голова. Сняв с плеча арбалет и положив его на колени, желтозубый уселся на пол, чтобы немного перевести дух.
— Я думал, ты никого не боишься, — проворчал киммериец, рассматривая тонкую металлическую нить, благодаря которой Бандерос выбрался из трюма. — Кром, ничего подобного прежде не видел…
— Людей — не боюсь, — заявил бандит гордо, — многие могли бы это подтвердить, если были бы живы.
— Так кто же заставил тебя потерять голову?
— Гребцы. Они сидят там на огромных лавках, недвижные, словно истуканы, и держат ручки весел…
— И что же?
— А то, что такое может привидеться только в горячечном бреду после многодневной попойки, да и то если разбавлять несвежее вино мочой. Ростом эти демоны локтей по двадцать, плоть свисает с них клочьями, так что видны кости и жилы, у каждого по четыре руки, а голов нет.
— Ты хочешь сказать, что кто-то отрубил им головы? — не понял Сантидио.
— Говорю то, что сказал: нет у них голов и никогда не было! Только пасти между плеч, и в каждую мы с тобой вдвоем пролезем, да еще вот девчонка на закуску.
— Они мертвы? — спросил Конан.
— А кто их разберет! Сидят — не шевелятся, только сдается мне, ждут они чего-то…
— Хотелось бы мне поболтать с хозяевами этих монстров, — сказал киммериец, — о бренности всего сущего, как выражается мудрейший Обиус. Двигаемся дальше.
Светлое пятно в конце коридора оказалось открытым люком. Шагнув через высокий порог, они оказались в полукруглом помещении с широким окном во всю переднюю стену. За толстым стеклом виднелась залитая солнцем морская гладь, а впереди, чуть слева — стоящая на якоре «Дочь морей».
— Носовая рубка, — тихо сказал дон Эсанди, — мы…
Он осекся. Перед окном стояли два одноногих кресла, в которых, спиной к вошедшим, кто-то сидел. Бандерос поднял арбалет, готовый стрелять по первому знаку капитана.
— Эй, — позвал Конан, — может, поговорим?
Затылки над спинками сидений не шевельнулись.
— Не очень-то вы рады гостям, — сказал киммериец. Он сделал знак Бандеросу обойти кресла справа, а сам мягкой кошачьей походкой, держа в руке меч, двинулся вдоль левой стены. Люди возле окна оставались безмолвны и неподвижны.
Однако, обогнув сидения, Конан понял, что перед ним вовсе не люди. Их тела, одетые в облегающие серебристые костюмы без застежек, походили на человеческие только до пояса, ниже виднелся отросток, больше похожий на толстое щупальце, чем на единственную ногу, хотя и обутый в некое подобие башмака с тупым тяжелым носком. Длинные пальцы с семью суставами безвольно свисали с подлокотников кресел. На лысых черепах виднелись бугристые наросты, а лица существ, как бы в насмешку над общим уродством, обладали тонкими правильными чертами. Их можно было бы назвать даже красивыми, если бы не единственный глаз, располагавшийся чуть выше переносицы, большой, почти круглый, подернутый мутной пленкой у обоих странных созданий. И хотя они не принадлежали к человеческой расе, киммериец сразу понял, что оба мертвы.
— Демоны! — услышал он рядом испуганный голос Бандероса. — Послушай, Конан, на этом корабле неладно. Здесь все передохли или окаменели, значит, их что-то погубило. Не думаешь, что мы тоже можем накрыться? Я чувствую какую-то слабость…
