Ольга Кай - Городская Ромашка
После нескольких минут напряженного молчания Тур буркнул: "Ладно, пойдемте спать". Его послушали, и вскоре Ромашка лежала, завернувшись в шкуры, и глядя на профиль Мирослава, что смотрел вверх, подложив под голову руки. Потом он повернул голову, и Ромашка увидела, как едва заметно поблескивают в темноте его глаза. Она глубоко вздохнула и решилась, наконец, спросить:
- А вы надолго остаетесь?
- Не знаю пока, - шепотом ответил он. - Может на месяца два или три.
Наверняка отчаяние отразилось на лице девушки столь явственно, что Мирослав даже в темноте это заметил.
- Ты чего, Ромашка?
Она не ответила, просто продолжала смотреть на него. Глаза девушки щипало от подступивших слез - Ромашка даже представить себе не могла, что вот так вдруг придется попрощаться с любимым и не на неделю-две, а на несколько месяцев. И ведь как прощаться - почти без слов, когда и времени для разговора уже нет, да и сказать-то нечего, кроме одного-единственного слова: "люблю".
Мирослав тоже смотрел молча, потом протянул руку. Ромашка моргнула, посмотрела в его открытую ладонь, и нерешительно вложила в нее свою, узкую с тоненькими пальчиками. Пальцы Мирослава сжали ее запястье: не больно, но крепко.
- Ты знаешь, Ромашка… - он замолчал, потом произнес: - После посевной, если я к тому времени не вернусь, напомни Туру, чтобы отвез тебя в Родень, к Любомире.
Ромашка кивнула в ответ. Она не хотела засыпать, но веки вскоре стали тяжелеть, и девушка прикрыла глаза. Ромашка собиралась просто лежать, чувствуя, как Мирослав держит ее за руку, но очень скоро уснула.
Утром Ромашку разбудил брат. Девушка умылась, спрятавшись за широкой бетонной плитой, и вышла оттуда, когда мужчины уже сворачивали шатры. Она долго искала глазами Мирослава, с которым ей предстояло проститься надолго, но увидев, что он занят, решила не отвлекать. Ко всему прочему девушка заметила неподалеку воеводу Вояра, а зная, что отец Мирослава относится к ней без особой симпатии, не захотела давать ему новый повод для недовольства.
Когда все вещи были собраны, воевода Бравлин дал приказ выходить, и у Ромашки опять не оказалось времени, чтобы как следует попрощаться с Мирославом. Он подошел в последний момент, пожелал им счастливого пути и с улыбкой принял ответные пожелания, а напоследок сказал Ромашке:
- Слушайся Тура и тетушку Звану, и из дома больше не убегай.
Потом девушка с Туром пошли вместе со всеми к окраине города. Ромашке все хотелось обернуться, и перед тем, как покинуть территорию бывшего парка, она таки посмотрела через плечо. Мирослав улыбнулся и махнул ей рукой, а Ромашка с тяжелым сердцем ответила ему тем же.
Глава 33
Снег блестел под ярким солнцем, лыжи скользили весело и легко. Пологой дорогой войско спустилось с Соколиного перевала, и теперь приближалось к Вестовому. Сначала показалась из-за холма крыша поселковой школы, а потом воины увидели спускающиеся почти к самому берегу Родны аккуратненькие домики поселян.
- Вот мы и дома! - улыбнулся Тур.
Ромашка вглядывалась в лица встречающих - высматривала среди них тетушку Звану, Димку, Веселинку. Мать Тура она увидела почти сразу - та стояла в теплом платке, подняв к лицу руки. Мгновенно Ромашка ощутила себя виноватой - ведь ушла без спросу, заставила поволноваться так по-доброму принявшую ее в свою семью женщину. Рядом с тетушкой Званой девушка заметила мать Мирослава - та уже нашла взглядом своего мужа и ждала, пока войско подойдет ближе, пока воевода сможет наконец обнять жену. По тому, что в лице Любимы не было страха и растерянности, Ромашка поняла, что поселян предупредили, кто останется в городе. Оттого Любима и не искала в толпе своего сына - знала, что не найдет.
Встреча была бурной, радостной: тетушка Звана плакала, Димка прыгал от радости вокруг Тура и девушки. Потом все жители Вестового разошлись по домам, а воеводы, все, кроме Вояра, повели отряды дальше - в Долину Ручьев, в Гористое, в Лесичанск. Бравлин же со своими бойцами отправился в Родень. Увидев среди роднянских темную фигуру Сивера, Ромашка в который раз удивилась: почему его тоже не оставили в городе?
Оставшаяся часть дня и весь вечер, как и следовало ожидать, прошли в разговорах - тетушка Звана и Димка все расспрашивали Тура с Ромашкой. Уж и стемнело, а лучина еще долго горела в кованом светце на столе. Ромашка больше отмалчивалась, а Тур говорил и говорил, и девушка вслушивалась в его слова, будто бы снова переживая все то, что произошло с нею во время похода. И уж в который раз гадала о том, как же там сейчас в городе без них, все ли спокойно?
Почему-то Ромашка думала, что после похода в город все изменится, но жизнь в Вестовом текла по-старому, лишь на посиделках девушки расспрашивали молодых парней о походе, о городах, и те отвечали на вопросы, рассказывали, смягчая тона и опуская подробности, могущие смутить или расстроить нежных, выросших в любви и заботе девушек. И который раз Ромашка рассуждала про себя, что совершенно зря длиннокосым поселянкам не рассказывают всего, но мужчины были другого мнения, и девушка, конечно же, не высказывала своего несогласия. Ее-то как раз никто не расспрашивал, так что и наболтать лишнего она не могла. Вообще Ромашка заметила, что остальные девушки, которые раньше дружелюбно к ней относились, теперь смотрят как-то странно. Она не могла понять - отчего, да Веселинка объяснила:
- Они думают, что ты в поход за Мирославом пошла. Я-то знаю, почему ты так поступила, но остальные… Да и Людка их науськала, наговорила всякого. Я уж пыталась с нею спорить, но почему-то ей верят больше. К тому же все они считают, что ты неправильно поступила, что пошла вслед за войском.
Неправильно… Так думали не только бывшие приятельницы Ромашки, но и все взрослые женщины, без исключения, и мужчины тоже. Только тетушка Звана ее понимала, хотя и не одобряла опрометчивого поступка, да Веселинка… "По крайней мере, у меня есть одна верная подруга" - размышляла Ромашка, в то время как Веселинка сидела рядом с нею на лавке у стены, с вызовом глядя на каждого, кто приближался к Ромашке, готовая, в случае чего, встать на защиту. И Ромашка была бесконечно благодарна ей за понимание и заступничество - с Веселинкой она не чувствовала себя такой одинокой среди девчат. К тому же на посиделках почти постоянно теперь присутствовали мужчины, среди которых был и Тур, и молодой Невзор. Да и Димка тоже сидел тихонько возле названного брата, слушая в который раз рассказы воинов.
А вот днем, когда молодежь затевала игры в снегу, Ромашка в них не участвовала - там уж ни Тур, ни Веселинка не могли ее оградить от обидных слов, которые бросала ей ревнивая Людмила, от хихиканий и насмешек, и девушка чаще сидела дома, под окошком, шила или вышивала, и думала все о том, как там сейчас Мирослав, все ли у него хорошо.
