Андрей Звонков - Дорога на Регалат
— Ну вот! — сказал Жабель. — А чего ж теперь реветь-то?
— У меня лицензии на практику нет, — всхлипнула Атрелла, — меня арестууууют….
Жабель понял. Он затянулся, выпуская дым колечками.
— Вот что, девушка, главное — не дрейфь. Я-то, ясен пень, не сболтну, а вот за Дери или женку ручаться не могу, особенно за женку. Не захочет, а проболтается. — Он опять покурил и продолжил: — Ее я сегодня ж отправлю в Нортел к сестре, на недельку, пускай там поживет. Дери велю рот зашить… а тебе, тебе… — он опять затянулся и медленно, с наслаждением выпустил дым через нос: — Ох, хорошо-то как!
Задумчивый взгляд его шарил по залу. Он подозвал одну из официанток:
— Лара! Ты видела сегодня Шармина?
— Капитан Шармин только что пришел, — ответила подбежавшая с полным подносом Лара.
— Предай ему, что я прошу подойти в мою комнату на пару минут. Есть серьезный разговор.
Официантка удалилась, а Жабель взял Атреллу за руку и повлек за собой.
В комнате, которую девушка вспомнила, хозяин усадил ее в кресло, а сам встал у раскрытой форточки и продолжил курить.
Вошел огромный широкий дядька в бороде. Он держал в толстых пальцах зубочистку и выковыривал мясо между зубами.
— Жабель! — хриплым басом спросил вошедший. — Скажи мне, что за разговор может оторвать меня от вырезки на углях? — он выудил кусок мяса и пожевал его.
Хозяин гостиницы оторвался от форточки, положил трубку на стол, подошел к капитану и, пропустив его вопрос мимо ушей, задал свой:
— Шармин, когда вы выходите?
— Да мы только стали под погрузку! — ответил капитан. — Может, завтра отчалим, это если до утра закончат. А может, и послезавтра! А что?
— Ты говорил, что тебе на судно лекарь нужен, — Атрелла вскочила, но Жабель махнул ей рукой: "сядь!". Она послушно опустилась в кресло.
— Нужен, верно, — Шармин даже ковырялку свою отложил.
— Тут вот какое дело, — Жабель подошел к капитану, — эту девочку нужно отвезти в Рипен, за провоз она может в плаванье лечить твоих охламонов.
Шармин поглядел на пунцовую Атреллу, потом перевел взгляд на Жабеля.
— Баба на судне… — начал он.
— Эта девочка спасла мне жизнь, Шарм, и ей нужно уехать, если узнают…
Капитан махнул рукой:
— Молчи, это лишнее. А мне достаточно знать, что она помогла моему старому другу. То-то я гляжу, морда у тебя неестественно румяная.
— У меня нет лицензии, — пискнула Атрелла.
Шармин откинул полу кожаного плаща, достал огромный нож, засучил рукав на левой руке, завернув свитер — и полоснул себя, да так, что кровь ударила фонтаном.
— Залечи, — повернулся он к девушке, протягивая руку с огромной раной.
Атрелла никогда не боялась вида крови. Она подбежала к капитану, накрывая ладонью порез. Кровь в ране мгновенно остановилась. К счастью, капитан рассадил себе только мышцы, а два крупных сосуда, артерию и вену, и нервы не задел. Она просунула пальцы второй руки в рану, ногтями свела края сосудов и коротким импульсом сварила их. Кровь устремилась своим обычным путем. Еще несколько секунд, и из-под ладошки девушки показалась нетронутая кожа. Атрелла отошла, кровь с пальцев исчезла, превратившись в воду.
— Вот.
Шармин потряс Атреллу за плечи. Она чуть не прикусила язычок.
— Хороша! — гаркнул капитан. — В море лицензии не нужны, акулам их показывать? Мы завтра, в крайнем случае, послезавтра выходим в Кренг, у меня лесовоз "Нарвал" — придешь в порт, спросишь, покажут. Вахтенному скажешь — прислал капитан. Возьму как пассажирку до Кренга, плата за провоз — будешь лечить команду. По рукам?
Атреллина ладошка утонула в капитанской лапе. Тот был абсолютно здоров.
Глава 4
Не довелось Атрелле прожить в "Баркасе" неделю. Жабель отнесся к ситуации девушки с пониманием, вник в серьезность положения и грозившую ей опасность. В принципе, законодатели герцогства Норскап не отличались особенным рвением к исполнению законов о лицензировании лекарской деятельности, но люди, желающие сделать карьеру на чужих ошибках, найдутся везде. Им не важно, кто и как совершил ошибку — они выжимают из ситуации все до капельки, раздувая ее опасность до немыслимых значений, превращая неосторожный поступок ребенка в преступление против государства и убеждая всех в угрозе человечеству. Выгода — вот чем обычно руководствуются такие люди, обращая чужие ошибки исключительно себе на пользу. Их не волнует дальнейшая судьба оступившегося. Их беспокоит одно — собственный успех. Они смело идут по костям, не считая побежденных. Они уверены в своей правоте. Жалость и милосердие они отвергают. Тех же, кто подвержен этим чувствам, — презирают. Эти люди признают одну богиню — Безутешную Нэре — и усердно поклоняются ей.
Атрелла в тот же день пошла в порт и разыскала лесовоз "Нарвал". Капитана на судне не оказалось, но тот успел уже отдать все необходимые распоряжения, и девушку встретили очень доброжелательно, показали каюту и даже научили нескольким морским словечкам. Она внимательно выслушала все необходимые требования, как-то: без разрешения дежурного вахтенного борта не покидать; сообщать, куда пошла, когда вернется; не плевать на палубу и за борт, не свистеть и не лазить в юбке на мачту, а еще рассказать коку, что она не ест.
Последний вопрос поверг Атреллу в задумчивость. До сего момента она считала себя не привередливой в еде, а когда спросили, что не ест — вдруг вспомнила, что терпеть не может свинину, кое-какую рыбу и рицкий хлеб с ароматическими травками. А еще ей не понравился сараджанский суп хач, которым угощал один из папиных учеников. Сам бульон на телячьих ножках, в общем, был ничего, если посолить, а вот то, что в него приходилось добавлять уксус и обязательно запивать разведенным винным спиртом — традиционным напитком салливанов — было совсем невкусно. Атрелла зашла на камбуз и все рассказала коку. Тот долго смеялся, наконец сказал:
— Кашу ешь? Мясо жареное, солонину, рыбий суп?
— Ем, — ответила Атрелла.
— А больше я ничего не готовлю. Так что разносолов, а уж тем более хача — не будет.
Он показал лекарке большие ящики с мясом, хлебом, крупами и мукой. Атрелла знала: это специальные контейнеры Герна — там остановлено время, поэтому ни мясо, ни хлеб не портятся. Она осмотрела каюту, осталась в целом довольна, потом доложила вахтенному, что нужно вернуться в гостиницу за сумкой, и тот отпустил.
Уходя, Атрелла оглянулась на корабль. Он был огромен. Этакое гигантское плавучее корыто, в которое такие же огромные портовые краны, управляемые магами-воздушниками, грузили квадратные бревна норскапской красной сосны — ценнейшего строительного материала на материке. Лесовоз "Нарвал" когда-то был четырехмачтовым торговым судном, с деревянным корпусом, обшитым листовой сталью. Теперь с него сняли две мачты, установили паровую силовую установку на орионе и переоборудовали — осовременили кормовые надстройки, где располагались и мостик, и рубка, и каюты. От старого "Нарвала" остались только китовая голова на носу и бивень — бушприт. Да еще две мачты, носовая и кормовая, названия которых Атрелла не знала.
