Анна Восковатая - В огне
— Я сделаю тебе мазь… Она облегчит боль.
Глава 39
Когда острое лезвие проходит сквозь мягкие ткани, бывает больно. Кто-то считает такую боль адской.
Но к такой боли Бранд уже давно привык. Она ему казалась всего лишь досадным раздражающим спутником. Вечным попутчиком… Раны постепенно затягивались. Огненный храм щедро делился энергией, ускоряя исцеление. Некоторые уже чесались, превращаясь в шрамы, но только сегодня Бранд узнал, что бывает боль посильнее физической. Огонь Бездны сжигал душу, пусть усталую, но до сих пор чувствующую. И дело было даже не в том придурке в объятиях которого застал свою Лелану. Он прекрасно знал, что никто ему не соперник. Пусть даже ревность и кольнула где-то глубоко внутри и начал, наконец, понимать Сирила, но не причина она для такого звенящего ощущения пустоты в душе.
Он никогда не боялся смерти, но сейчас умирать не хотелось. Но он знал, что другого выхода не существует. Вся его жизнь от рождения и до сегодняшнего часа мерно двигалась к такому финалу. Не мог же он действительно верить в то, что тени никогда не вырвутся на свободу. Хотя нет, верил! Долго и упрямо обманывал себя, потому что не хотелось задумываться о том, что случится после.
Его руки вырезали на плоском камушке обсидиана руну Хагалаз. Самая разрушительная и мощная, практически не управляемая и не связываемая другими рунами. Она разнесет его тело на куски, не оставив даже памяти о его существовании. Он — единственный, кто ещё хранил знания о рунах, и он собирался приметь их силу против себя.
Его руки не дрожали. Его учили следить за каждым движением — одна лишняя черточка, ненужный изгиб, могли исказить значение руны, превратить её в другую, заменить сочетанием. И такие ошибки непростительны. Две идеально ровные вертикальные линии замерли друг напротив друга. Осталось только соединить наискосок их середины и роковой знак, политый кровью, закаленный огнем, будет готов убить его после одного только слова. Бранд резко провел черту и с усмешкой посмотрел на смертельную руну в своих руках.
Обычно руны связывали другими, ставили магические печати, ограничивая и подчиняя их силу, но эту Бранд решил оставить свободной. У этой будет сознание, и она сама решит, как лучше убить знающего её имя.
Бранд рассек ладонь и окропил руну своей кровью. Обсидиан жадно впитал в себя магическую влагу. Очертания руны стали бордовыми. Бранд подошел к алтарю, в котором до сих пор пылал неугасающий видгарский огонь, благодаря которому это место и поныне священно. Не опасаясь ожогов, Бранд опустил зажатую в кулаке руну в огонь и тихонько произнес её имя, чтобы разбудить родившийся в Бездне потенциал, который при следующем вызове его погубит. Пламя вспыхнуло до потолка храма, даже сквозь его языки Бранд видел яркий свет начерченной им руны. Когда огненная стихия утихла, он бережно положил руну в бархатный мешочек и повесил на пояс.
Мудрая книга видгаров гласила: "Для создания руны необходимо выбрать твердый и гладкий осколок обсидиана, ибо любая трещина может изменить значение руны…" В смятении Бранд не заметил тоненькую трещинку в камне, которая ровно соединила вершины руны Хагалаз, дополняя её внутренней силой руны Уруз и направляющей, раскрывающей новые знания силой руны Ансуз.
Взмахом руки Бранд открыл портал ко дворцу "Серебряных ключей". У дома его встретили испуганные возгласы стражи и лязг оружия. Он — единственный, кто мог появиться в любой точке пространства, только раньше предпочитал скрывать это. Воины, узнав своего магистра, замерли с выражением почтительного ужаса на лице, и запоздало отдали честь, приветствуя сюзерена. Бранду хотелось бы ещё долго руководить Речным, но руна в бархатном мешочке, пресекала любые его мысли о будущем.
Придворные замирали при его появлении. Приходили в себя только, когда он скрывался из виду, забывая выразить почтение, некоторые радость, другие страх. Бранд не останавливался, хотя улыбался, понимая, что своим появлением после долго исчезновения, дает хороший повод перемыть ему кости. И такая незначительная мелочь грела душу. Он любил править, он любил своих подданных и, как мог, заботился о них.
Скрываясь в своих покоях, он надеялся, что его правление не забудут ещё долго. Сейчас у него остался один неоплаченный долг перед Симфонией и её сюзеренами, и перед союзниками. И он собирался повернуть войну в сторону полного поражения Лютины. Сегодняшняя резня в убежище была очень кстати, фактически дурость Лютины развязала ему руки.
В покоях, он повернул кольцо камнем во внутрь и принялся связываться с вассалами, собирая совет.
Кто-то был рад его возвращению, кто-то недоволен, но ни одного голоса не нашлось против его аргументов. Его предложение было принято единогласно. Была нарушена священная неприкосновенность убежища, и по законам Симфонии должен был быть собран всеобщий совет пяти магистров, на котором решалась судьба несчастного, пошедшего против их воли. И сюзерен преступника не имел права скрывать нарушившего правила от справедливого возмездия, опасаясь войны с остальными доменами. Наказание было одно — смерть!
Сирил подошел к Бранду, когда вассалы уже покидали дворец, и магия впервые приняла его без знакомой борьбы, будто чувствовала уже свою победу.
— На совет ты пойдешь вместо меня, — после приветствия сказал Бранд другу.
Сирил удивленно поднял бровь.
— И как, ты думаешь, меня примут? Я не магистр…
— Я наделю тебя полномочиями. Ты будешь говорить от имени магистра Речного. Только меня не упоминай.
— Я думал, что с игрой в прядки покончено. Что случилось?
Бранд задумался на мгновение и севшим голосом ответил:
— Лелана не знает, что я жив. И я не хочу, чтобы знала… Она уже пережила мою смерть, и я не хочу, чтобы она испытала всю боль ещё раз, когда я умру по-настоящему.
Сирил что-то невразумительно помычал и покачал головой.
— Бессмысленно, Бранд, ты был свидетелем резни, о тебе будут говорить, и она обязательно узнает. По-моему, человечней было бы подарить ей последние дни счастья, чем скрываться и заставлять её страдать ещё сильнее…
Бранд закинул голову, и устало прикрыл глаза. Больше всего на свете он желал разделить с Леланой эти последние дни. И так не хотел причинять ей боль своим воскрешением, но Сирил был прав. Он не сможет держать своё возвращение в тайне…
…Бранд выжидал и явился в дом советов на озере Мрака последним. Со стороны наблюдал, как прибыл магистр Болотной пустоши, потом из портала замка появилась Лелана в сопровождении Вилора, при виде которого ревность гадюкой вползала в сердце. Наконец, открылся портал Лютины. Геронт не посмел проигнорировать призыв остальных сюзеренов. И не важно война в Симфонии или мир, убежище не воевало, и всеобщие советы были золотым ненарушаемым правилом. Наконец, Бранд решился войти.
