Юлиана Суренова - По ту сторону гор
— Он им будет.
— Но не скоро! Ни при нашей жизни…! Послушай, — ему вдруг пришла в голову мысль, которая требовала немедленного подтверждения, — но ведь младший сын — такой же наследник, как и старший. Ларг, подумай сам: лучше уж наивный фантазер, чем жестокий завоеватель! Конечно, у вас найдется немало тех, кто захочет обрести в войне славу и богатство, но… Но есть ведь и умные люди, которые понимают, что в этой бойне мало кто выживет. Если бы они объединились вокруг младшего царевича…
— Ты просто прирожденный заговорщик! — беззлобно усмехнулся великан. — Конечно, лучше, когда соседи выясняют отношения между собой у себя дома, а не лезут в твое жилище.
— Я совсем не хочу, чтобы у вас началась междоусобица. Не забывай — мне с вами торговать. А я продаю соль, а не оружие. Но… Ты поэтому спросил его, — он качнул головой в сторону замершего, натянув плащ на голову, царевича, — зачем он отправился в путь? Думаешь, он все узнал и убежал, чтобы не допустить… Ну… Братоубийства? Ведь двум наследникам, да еще с одним именем тесно в одном царстве.
— Настоящие имена у них разные, только детские прозвища одинаковые. Не важно. Забудь. Что же до нашего царевича… Думаю, он способен на столь великодушный поступок — отказаться от своего ради других. Однако… Ничего он не знал. И именно поэтому убежал.
— Ты меня совсем запутал.
— Я знаю таких, как этот мальчик. Они не пойдут к мечте по чужим телам, боясь ее очернить. Потом, когда мечта исполнится… Тогда всякое может быть. Тогда они станут другими. Но до тех пор — нет.
— И что же это должно означать?
— Чтобы исполнить задуманное, его старшему брату, как ты правильно заметил, нужно стать царем.
— Думаешь, — глаза торговца пораженно расширились, — он осмелится…
— Царевич в шаге от того, чтобы, наконец, найти меч Основателя.
— И как только это случится…
— Не знаю, — вздохнув, Ларг качнул головой. — Я не участвую в заговоре.
— То, что тебе известно… Это слишком много для стороннего наблюдателя.
— Для внимательного наблюдателя — в самый раз.
— Но тогда о планах царевича знают и другие…
— Все, кто хочет — знает, — ответил проводник. Эти его слова удержали Аля, который уже был готов вскочить и броситься назад, к отцу, стремясь предупредить, на месте.
"Я ничего не знал! — его душа горела. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не закричать: — Великие боги, будьте мне свидетелями: если бы не мое неведенье, я никогда бы не выбрал для своего побега именно это время!"
Аля не особенно заботило, что другие о нем думали. Главное, чтобы не говорили вслух, шушукаясь за спиной и пересмеиваясь. Но даже сама мысль о том, что кто-то мог счесть его нынешний поступок трусливым бегством, заставляла его в ярости сжимать кулаки: "Я не трус! Я… Я просто ничего не знал!"
— А младший царевич, выходит, и не предполагал… — словно прочтя его мысли, понимающе кивнул торговец.
Ларг несколько мгновений молчал, словно раздумывая над чем-то, а затем кивнул:
— Возможно, он наивен. Но он не трус.
— Бегут не только от трусости.
— О да. Однако все остальные причины — только тень, за которой от посторонних, а, порой, и собственных глаз, скрывается главная.
— Знаешь… Может, я и ошибаюсь, но у меня такое чувство, что сами боги ведут его, удерживая вдали от реальной жизни, не позволяя вкусить ее сладость, но и горечь тоже. Они словно прибирают его к своим рукам. Медленно, но верно.
Аль почувствовал, как дрожь холодной волной пробежала у него по спине. Это было так… странно.
Он не мог не думать о словах караванщика — это было именно то, что он всю жизнь мечтал услышать о себе. Если бы еще это и на самом деле было так!
Юноша был готов на все, лишь бы его жизнь не была обычной, обыденной, такой, как у всех вокруг. Нет, он хотел чего-нибудь… Особенного, неповторимого, полного чудес и легендарных подвигов. Он мечтал прожить жизнь, о которой будут слагать легенды.
А что если… А что если торговец — человек, несомненно, очень мудрый — прав? Что если боги действительно приберегли для него какую-то особенную судьбу? Вот было бы здорово! Он уже видел себя…
Но тут собеседники заговорили вновь, и юноша умолк, уходя в слух.
— Если так, чего боги ждут от нас? — продолжал торговец. — Хотят ли они, чтобы мы увели мальчика подальше от края, где у него есть все, но, в то же время, где, возможно, его ждет лишь смерть, или, наоборот, чтобы мы, раскрыв ему глаза на происходящее, убедили вернуться назад, ведь тот, кто рожден для власти, не может и не должен бежать от своей судьбы?
— А если они выберут второе? — в голосе проводника звучала снисходительная усмешка. — Ты что же, готов вот так взять и вернуться назад, в Десятое царство, чтобы, забросив торговлю, сидеть в нем без дела до весны?
— Ну, дело всегда найдется, были бы руки.
— Ты это серьезно? — проводник смотрел на него, не скрывая своего удивления.
— Кто ж пойдет против воли богов? — затем, чуть наклонив голову, он искоса глянул на собеседника. — Вообще-то, — прищурив глаз, словно подмигивая, продолжал он, — я надеялся, что эту миссию ты возьмешь на себя. А я продолжу свой путь.
— Без меня? — густая, жгуче черная бровь проводника чуть приподнялась.
— Я столько раз пересекал эти горы, что, надеюсь, как-нибудь найду дорогу.
— Да, конечно! Что же ты, раз такой сообразительный, все время меня с собой таскаешь? — в притворном гневе проскрежетал Ларг.
Торговец принял игру друга. Пряча усмешку в усы, он проговорил:
— Может быть, мне нравится твое общество? Мои помощники кроме барышей ни о чем ни думать, ни говорить не могут. Ты же — приятный собеседник. И всякий раз угощаешь меня чем-то новым: то сказками о повелителях дня и ночи, то пророчествами о грядущих войнах.
— Да, дружище, ты мне тоже нравишься, — рассмеялся Ларг, хлопнув торговца по плечу.
— Э, медведь, поосторожнее!
— Вот что, — спустя несколько мгновений, вновь став серьезным, проводник поднялся, — иди-ка ты спать.
— А ты?
— Я? Разбужу кого-нибудь из твоих помощников. Не все им прохлаждаться. А потом тоже лягу спать. Благо до рассвета еще есть время, — он уже собрался уходить, но торговец остановил его:
— Ларг, подожди… — он пожевал губу, качнул головой, потом, вздохнув, спросил: — Что же теперь будет? — он выглядел неуверенным и растерянным и только в глазах, обращенных на проводника, была робкая тень надежды.
— Не знаю. Если случится то, чего я со страхом ожидаю, очень скоро от десяти царств не останется и воспоминания. Боги не любят братоубийства, и не важно, что люди называют это войной.
