Сюзанна Виннэкер - Отступница
Алек снял боксерские перчатки и начал разматывать защитные бинты с пальцев, когда увидел меня. Он быстро улыбнулся мне, прежде чем повернуться к Девону, яростно избивающему грушу. Фил сидел на одном из зеленых матов, обняв колени. Его лицо было ярко-красным, а одежда казалась полностью мокрой. Очевидно, он не был в такой хорошей форме, как Девон или Алек. Спортивная одежда свободно висела на его тонком теле, размер был явно слишком большим для него.
Когда Девон перестал избивать грушу, он посмотрел в мою сторону, но быстро отвел взгляд.
Улыбка, играющая на губах Алека, исчезла. Мог ли он почувствовать мое внутреннее смятение? Взгляд Алека встретил мой, и все остальное стало как в тумане. Я слышала, что Фил говорит, периферическим зрением видела, как он с трудом встает на ноги, но ничего осмысленное не могло проникнуть сквозь свист в моих ушах.
Алек что-то сказал Девону и Филу, которые странно посмотрели на меня, прежде чем взять полотенца, бутылки с водой и выйти. Когда они ушли, Алек направился в мою сторону. Его руки все еще были забинтованы, но он не обращал внимания.
— В чем дело? — мягко спросил он, остановившись передо мной.
Я изучала его серые глаза, ища намек на что-то, что угодно, способное удержать меня от того, что я собиралась сказать.
Алек коснулся моего плеча.
— Тесс?
Я отступила, и его рука соскользнула. Я не могла сосредоточиться, когда он касался меня. Я увидела растерянность на его лице, но было и что-то еще, смешанное с ней. Сострадание? Понимание? Сожаление? Или, может, я просто ищу то, чего нет.
— Сегодня ко мне в комнату приходила Кейт. Она рассказала мне все о тебе, — сказала я.
Я гордилась, что мне удалось держать голос ровным. Я боролась с желанием скрестить руки на груди, чтобы отгородиться от Алека.
Он замер, на его лице появился гнев, перешедший в ужас.
— Что она сказала?
— Она рассказала мне то, что ты скрывал от меня все время — ты Двойной Иной, и твое секретное Изменение — чтение эмоций других людей и манипулирование ими.
Алек уставился на меня, каждая мышца его тела была напряжена так, будто он в любой момент мог взорваться.
— Я… — Алек не мог подобрать слов.
Такого Алека я раньше не видела. И именно это заставило меня осознать, что Кейт не лгала.
— Скажи мне правду, — прошептала я.
Я видела по его лицу, что он изо всех сил пытался придумать убедительный, но лживый ответ, и часть меня хотела, чтобы ему удалось. Может, я и смогла бы притвориться, что разговора с Кейт никогда не было. Может, я даже смогла бы притвориться, что Алек ничего не скрывал от меня. Но как бы я тогда смогла верить самой себе? Нет, я не сделаю этого с собой! Я стою большего! Я достаточно натерпелась, пока он разрывался между мной и Кейт.
Алек опустил голову, от него исходила напряженность.
— Это правда. Я Двойной Иной. Майор подумал, что разумно было бы держать мою способность в секрете, поскольку многим людям это бы не понравилось.
Без шуток.
— Каждый знает о способности Кейт. Я думаю, они могли бы также справиться с твоей.
Проще было говорить об этом в общих чертах, но другие вопросы горели в моей груди. Вопросы, на которые я боялась получить ответы.
Алек начал рассеяно ковырять бинты. Он тянул время? Прикидывал, сколько еще мне рассказать?
— У Кейт нет второго Изменения, ей нечем скрыть чтение мыслей. У Майора не было выбора, только позволить всем знать, — наконец сказал он. — И по моему опыту, люди больше хотят скрыть свои эмоции, а не мысли.
Он подошел ближе, но не пытался прикоснуться ко мне, словно боялся.
— Я хотел, очень хотел тебе рассказать…
Его лицо выглядело таким умоляющим и искренним, что мое сердце дрогнуло. Но на этот раз я не позволю сделать из себя дуру.
— Тогда почему не рассказал? — потребовала я ответа. Гнев медленно, но уверенно занимал место боли.
— Майор запретил мне. Он опасался, что это поставит под угрозу наше сообщество, — Алек замялся, будто умалчивал о чем-то еще, и мой гнев вспыхнул сильнее.
— Ты должен был сказать, когда мы начали встречаться. Я имела право знать, — я стиснула кулаки. — Я доверяла тебе как никому, Алек! Когда я была сломлена предательством матери, именно ты вернул мне способность доверять, хоть я и не хотела больше никому и никогда верить.
Его лицо выражало мольбу.
— Я знаю, мне жаль. Но мне не позволили, и я знал, что ты возненавидишь способность читать твои эмоции.
— Да, ты знал, как сильно я возненавижу это, и поэтому ты был рад, когда Майор дал тебе повод не говорить мне. Признай это!
— Нет, — сказал Алек, схватив меня за руки. — Я ненавидел тебе лгать, я был вынужден это делать. Пожалуйста, верь мне!
Я хотела верить ему. Хотела простить. Но это не отменяло того факта, что последние два года он тайком вторгался в мои чувства и в мою душу.
— Так ты всегда знал, что я чувствую? И даже сейчас читаешь мои эмоции, верно?
Мы уставились друг на друга. Он опустил глаза и вздохнул.
— Да. Но это не то, что я могу отключить, даже если бы хотел. Поверь мне, большую часть времени я был бы рад избавиться от необходимости иметь дело со всеми этими чужими эмоциями. Иногда мне удается не обращать на них внимания, но это не всегда легко.
Я попыталась представить, как это — ощущать бесчисленное количество перемешанных эмоций людей вокруг меня, в том числе, их страхи и переживания. Иногда я чуть не плакала, когда видела грусть на лице Холли. Насколько хуже было, если бы я могла ощущать ее душевную боль, как собственную? Крошечная часть меня жалела Алека, но основным ощущением все еще оставался гнев.
Ты когда-нибудь манипулировал мной? — спросила я.
— Я могу манипулировать человеческими эмоциями, если постараюсь, — медленно начал он. — Но ты же знаешь, это против правил ОЭС.
— Это не значит, что ты этого никогда не делал. Ответь на мой вопрос. Да или нет. Ты когда-нибудь манипулировал мной?
Пожалуйста, скажи, нет, умоляла я. Может, я бы не заметила, если бы он солгал…
Только для твоего же блага. Я хотел помочь тебе, — сказал он нехотя. — Я не мог стоять и смотреть на твой страх. Я не должен был этого делать.
— Это мои эмоции. МОИ! Я могу сама с ними справиться.
Алек покачал головой в отчаянии.
— Тесс, — прошептал он, — мне действительно жаль.
Жаль, что я узнала, или жаль, что делал это? — подумала я, но вслух так и не сказала. Зачем, если теперь я не могу быть уверена ни в чем, находясь рядом с ним?
— Ты мне не веришь, — сказал он.
