Роман Мискин - Амулет Святовита. Вторая часть
И Бирюк довольно крякнул.
- Простите, сударь, а что за гости? - набравшись храбрости, вдруг выпалил Лиго.
- Чего? - воззрился на него старик.
Лиго от его пристального взора стало как-то не по себе, и он сник.
- Ишь ты, хоть и малая птаха - а любопытная, - усмехнулся горбун и, снова обернувшись к Мамаю, спросил: - А что ж ты, такой-сякой, ветром битый, дождем политый, малышам не всё про меня обсказал? Раз уж начал - давай и заканчивай!
- Лучше уж ты сам, старина, - вежливо отказался чародей. - Я вот лучше трубочкой побалуюсь.
И Мамай полез в очаг за пылающей веткой.
- Да, паря, ты завсегда хитрованом был, - хмыкнул старик, глядя на Мамая.
А потом, покачав головой и пару раз цокнув языком, повернулся к притихшим барздукам и, подмигнув им, начал:
- Песню эту, как вы поняли, я и сложил когда-то давно - в память о своем пропавшем брате. Было нас трое у отца-матери - и промысел наш был прост и незатейлив: полевали мы в степях, охотились, значит. Да и угодили в ловушку сами, даже не уразумели как. Так, птахи, иногда случается - что охотник сам в капкан попадает. Вот и мы попали в лапы к людоловам этим.
Старик притих на мгновенье, пожевал губами и продолжил:
- Погнали эти нелюди нас к самому Лукоморью, в отроги Драконьих гор. А туда ведь кто попадет - уже всё, дороги назад вовек не будет. Так и сгинет там. Это вот только пройдоха этот, Мамай, туда дорожку себе протоптал тайную - всё выведывает да высматривает, что там нечисть творит да замышляет.
И Бирюк покосился на чародея.
- Ну, мы и поняли тут, что всё, каюк нам, сердешным, приходит - сгинем втроём ни за понюшку табаку! - рассказывал дальше горбун. - И порешили бежать во что бы то ни стало. Или пан - или пропал! Так и сделали - дождались безлунной ночи, удавили часового этого, на коней вскочили - и айда в степь широкую! Уноси бог ноги, как говорится! А чтобы погоня нас всех не догнала, рассыпались мы кто куда - кто направо, кто налево, а кто и просто так, прямиком поскакал...
И старик замолчал, прикрыв глаза, словно переживая былое.
Когда же тишина несколько затянулась, земники заворочались, кашлянули, и Лиго робко спросил:
- А дальше-то что?
Старик встрепенулся и открыл глаза:
- А дальше, синицы мои любопытные, через три дня мы с братом средним в степном овраге пересеклись. Сидели там тише воды, ниже травы еще три дня, погоню пережидали да младшего всё высматривали. Да только вот и не дождались. И что с ним - богам только то и ведомо. Одно знаем точно - в лапы этим нелюдям он больше не попал, это уж точно. Да только вот и к людям не вышел...
Бирюк тяжело вздохнул.
- В Диком Поле две недоли... - глухо отозвался из своего угла Мамай и пыхнул трубкой.
Горбун мельком глянул на него и кивнул:
- Да уж, это точно: в Диком Поле две недоли - безводье да бесхлебье. Есть и третья недоля - попробуй-ка выбраться из Дикого Поля! Вот и не выбрался-то братец наш младший - сгинул в степи где-то. Но только нашей вины в том нет, вот что я вам скажу.
- А как же песня? - спросил Мартин.
- А что в ней такого? - вскинул брови старик. - Чем жалостливей слог, тем больше нравится людям - вот оно как. Хотя кто знает, как оно было на самом деле? Может, именно так и погиб наш брат - потерял коня, да пёхом-то из Дикого Поля и не выбрался. А люди уже затем всё перекрутили да приврали - бросили, мол, двое третьего в степи самого помирать. Эх...
И Бирюк махнул рукой.
- Ну а что за гости-то у вас бывают? - снова спросил Лиго.
- Экий ты хват, как я погляжу, - хмыкнул старик. - Всё тебе вынь да положь.
И улыбнулся в свою бороду.
- Ты токмо вот не пужайся - не из-за проклятия я тут сижу, в лесу этом. А то мы с Мамаем совсем вас сказками на ночь-то застращали, птахи малые! Ты про химородников-то слыхал? Или отродясь с таким дивом не сталкивался?
Тут уж настала очередь улыбнуться земников.
- Ты бы, дядя, заливал бы себе дальше, - встрял в разговор Прок Пеколс. - Да вот только не на таких нарвался!
- Ух ты! А что такого? - усмехнулся старик.
- Да вот Лиго вам и сам мастак про чародеев да химородников рассказать, - рассмеялся Мартин. - Он-то ведь и сам школяром был в школе вайделотов еще недавно!
- А ведь и верно, башка моя дырявая! - хлопнул себя по бедрам старик и рассмеялся. - Рассказывал ведь не далее, как сегодня, Мамай про ваши приключения.
И, повернувшись к Лиго, спросил:
- Стало быть, оттрубил ты у старика Куреяса цельных девять лет за чародейской наукой?
Лиго кивнул и покраснел.
Бирюк окинул его взглядом и сказал:
- А сам-то умеешь чего, селезень?
И, заметив, что этим вопросом еще больше вогнал Лиго в краску, вздохнул:
- Эх, молодо-зелено... А вот в Диком Поле чародейству учат сразу и безо всяких девяти лет. Не так ли, Мамаюшка?
Но Мамай только хитро улыбнулся и снова затянулся трубкой.
- Хотя да, - продолжал тарахтеть старик, - к тебе это не относится. Ты же в далекой и волшебной стране Кабир провёл многие годы!
И с поддевкой подмигнул чародею.
- Ну, так говорят, - уклончиво ответил Мамай и с невозмутимым видом продолжал пыхтеть трубкой.
Старик окинул его взглядом, цокнул языком и покачал головой, усмехнувшись:
- Да, друг мой сердешный, всё ты на себя туман тайны напускаешь! Ничуть не изменился за все эти годы!
Земники недоуменно смотрели на горбуна и чародея.
- Что вы приуныли, лебеди? - улыбнулся старик. - Это наши с Мамаем давнишние делишки.
- Вы про гостей ваших так и не досказали, - спросил Лиго и потупился.
- Экий ты настырный, - сказал Бирюк. - Так я вот и баю, что со временем я попал в руки к одному химороднику на Сечи той славной, что Мамай вам уже рассказывал, и выучился там, в Диком Поле, этому дивному ремеслу. Там, за порогами Непры-реки, есть таинственный Черный лес. Кто пройдет его весь от края до края в глухую полночь задом наперед да в вывернутой наизнанку одежде - тот сразу химородником-то и станет! Враз все его чародейские качества проявятся!
Земники сидели, открыв от удивления рты.
- Ну, хватит-то заливать, Бирюк, - внезапно сказал Мамай и вынул чубук изо рта. - Ты и так тут уже столько начесал языком, что хорошая девка кудели.
Старик весело развел руками.
А Мамай повернулся к Лиго и, выбивая трубку, начал свой рассказ:
- Бирюком его прозвали потому, что он как волк-одиночка, всё по пущам да глухомани всякой шатался. И когда годы его согнули и придавили к земле, ушел он с Сечи на север, за Лесистые горы - да и приткнулся здесь вот, в этой Синей пуще. Здесь он теперь и химородничает, сколько душе его угодно. А когда братия наша рыцарская из Дикого Поля проведала, что тут старик какой-то загадочный обретается, да выслала людей верных разведать, что и к чему, так и выяснилось, что это наш старый знакомец шалит, жуть на округу наводит. Так теперь он здесь и сидит сиднем - это теперь наши глаза и уши в Великом Княжестве. И кому знать о том положено - тот и ведает, что за загадочный старик здесь обретается.
