Лиланд Модезитт - Магия Отшельничьего острова
— Попросить твоего разрешения на свадьбу Бострика и Дейрдре.
— Но почему сейчас?
— Потому что Дестрин умирает, а мне, возможно, придется спешно уехать, пока еще не слишком поздно. Если уже не слишком поздно.
— Есть затруднения?
— Я вижу их целую прорву, — сухо отозвался я.
— Хотя Бострик уже запросто справляется с лавками для таверн, ты все же мастер...
— Да какой я мастер?
Мне показалось, что возразить просто необходимо, однако внутри все сжалось при мысли о том, насколько утверждение Бреттеля близко к истине.
— Ну... может быть до Пэрлота или Сардита ты и не дотягиваешь, хотя сундук Далты не хуже любой из их работ. Но если говорить о таких ремесленниках, как Растен, Дерил или Ферральт, то они тебе и в подметки не годятся. Это точно.
— Послушай, — промолвил я, возвращая разговор к своему замыслу, — Дейрдре искусная швея и способна прокормиться сама. Конечно, поначалу им придется нелегко, но у нее есть небольшое приданое...
— Приданое? — переспросил лесопильщик.
— Я сделал для нее сундук, вроде этого, хотя не такой хороший, и прикопил пять золотых. Это немного, но...
Бреттель покачал головой.
— Я понимаю, действительно негусто, однако...
— Леррис, кто ты такой? Явился невесть откуда, прожил здесь чуть больше года и все это время заботишься о людях, которые тебя даже не родня. Выправляешь дела хворого ремесленника, устраиваешь судьбу его дочки. Я не уверен, что дождался бы такого от своих собственных сыновей.
Я смутился. А потому промолчал. Да и сказать было нечего — кто занялся бы всем этим, если не я?
— Нам надо устроить свадьбу поскорее, пока Дестрин может порадоваться, зная, что будущее его дочки обеспечено.
— А самого-то его ты спрашивал?
Я покачал головой:
— Нет. Боялся огорчить.
— Поеду-ка я с тобой, паренек. Пожалуй, ты прав, тянуть с этим делом не стоит. Спросишь его в моем присутствии.
Отряхнув опилки, Бреттель сменил кожаный фартук на полотняную рубаху и оседлал черную кобылу.
В мастерскую мы поехали вместе. На сей раз отряды префекта нам не встречались.
LV
Дестрин сидел в кресле. Его бледное лицо вновь приобрело землистый оттенок, но все же не столь мертвенный, как утром.
— Со мной явился ваш старый друг, — промолвил я, чем и ограничился.
— Ой, дядюшка Бреттель! — радостно воскликнула Дейрдре. — Как давно мы не виделись!
— Что, явился отдать дань уважения умирающему? — язвительно промолвил Дестрин.
— Нет, потолковать о будущем Дейрдре. Она мне не чужая, я ее восприемник.
— Можешь удочерить ее. Я тебе уже говорил...
Я положил руку на плечо Дестрина, стараясь его успокоить.
— Мастер Бреттель имел в виду совсем другое...
Дестрин откинулся в кресле с видимым облегчением.
Дейрдре, подняв брови, переводила взгляд с Бреттеля на меня и обратно.
— Можно мне сесть? — не дожидаясь ответа лесопильщик взял один из простых стульев и уселся на потертое сиденье. — Леррис, садись и ты.
Но я первым делом выдвинул стул для Дейрдре и подождал, пока сядет она. В конце концов разговор предстояло вести о ней.
Девушка, нервно облизывая губы, смотрела то на отца, то на нас с Брейгелем.
— Так что же насчет моей Дейрдре? — резко спросил Дестрин.
Бреттель покосился на меня.
Я промямлил:
— Эээ... мне кажется, что стоило бы поговорить насчет ее замужества...
— По дереву работать ты дока, спору нет. Но почему тебе взбрело в голову, что и с девушкой... — начал Дестрин.
— Нет. Я не прошу ее руки, потому что это могло бы навлечь на нее погибель.
Бреттель аж крякнул.
А вот Дестрин ничуть не удивился — лишь окинул меня долгим взглядом.
— Да, ты честный малый. Коли уж у нас пошел такой разговор, то не ответишь ли мне на один вопрос?
— Если смогу...
— Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так... не был ли твои наставник в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный Дорман?
Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик Дестрин неважный, но чутье на людей у него имелось.
— Ну... можно сказать — «да».
— Все верно, — промолвил со вздохом Дестрин. — Стало быть, ты просишь руки Дейрдре для Бострика?
Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг и растерянность пронзили мне сердце.
— Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что к ее приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее сделал, но... Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы надеяться, что в будущем... что это обеспечит...
По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а глаза затянула какая-то пелена. Собственными руками отдавая Бострику девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.
Девушка всхлипнула.
Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил:
— Она ведь тебе нравится, верно?
— Верно. От этого еще тяжелее.
— Ты бы пережил ее?
— Да, — ответил я, понимая, что он имеет в виду. — Надолго, но лишь в том случае, если уцелею в ближайшие годы.
— Почему ты просишь за Бострика? — спросил Бреттель.
— Потому что она мне небезразлична, а я не вижу другого способа защитить ее и дать ей возможность прожить жизнь в благополучии и спокойствии.
Мастера переглянулись.
— Леррис, Дейрдре... — теперь голос Дестрина звучал спокойно. — Нам с мастером Бреттелем надо поговорить с глазу на глаз.
Мы с Дейрдре встали.
— Папа, дядюшка Бреттель... — Голос девушки тоже окреп. — С вашего позволения мы вас покинем. Нам с Леррисом тоже нужно потолковать наедине.
Она протянула мне руку и улыбнулась.
Дестрин воззрился на нас обоих с недоумением, но Бреттель коснулся его плеча и кивнул.
Я перевел взгляд на девушку. Держалась она довольно спокойно, но под этим спокойствием угадывалась напряженность. Рука об руку мы направились в дальний конец гостиной. Там я остановился, но Дейрдре потянула меня дальше, в свою крохотную комнатенку и лишь там отпустила мою руку.
И закрыла за собой дверь.
Я открыл было рот, но Дейрдре приложила палец к моим губам. Я почувствовал, что она дрожит.
— Я понимаю, что ты вроде как чародей... но... — она набрала воздуху. — Ты мог бы сделать мне больно?
— Конечно, нет! — отозвался я, не понимая, что означает этот вопрос и почему она закрыла дверь. А едва уловимый запах роз и женского тела напоминал мне о давней ночи, которую лучше бы поскорее забыть.
— Никогда?
— Никогда. А что?
В ответ Дейрдре наградила меня пощечиной, от которой у меня зазвенело в ушах и затуманились глаза. Я заморгал, а проморгавшись, увидел, что она плачет.
