Михаил Ежов - Время камней
Маград решительно вышел на галерею. Высеченные из камня фигуры правителей смотрели в пустоту, похожие на заколдованных великанов. Сафир двинулся между ними, бесшумно ступая по ковровой дорожке. Дверь впереди была распахнута — не оставалось сомнений в том, что через нее совсем недавно кто-то прошел. Маград ускорил шаги и вскоре оказался в оружейной. Здесь было пусто и темно. В дальнем конце виднелась большая арка, за которой располагалась лестница, ведущая в трофейную.
Сафир решительно пересек первый зал, взбежал по ступеням и очутился в огромном зале, уставленном по периметру знаменами, значками, эмблемами, доспехами и оружием побежденных врагов Урдисабана.
Камаэль Марад-Изтаэрд ждал его здесь. Вооруженный своим мечом Лаэмортом, он стоял в центре комнаты, глядя на Сафира. Зал освещали двадцать ламп, установленных на железных треногах, — видимо, император сам зажег их.
Маград остановился, чтобы разглядеть своего врага. Камаэль был в тунике — не надел даже легкого панциря, хотя время у него наверняка было. Император пошел ему навстречу, поднимая оружие.
— Наконец мы встретились, — проговорил Сафир, просто чтобы нарушить молчание. Глядя на Камаэля, он не мог поверить, что это тот самый человек, который когда-то приказал убить его родителей. Лицо, осанка — все было таким привычным и знакомым, почти родным. Скрепя сердце Сафир двинулся на своего противника.
— С тобой бесполезно говорить, лорд Маград? — вопросил Камаэль тихо.
— Все уже сказано! — ответил Сафир, хотя это и далось ему с трудом. — Ты знаешь, зачем я пришел!
Камаэль слегка кивнул. Их с Сафиром разделяли уже всего несколько футов. Мечи скрестились с тихим звоном. По клинкам пробежали огненные отсветы масляных светильников.
— Во имя мести! — проговорил Сафир. — По праву крови!
— Как скажешь! — отозвался Камаэль. В его голосе слышалось сожаление.
Они отступили друг от друга и тут же бросились в бой. Лезвия рассекали воздух, ударялись и свистели, не находя цели. Для старика император проявлял чудеса ловкости и силы. Они кружили по залу, и опыт Камаэля был достойным противовесом молодости Сафира.
Император нырнул под клинок Маграда и, не оборачиваясь, взмахнул Лаэмортом. Сафир успел наклониться вперед, чтобы избежать удара, но почувствовал, как холодный металл, взрезав одежду, пропорол панцирь и царапнул кожу. Рана была неглубокой, но болезненной. Поморщившись, Сафир резко обернулся и тут же бросился на Камаэля. Император поспешно отступил, отражая удары. Его лицо было сосредоточенно и спокойно. Маграда это раздражало: он хотел, чтобы противник дрожал от страха, предчувствуя свою скорую кончину.
Но пока что победа была не на его стороне, и даже о преимуществе говорить было рано. Камаэль не сдавал позиций и не только защищался, но и умело атаковал. Сафиру пока не удавалось ни загнать его в угол, ни заставить открыться для точного удара.
Он хотел прикончить императора в честном бою, один на один, безо всяких ухищрений, но преторианцы не будут вечно сидеть перед дверью в покои своего повелителя. Они скоро появятся здесь — вместе с подкреплением. По крайней мере, часть из них уже должна рыскать по дворцу в поисках изменника. Нельзя было терять ни минуты.
Сафир воспользовался небольшой заминкой в схватке и сунул руку в карман. Там лежал порошок, который дал ему Дьяк. Зажав горсть в ладони, Маград стал наступать на противника, стараясь вынудить его открыться, но Камаэль слишком хорошо владел навыками защиты.
— Уходи, пока не поздно! — сказал он вдруг. Голос его срывался — возраст давал о себе знать.
— Ни за что! — Сафир услышал в словах императора признание в том, что силы постепенно покидают его.
Он провел еще несколько атак — как ему казалось, довольно изощренных, — но Камаэль отразил и их.
— Скоро здесь будут преторианцы, — сказал император, — беги!
Сафир заставил себя усмехнуться. Он не чувствовал торжества, но отступать не собирался. Теперь, когда он, как никогда, был близок к осуществлению мести, Маград собирался убить Камаэля любой ценой. Но он не мог подобраться к врагу — движения того были слишком выверены. Существовал лишь один способ заставить императора открыться — и Сафир без колебаний решился на него.
Подняв меч, он бросился в атаку.
Камаэль отражал выпады с прежней методичностью. У него была прекрасная техника, и Сафир видел, что за каждым движением следует единственно правильное — наиболее оптимальное. Он надеялся, что это сделает его врага предсказуемым.
Во время очередной серии ударов Сафир чуть дальше, чем следовало, отвел меч и открыл грудь для удара — ошибка, которую он никогда не допустил бы. Если бы Камаэль не был так опытен и его движения не были доведены до автоматизма, он успел бы понять, что Маград сделал это нарочно, однако его совершенная техника вынуждала его атаковать противника, предоставившего для этого возможность. Рука опередила разум, и Лаэморт, со свистом разрезав воздух, полоснул Сафира по груди, с легкостью разрубив панцирь и чиркнув по ребрам. Следующим ударом Камаэль собрался добить незадачливого врага, но в этот самый миг Маград, превозмогая дикую боль, поднес руку ко рту и что было силы дунул. Алый порошок взметнулся густым облаком и окутал императора. Одного вдоха хватило, чтобы мышцы расслабились и Камаэль выронил Лаэморт, ставший вдруг неимоверно тяжелым.
Сафир взмахнул мечом и глубоко погрузил его в грудь кровного врага. С усилием он провернул клинок, чтобы раскрыть рану. Камаэль тяжело рухнул на колени, а затем упал на пол. Он был еще жив, хотя кровь текла по тунике рекой.
Сафир достал из кармана горсть смеси, из которой можно было сделать плоть, и принялся втирать ее в свою рану. Это было нелегко, поскольку от боли он едва держался на ногах, а быстро текущая кровь вымывала зелье. Мысленно он позвал ящера — Дьяк научил его и этому, — и через несколько мгновений за окном промелькнула огромная тень.
Маград погрузился в легкий транс, чтобы превратить вещество в плоть и хоть как-то залечить рану. Он убрал меч в ножны и действовал обеими руками, уже красными от крови. Она покрывала и его одежду. Если бы не волшебство, жертва, которую он принес ради того, чтобы повергнуть своего врага, могла бы оказаться для него смертельной.
Сафиру понадобилась всего пара минут, полных боли, чтобы остановить кровь и стянуть края раны. Он чувствовал головокружение и тошноту. Пора было убираться.
— За что ты так ненавидишь меня?! — донесся до Сафира слабый голос.
Опустив глаза, он увидел, что Камаэль все еще жив. Это было невероятно — смерть давно должна была настигнуть его. Вероятно, Дьяк был прав и император действительно практиковал магию. Но кровь из раны продолжала течь, и у него не было ни малейшего шанса выжить.
