Лене Каабербол - Сердце саламандры
Легкая непогода? Эти градины избили меня до синяков. Но спорить и отказываться от приглашения не хотелось. Мы вошли за хозяином в узкий, как туннель, коридор и очутились в большой кухне, похожей на пещеру.
– Миссис Густошерстка, – позвал он. – Миссис Густошерстка! У нас гости!
К нам обернулась… ну, наверное, женщина, хоть и не совсем человеческая. Она помешивала какое-то варево в горшке, висевшем над весело пылающим очагом, и, увидев нас, бросила испуганный взгляд на своего… кто он ей?… мужа. Что это за странных гостей он привел в дом? – Ох, боже мой! – воскликнула она, в точности как он. – Ну и промокли же наши гости! Мистер Густошерст, не стой столбом. Принеси халаты, полотенца, мыла и горячей воды. Бедные ягнятки продрогли до костей!
– Э-э, мы не хотели вам мешать… – неуверенно начала я, но хозяйка отринула мои возражения.
– Пустое! Ну-ка, скидывайте свои мокрые платья – да что за диковинные у вас наряды, разве можно в таких выходить на улицу! И принесите-ка мне вон то корыто, что стоит в углу возле посудомойки. – Она взмахнула половником, с которого капала подлива.
Ирма и Тарани послушно поплелись за корытом. Они, кажется, понимали в происходящем не больше моего. Стараясь не пялиться слишком удивленно на нашу гостеприимную хозяйку, я обвела взглядом кухню. С темных балок над головой свисали сетки с кореньями и луком, сушеными фруктами и ягодами. На полках вдоль стен стояли кружки, кастрюли, блюда с яркой росписью, эмалированная посуда всевозможных форм и размеров. Казалось, мы очутились в нашем мире, в старомодной сельской кухне. Если не считать того, что женщина в синем платье и белом фартуке, помешивавшая похлебку в котелке, была с ног до головы покрыта курчавой шерсткой. Правда, рогов у нее не было. Наверное, рогами на Нимбусе щеголяют только мужчины. В остальном она была такой же, как ее муж, только шерсть у нее была не темная, а белая. Мистер Густошерст вернулся с целой охапкой махровых халатов и полотенец. Тарани и Ирма принесли корыто, в него налили горячей воды из огромного медного чайника. Корыто было таким огромным, что мы умещались в нем по двое сразу. Но, хоть мне и очень хотелось принять ванну, я все же стеснялась снимать свои намокшие брюки и свитер. Миссис Густошерстка заметила мою неловкость и велела мужу соорудить из одеяла, метлы и двух стульев нечто вроде ширмы, «чтобы девочкам было где укрыться от посторонних глаз». Не прошло и получаса, как мы, чистые и согревшиеся, завернулись в чудесные мягкие халаты и если у очага.
– А теперь, – начал мистер Густошерст, – расскажите, девочки, как вы здесь очутились.
– Только после горячего ужина, – твердо заявила миссис Густошерстка и налила в семь глиняных мисок сливочно-белого овощного рагу.
– Вы знаете саламандру по имени Дэнни Нова? – спросила я, надеясь, что Дэнни не соврал и назвался своим настоящим именем.
– Нова? – переспросил мистер Густошерст и почесал черную бороду. – По дороге на Глумсбери живет парочка саламандр по фамилии Нова, не так ли, миссис Густошерстка?
– Да, живут, кажется, – отозвалась хозяйка, наливая мужу в кружку холодного сидра. – Но я не слыхала, чтобы среди них был Дэнни. Это имя вообще не саламандровое. – Кстати, в Брэмблтоне тоже когда-то жил один Нова, – добавил мистер Густошерст. – Не знаю, там он сейчас или нет. И еще один в Верхнем Смитвелле.
Я пала духом.
– Значит, Нова – распространенная фамилия?
– Ну, не такая частая, как Люкс или Стелла, но довольно обычная.
– Тот, которого я ищу, примерно вот такого роста, у него… – начала я и тут же поняла, как это бессмысленно – давать описание существа, способного менять форму. «Саламандры способны принять любой облик», – сказал Оракул. Бесполезно рассказывать про его каштановые волосы и ярко-синие глаза. «Какой ужас, – подумала я. – Нам никогда его не найти!» Я всхлипнула, стараясь сдержать слезы отчаяния.
Мягкая, покрытая белой шерсткой рука потрепала меня по плечу.
– Ну полно, полно, ягненочек, не плачь, – успокаивающе сказала миссис Густошерстка. – Все будет хорошо. Вот увидишь. А зачем вам нужен этот Нова?
На руке, поглаживающей меня, было всего четыре пальца, и такой она была от природы. От ее вида вся окружающая обстановка стала вдруг казаться какой-то игрушечной. Но доброта женщины была неподдельной.
– Он… Я потеряла… Он украл… – у меня не было сил продолжать.
– Украл что-то у тебя? – в темных глазах блестело сочувствие. – Почти все саламандры – хорошие существа. Правда, немного… безалаберные. И без них нам не прожить. Не забывай об этом! Но если они видят вещь, которая им нравится… они не такие, как мы. Надеюсь, ты найдешь свою потерю, ягненочек.
Мистер Густошерст не ошибся – «легкая непогода» продолжалась всего несколько часов. Настоящие бури, по его словам, бушуют по много дней напролет и бывают куда более свирепыми. Я надеялась, что пробуду на Нимбусе недолго и не успею застать ни одной из них.
Настало утро, солнечное и мокрое. Между камнями на дворе кое-где застряли градины, серые, точно тусклые жемчужины в водосточной канаве.
– Спасибо вам за все, миссис Густошерстка, – поблагодарила Ирма и обняла нашу гостеприимную хозяйку. – Вы спасли нам жизнь!
– Да, может, оно и так, – согласилась миссис Густошерстка. – Но вы и сами должны заботиться о себе. Разве можно бродить в такую погоду без теплых плащей!
Видимо, теплые плащи высоко стояли в ее списке жизненных ценностей, и, учитывая климат Нимбуса, я понимала, почему. Сейчас, благодаря ее щедрости, мы были одеты как следует, в теплые плащи, наспех переделанные из шерстяных одеял.
– Куда пойдем? – спросил мистер Густошерст, вызвавшийся проводить нас хотя бы до ближайшего городка. – В Брэмблтон или в Глумсбери?
– Туда, – мгновенно ответила я, указывая на восток.
– Значит, в Глумсбери, – отозвался он и, выйдя за ворота, повернул направо.
Некоторое время мы шли молча.
– Почему ты пошла в эту сторону? – спросила наконец Ирма.
– Не знаю, – ответила я. – Просто мне показалось… что так надо.
– Ты говорила очень уверенно.
– Правда? – Я вдруг поняла, что и в самом деле была совершенно уверена, что идти надо сюда. Ни тени сомнений.
– Ой! – воскликнула я и остановилась. Корнелия чуть не налетела на меня.
– Да что с тобой? – испуганно спросила она.
– Я только что… поняла. Я знаю.
– Знаешь? Что ты знаешь? Я положила руку на грудь.
– Я чувствую. Чувствую, где Сердце. – Как подсолнух чувствует, где находится солнце. Как почтовый голубь, повинуясь чутью, летит домой. Я знала, и все. Я улыбнулась, как сумасшедшая, и чуть не засмеялась. Впервые за… с тех пор… Ну, после «Поезда-призрака». – Он от нас не уйдет. Я знаю, где он. Пусть убегает сколько хочет, но ему не спрятаться. – Мне захотелось пройтись колесом, прямо здесь, посреди грязной дороги.
