Энгус Уэллс - Повелители Небес
— Я возьму тебя, — сказала Смерть.
— Пока придется подождать, — возразил он.
— А к чему? — настаивал невидимка негромким вкрадчивым голосом. — Ты, так или иначе, предназначен мне, так есть ли смысл продлевать страдания?
— Я не знаю, кто я, — ответил человек. — Мне хочется вспомнить.
— А для чего тебе это? — усмехнулась Смерть, и море отозвалось ей тихим эхом. — Разве не все равно, кто ты? Ты человек на скале, одинокий в неизвестном море. Что еще тебе надо знать?
— Кто я, — сказал человек, — кто я.
— Никто, — ответила Смерть. — Ты мешок плоти и костей, который скоро иссохнет, скукожится и отойдет ко мне.
— Тогда подожди, — сказал он. — Подожди, покуда я не буду готов.
— Ты просто продлеваешь свою агонию, — возразила Смерть, — и ничего больше. Приговариваешь себя к ненужным мучениям. Здесь нет никого, кто увидит это, нет в том чести.
«Честь», — струны памяти натянулись.
— Это я, — сказал человек.
— Ты — никто, — возразила Смерть. — Идем ко мне.
— Нет! — закричал он и, посмотрев в небо, увидел, что солнце прошло свою высшую точку и потихоньку склоняется к западу. — Ты видишь? — обратился человек к той, с кем спорил. — Мне удалось выиграть у тебя еще один день.
Смерть промолчала. Человек тяжело дышал, воздух обжигал легкие. Ему стало легче, только когда золотой диск, целый день метавший в него свои огненные стрелы, взметнул лучи над краем водной глади. Небо на востоке потемнело, точно опускавшийся шар задернул его какими-то шторами. На какие-то секунды небесная твердь окрасилась в горделивый багрянец, в само и коралл. И лишь потом на синем бархате заблистали звезды и лунный серпик. Воздух стал прохладнее, человек вздохнул и поднялся, стараясь подставить свое тело под слабые струйки едва ощутимого ветерка, который осушил бы пот. Он застонал и, опустившись, принялся укладываться на камни, закрыв глаза, все еще видевшие солнце, которое точно напоминало, что, покуда человек будет цепляться за жизнь, он будет созерцать дневное светило.
Наконец-то человеку удалось заснуть.
Утром его разбудили первые лучи, растекавшиеся по водной глади как расплавленный металл.
Какая-то тень мелькнула на ровной поверхности, появилась и пропала. Наверное, это было устроено Смертью нарочно, чтобы убедить человека в тщете его надежд, но когда он скосил глаза, изо всех сил желая, чтобы видение оказалось реальностью, то увидел, что тень обрела очертания и превратилась в синюю четырехвесельную лодку, двигавшуюся по направлению к островку. На корме и носу виднелись люди. Он рухнул на колени, не чувствуя боли, которую причинял ему камень, вознося беззвучную молитву Богу или Богам, — человек не был религиозен. Он сказал Смерти:
— Видишь? Придется тебе подождать. Я победил тебя.
Смерть молчала, а лодка приближалась. Человек подумал, что это рыбацкое судно, сам не зная, каким образом отличает один корабль от другого. Не важно, главное другое, то, что корабль несет спасение. Человек вскочил и замахал руками.
Никто на судне не ответил ему, и, вместо того чтобы идти прямо, туда, где можно причалить к берегу, лодка повернула в сторону. Рот человека, и без того широко раскрытый, исказился в хриплом отчаянном крике. Несчастный вскочил и, в ужасе взирая на лодку, вытянул руки, точно пытаясь схватить ее. Он чуть было не прыгнул в море, чтобы догнать уплывавший челн, но страх заставил его отказаться от этого, так как расстояние было довольно велико, и он мог утонуть раньше, чем доплыть до своей цели.
Человек всматривался сквозь прищуренные веки, через заливавший глаза пот в неясные очертания лодки, — четверо громадных мужчин налегали на весла, пятый держал руль. На носу стояли мужчина и женщина, лиц которых разглядеть было нельзя, хотя человек чувствовал, что они смотрят на него.
«Они словно боятся меня, — подумал он. — Почему? Что же я такое, почему кто-то может бояться меня? Кто я?»
Секунды, которые понадобились кораблю, чтобы изменить курс, показались человеку на островке вечностью. Надежда умерла и вспыхнула вновь, когда лодка повернула свой нос к скале. Голова у человека закружилась, и челн, и небо, и море превратились в один сплошной сверкавший калейдоскоп. Несчастный даже не понял, что упал, не почувствовал, как иссохшее его тело рухнуло на камни. Ему было наплевать. Если бы в тот миг Смерть призвала его, он бы, наверное, последовал за ней без возражений, чтобы только не испытывать этих мук, которые несло ему рождение и гибель надежд. Он закрыл глаза и, стуча зубами, сжал в кулаки свои руки. Если бы в теле его осталось хоть несколько капель влаги, он бы, наверное, заплакал, потому что ощущение безысходности охватило его. Но следом пришла злость: если люди эти играют с ним, он не даст им удовольствия наслаждаться своими страданиями. Нет, он должен встретить их стоя на ногах, крикнуть им в лицо то, что он о них думает. Не зная, почему это так важно, человек открыл глаза и заставил себя приподняться. Он едва мог стоять и какое-то время не видел ничего, кроме раскаленного металла воды и неба. Солнце полыхало на коже человека.
Наконец в блеске появились шесть фигур, вставшие полукругом между человеком и лодкой, которую привязывал фалинем к скале седьмой из спутников, настороженно глядевший на островитянина, впрочем, так же как и остальные. Все шестеро были одеты в свободные полотняные рубахи и штаны и сжимали в руках мечи, точно опасаясь незнакомца. Женщина также была одета в сорочку из простого холста, волосы цвета надраенной меди были собраны на затылке в хвост. Женщина показалась ему прекрасной, но он понял, что она слепая, зеленые глаза ее были широко раскрыты и обращены к незнакомцу, но видела она его каким-то иным способом.
«Волшебство, — подумал он, — она владеет колдовством». Он знал это, сам не понимая как.
Человек перевел свой взгляд с лиц пришельцев на их клинки, и в мозгу его возникла мысль, что ему, столь измученному и безоружному, с ними не справиться. Однако он собрался с силами и приготовился к схватке.
Он едва не рассмеялся, представив себя, с трудом державшегося на ногах, но собиравшегося драться.
«Да кто же я?» — подумал он и, изо всех сил заставляя шевелиться свой ссохшийся язык, произнес:
— Я…
Он замолчал и покачал головой, продолжая разглядывать пришельцев.
— Кто вы? Вы пришли спасти меня или убить?
Незнакомцы обменялись взглядами, а один из них, высокий крупный мужчина, в чьих руках меч казался обыкновенным ножом, сказал что-то на непонятном языке.
Человек решил, что пришельцы не собираются его убивать, потому что в противном случае они сделали бы это сразу.
