Дуглас Брайан - Красавица в зеркалах
Цинфелин кивнул.
– Вы не заметили кое-что, когда рассматривали ожившее видение на моей стене, – объяснил он, – потому что слишком были поражены видом несчастной девушки. Так происходило и со мной в первые дни, когда она только-только начала появляться… Но затем я заставил себя внимательнее присмотреться к тому, что ее окружает. Я подумал: вдруг это важно? Вдруг я сумею определить то место, куда ее заточили, и прийти к ней на помощь?
– Вам это удалось? – тихо спросила Далесари.
Глаза Цинфелина сверкнули, а Конан негромко вставил:
– Да, я тоже обратил внимание на эту деталь.
Цинфелин удивленно повернулся к киммерийцу:
– Какую?
– Из окна темницы видны пролив и башня-маяк, – преспокойно заявил Конан. И, видя, как вспыхнуло лицо Цинфелина, усмехнулся: – Я ведь правильно разглядел?
– Да, – пробормотал Цинфелин. – Я просто не ожидал…
– Не ожидали, что кто-то не будет настолько захвачен видением прекрасной девушки в цепях, чтобы не обратить внимания на вид из окна ее апартаментов? – подхватил Конан. – Но я всегда сперва смотрю по сторонам, а потом уж предаюсь созерцанию главного. То, что может оказаться главнее главного, всегда прячется где-нибудь в углу. Загадка очень важна, но куда важнее – ключ к ее разгадке.
– Ее башня действительно находится на берегу пролива? – переспросил Югонна.
Цинфелин утвердительно кивнул.
– Да. И когда я увидел в вашем зеркале тот самый вид… Это значит, что вы побывали поблизости и знаете, где эта башня находится.
– Да, – медленно проговорил Югонна. – Мы были там. Это в дне пути отсюда. Та башня показалась нам слишком зловещей, и мы не стали оборачивать к ней зеркало. Но маяк, чайки над ним и волны пролива – это было достаточно живописно, чтобы поместить изображение в зеркало и потом развлекать публику.
– Для контраста, – добавила Далесари. – Разные веселые и живые картины надлежит перемежать видами печальными, зрелищем безлюдья и одиночества. Это заставляет зрителя острее чувствовать радость жизни.
– Все правильно, все правильно… – пробормотал юный граф, явно думая о своем. – Стало быть, Кернив все-таки заблуждается. Эта девушка существует на самом деле и взывает к нам о помощи.
Цинфелин взволнованно прошелся по комнате и вдруг остановился, резко развернувшись к своим собеседникам.
– Что мы будем делать?
– «Мы»? – тихо удивился Югонна. Ему явно не хотелось вмешиваться в эту историю.
– Вам ведь нужны деньги, – сказал Цинфелин, улыбаясь одними уголками губ. – Я заплачу вам столько, сколько захотите, если вы поможете мне. К тому же работая за деньги вы будете знать также о том, что делаете доброе дело, а такое сочетание встречается в нашем мире нечасто!
– Согласен, – быстро произнес Конан прежде, чем Югонна успел обменяться с Далесари одним из тех выразительных взглядов, коими супруги довольствовались в тех случаях, когда переговоры были невозможны.
– Да, мы согласны, – кивнул и Югонна.
– Отлично! – юный граф потер ладони.
Конан спокойно предложил:
– Сделаем так. Цинфелин и я отправимся на берег пролива. Конечно, было бы целесообразнее взять с собой Югонну, коль скоро он там уже побывал, но…
– Нет, я полагаю, мы с Далесари останемся в Бенойке и попробуем выяснить, кто насылает на юного графа все эти видения, – быстро сказал Югонна. Он поймал проницательный взгляд Конана и чуть покраснел.
– Мы артисты, нас никто не заподозрит в том, что мы соображаем немного больше, чем обычно ожидают от жонглера. Знать презирает таких, как мы, и не слишком стесняется… И далеко не всякому придет в голову присмотреться к нам и догадаться о том, что и мы получили недурное воспитание…
– Только не надо снова рассказывать о лабиринте, населенном учеными, о ваших лабораториях и о том, какими важными научными вопросами вы занимались, – перебил Конан.
Он тотчас же пожалел о своих словах. Цинфелин удивленно уставился па фокусников.
– Вы – ученые?
Югонна гордо поднял голову.
– Да, ваша светлость, и у себя на родине мы считались довольно многообещающими учеными… Сфера наших интересов…
Конан простонал сквозь зубы. Кажется, он сам выпустил демона на волю. Следующие четверть часа он в который раз уже выслушивал увлекательное повествование о лабиринте в родном Авенвересе, о разных лабораториях, о чудаках, поглощенных своей работой, о разных важных вопросах, которые обсуждаются в лабиринте.
А затем Конан переменил мнение о теме разговора. Произошло это в тот момент, когда молодая чета перешла к рассказу о смешных случаях из жизни ученых. Впервые за долгое время Цинфелин смеялся. Он смеялся и чувствовал, что возвращается к жизни!
«Что ж, – сказал себе Конан, – с таким парнем я, пожалуй, сумею добраться до башни и даже освободить красавицу, кем бы она ни была! А то, в самом деле, предстояло работать в паре с унылым и хворым наследником захудалого графства – трудно придумать компанию хуже…»
Память услужливо подбросила ему образы тех, чья компания была ощутимо хуже: демон, суккуб, воровка, все время попадающая в руки стражи и требующая от Конана помощи, избалованная дурочка, сбежавшая от родителей, беременная воительница… В конце концов, Цинфелин начал казаться киммерийцу вполне приятным, а когда молодой граф улыбнулся, Конан окончательно утвердился в своем мнении: да, все получится. Цинфелин, скорее всего, не доставит ему слишком много хлопот, и даже напротив – может оказаться полезным.
– Завтра же и отправляемся! – Цинфелин вернулся к главной теме. – Я прикажу седлать лошадей.
– Нет, – остановил его Конан.
Цинфелин поднял брови.
– А как ты предлагаешь добираться до залива? Пешком? А для пропитания мы будем по дороге показывать фокусы и стоять на голове?
– Мы не станем выезжать из замка открыто, – объяснил Конан. – Если здесь действительно есть враги графа…
– Но это невероятно! – перебил Цинфелин.
Однако остановить Конана оказалось не так-то просто.
– В замке имеется тайный враг графа Гарлота, – повторил он. – Человек, который хочет, чтобы династия прервалась. Он преследует какие-то собственные выгоды… Пока мы не знаем, кто он и для чего ему это надо, но сомневаться в его существовании – значит, совершать большую ошибку и подвергать опасности свою жизнь. Мы не станем совершать такой ошибки. И поэтому уедем так, чтобы это стало заметно лишь спустя некоторое время. Так, чтобы поздно было останавливать нас или отправлять погоню. Разумеется, лошади нам понадобятся. Купим их при первой же возможности…
– Есть другой способ, – перебил граф. – В числе гарнизонных солдат у меня имеются верные друзья.
