Дженнифер Роберсон - Разрушитель меча
— Старый хустафа умер, — спокойно объяснил Мехмет.
Я совсем растерялся.
— Я… мне жаль. Я хочу сказать… — я беспомощно махнул рукой. — Он был хорошим стариком.
— Он был стар и время его истекло, — невозмутимо сообщил Мехмет, поднимаясь по склону на нашу площадку. — Я оставил акетни внизу.
— Ты привел сюда и ИХ?
— Хустафа сказал, что я должен это сделать. Отсюда все начинается.
— Что начинается?
— Ты должен передать мне послание, — объявил он.
Я прижал ладонь к груди и недоверчиво переспросил:
— Я?
Мехмет кивнул.
— Хустафа сказал: джихади.
— Но… — я замолчал и покосился на Дел, которая продолжала вытаскивать перышки из волос, словно важнее дела в мире не было. — Мне нечего тебе сказать, — объяснил я Мехмету.
Он был совершенно безмятежен.
— Хустафа бросал песок и видел, что так будет. Он приказал нам ехать сюда, чтобы мы нашли тебя и ты передал нам послание.
— У меня нет никакого послания… Аиды, лошадь, это обязательно делать здесь?
Жеребец пошире расставил задние ноги и начал поливать землю. Я отскочил, спасаясь от потопа, и под монотонное журчание зашагал по песку. Жеребец стоял на краю площадки, и вниз по склону потекли желтые ручьи.
— Конец этому будет? — раздраженно поинтересовался я, но гнедой и ухом не повел.
— Послание, — напомнил Мехмет.
— Я же сказал, нет у меня… — я уставился на склон. Поток из-под ног жеребца сначала тек широкой рекой, потом разделялся на узкие речушки, заполнял трещины в земле, затекал в углубления, тащил за собой мелкие камешки и обтекал крупные.
Узоры в пыли. Я увидел каналы и стоки. Линии переплетались, наполняясь водой и разнося ее по всей земле.
— Вода, — тупо сказал я.
Мехмет вежливо ждал.
— Вода, — повторил я, потом торопливо осмотрелся, нашел подходящую ветку и начал рисовать узоры.
— Тигр, — позвала Дел. — Что ты делаешь?
Я слышал как она подходила к краю площадки, как из-под ее ног сыпались камешки, но не ответил, потому что дело, которым я занимался, было слишком важным. Я рисовал узоры.
Дел остановилась рядом со мной и молча стала наблюдать.
Закончив, я взглянул наверх. На меня смотрели две пары глаз: черные и голубые.
Я засмеялся им.
— Понимаете?
— Нет, — хором ответили они.
— Потому что вы слепые. Потому что все мы уже много лет слепые, — я поднялся и отбросил ветку. — Все очень просто. Посмотрите внимательнее. Что вы видите? Что это?
— Моча в пыли, — не задумываясь, сообщила Дел.
— Я же сказал, вы слепые. Что еще?
— Линии.
— И моча в линиях. Непонятно? — я уставился на них. — Нужно только пустить воду в линии, а линии сделать большими и глубокими. Выкопать каналы. Вода есть на Севере — нужно привести ее на Юг!
— Привести воду с Севера? — ошеломленно повторила Дел.
— Постепенно. Отвести от рек, потоков… выкопать для нее русла по всему Югу, — я усмехнулся, пожав исцарапанными плечами. — И тогда песок превратится в траву.
Мехмет упал на колени, плюнул на руку, приложил ее к песку и провел линию через лоб.
— Джихади, — прошептал он.
Я снова пожал плечами.
— Ну это как смотреть.
Дел переводила взгляд с меня на жеребца, потом вытащила из волос еще одно перо — красное — и запустила его в воздух.
— Я думаю, у тебя песчаная болезнь, — решительно объявила она.
— Джихади, — повторил Мехмет.
Довольный сам собой, я подарил Дел хитрую усмешку.
— Я превратил песок в траву и это оказалось совсем нетрудно.
— Но если ты так мудр, о джихади, — протянула она, скептически выгибая бровь, — объясни же, что нам делать теперь?
Я перестал улыбаться и неохотно признал:
— Пока не знаю, но придется что-нибудь придумать.
— Ты пойдешь с нами! — оживился Мехмет. — Идем с акетни. Если понадобится дойти до Севера и привести воду…
Я жестом заставил его замолчать.
— Подожди. Во-первых, это не так легко. Одни вы это не сделаете. Вам понадобятся люди. Много людей. Придется выкапывать новые колодцы, искать новые источники… строить каналы для воды… Но сначала придется убедить племена, танзиров и всех остальных, что это надо сделать.
Мехмет кивнул.
— Все начинается с одного человека. Он услышал слова джихади. Но он передаст их другим людям, и люди пойдут за ним.
— Ты представляешь, сколько времени на это уйдет? — попыталась охладить его пыл Дел.
— Но у нас есть время, — не сдался Мехмет. — И теперь у нас есть будущее, — он приложил ладонь к сердцу. — Да озарит солнце твою голову.
— Во-вторых, — продолжил я, — мы не пойдем с тобой. У нас с Дел возникла… маленькая проблема. И мы покидаем Юг.
— Покидаем? — повторила Дел.
Я продолжал разговаривать с Мехметом.
— Из-за этой проблемы мы не можем остаться.
Но Дел разговор не закончила.
— Тигр, куда мы можем уехать с Юга? Север для нас закрыт. Что ты придумал?
Я невозмутимо беседовал с Мехметом.
— Так что все это придется делать тебе и твоему акетни. Поговори с людьми, сходи в племена. Скажи им то, что я сказал тебе, — я помолчал. — Передай им слова джихади.
— Тигр… — сердито прошипела Дел, — куда, в аиды, нам податься?
Я хлопнул Мехмета по плечу.
— Хустафа был неплохим стариком. Я рад, что познакомился с ним, — я повернулся к жеребцу и отвязал его. — Всего наилучшего твоему акетни, — крикнул я вслед Мехмету.
— Тигр!
Я забрался на жеребца и повернулся к Дел.
— Ты едешь? Вставляй ногу в стремя.
Дел смотрела на меня с земли, уперев руки в бедра.
— Сначала ты скажешь мне, куда мы едем.
— За горами, на берегу океана стоит город Хазиз, — я наклонился и взял Дел за руку. — Залезай, баска. Мы зря прожигаем здесь день.
47
Благодаря специфике моей работы я встречал самых разных женщин. Одни пленяли красотой, другие отталкивали уродством, остальные были чем-то между этими крайностями. Но когда ОНА вошла в душную, грязную кантину и скинула с волос капюшон белого бурнуса, я так и не вспомнил никого, с кем мог бы сравнить ее.
Все мужчины, сидевшие за столами, замолчали и застыли. Они смотрели на нее.
Чудо в белом бурнусе стояло на пороге и через всю кантину разглядывало меня глазами голубыми, как Северные озера… только теперь я знал этот цвет не по слухам.
Я вытянул ноги, усмехнулся и удовлетворенно вздохнул, когда она подошла к моему столу.
— Я продала кобылу, — сказала она, — договорилась с капитаном корабля и купила запасы в дорогу, — она покосилась на полные фляги, сваленные на столе. — Я позволю тебе взять акиви.
