Андрей Астахов - Ядерный Ангел
– Кис?
– Это прозвище моей дочери. Ее все так зовут еще со школы. Однажды я рассказал ей, что это было ее первое слово. Ей тогда было месяцев девять. Она увидела кошку и сказала «Кис!». Дочка рассказала об этом одноклассникам, ну, они и начали звать ее Кис. А вообще-то ее зовут Алина.
– У вас очень красивая дочь.
– Она копия своей матери. Поставьте, пожалуйста, рисунок на полку.
– Вы не хотите говорите о своей дочери?
– Просто не думаю, что вы тот человек, с которым стоит о ней говорить, – с подкупающей прямотой сказал Лукошин. – Сначала я хочу выслушать вас. Вы, кажется, собирались меня поразить.
– Хорошо, – я поставил рамку с рисунком обратно на полку. – Тогда начнем…
Я говорил долго. Рассказал все, что произошло со мной и с Тогой за последнее время. Вкратце рассказал о второй мировой войне, о том, что она закончилась в 1945 году, правда, не сказал, как. О том, что из себя представляет мой мир и та Россия, в которой я родился. Лукошин слушал. Когда я закончил говорить, он долго молчал.
– Когда я вас слушал, – наконец, произнес он, и голос его дрожал от волнения, – мне казалось, что вы сумасшедший. Но вы нормальны, безумец не смог бы сочинить такую историю. Мне очень трудно поверить вам, но я вам верю. И знаете, почему? Потому что вы совершенно правильно изложили историю большой европейской войны до 1944 года.
– А после 1944 года? Что произошло после?
– Вы, наверное, голодны, – внезапно сказал Лукошин. – Сожалею, но у меня нечем вас угостить. Если хотите, могу согреть для вас кипяток.
– У нас есть еда, – я полез в свой спорран и вытащил пару сухих пайков, прихваченных из чемодана Веника. – Немного, но мы с вами поделимся.
– Что? – Глаза Лукошина голодно блеснули. – Офицерские пайки? Откуда они у вас?
– А вам не все ли равно? Грейте воду, будем ужинать, заодно и поговорим.
– Меня знобит, – сказал мне Тога, когда учитель пошел разжигать буржуйку. – Я простудился.
– Офигенно хорошая новость, брат, – я пощупал лоб Тоги, он действительно был в жару. – Ну да ладно, не беда. Сейчас кипятку попьешь, станет полегче.
– Ваш друг заболел? – Лукошин появился в дверях гостиной. – Ему надо в постель. Сейчас я вытащу тюфяк и одеяло. Печка разгорится, будет тепло.
– Нечего со мной нянчиться, – запротестовал Тога, – я в полном порядке.
– Тихо, маг! – шепнул я ему. – Будем лечиться.
– У меня есть немного лекарственных трав, – сказал Лукошин. – Я приготовлю для вас настой. Вообще-то в Зонненштадте можно найти любые лекарства. До последней войны тут был фармацевтический комбинат, но потом его разрушила американская ракета, и теперь там высокая радиация. Людей это не останавливает, они забираются в старые фабричные склады в поисках наркотиков и лекарств. Шуцманы им не препятствуют – кому какое дело? А вот продовольственные и оружейные склады охраняются строго…
– Почему люди в Зонненштадте так ужасно живут?
– Восточная Ливония юридически не входит в состав Рейха. Это резервация для неарийского населения. Таких резерваций много, но Восточная Ливония самая большая. Официально у нас собственное государство – Ливонская Свободная Автономия, сокращенно ЛИСА. Свое правительство, которое возглавляет канцлер Луговой. Своя валюта, ливонский ливр, свой флаг, герб и гимн. Естественно, что властям Рейха наплевать на то, что творится в ЛИСА. Люди предоставлены сами себе, о них никто не заботится. Нет продуктов, нет работы, нет денег. Каждый выживает, как может, а кто не может… – Лукошин с шумом вдохнул воздух. – Мне еще повезло, я считаю. Большинство людей в Зонненштадте живут по-скотски.
– Ливония? Это что, Прибалтика?
– Почти. Это часть Остмарка, расположенная восточнее рейхсземель Лифляндия, Литляндия и Эстляндия.
– Русский Северо-Запад, стало быть. Ленинградская, Псковская, Новгородская области. Послушайте, Лукошин, а Питер?
– Питер? Ленинград, то есть? Он теперь столица Остмарка и называется Адольфсбург. Думаю, вы понимаете, в честь кого назван город.
– Вполне, – я почувствовал, что у меня холодеют руки и ноги. – А Москва?
– Москвы больше нет. Там теперь водохранилище, как и было предусмотрено планом «Ост».
– А Казань? – спросил притихший Тога.
– Не знаю, друг мой. Многие города пришли в запустение, потому что власти Рейха переселяли оттуда людей в другие места. Выполняли план «Ост». Так, сейчас вода вскипит. Посидите, я спущусь в погреб за травами…
– Леха, он ненормальный, – простонал Тога, едва мы остались одни. – Ты слышал, что он несет? Этого… этого быть не может! Невозможно все это!
– Выходит, друг ситный, не все «Фау-2» ты взорвал тогда под Кале, – ответил я мрачно. – Нацики победили, вот и весь фильдеперс. И теперь России больше нет. И мой родной Питер называется Адольфсбург – тьфу! И на месте Москвы фашистское озеро. И мы с тобой угодили в это дерьмо.
– Леха, – Тога смотрел на меня сверкающими глазами, полными страдания, – должен быть способ! Мы ведь не случайно сюда попали, я знаю. Это все Главный Квест.
– Главный Квест я давно выполнил. А теперь в этой долбанной Большой Ойкумене творится хрен знает что… Сейчас поедим, сразу башка лучше варить будет.
Лукошин вернулся через пару минут с тряпичным мешочком. Мы дождались, когда вскипит вода, часть кипятка отлили в кружку, чтобы приготовить настой трав, а в кастрюлю бросили пару кубиков концентрата из пайка – получился густой коричневый бульон с аппетитным запахом говядины. Мы пили его прямо из кружек, заедая вполне приличной колбасой и хрустящими галетами, и впервые за весь этот тяжелый день я почувствовал себя почти счастливым. Лукошин ел с жадностью – было видно, что учитель здорово недоедает. Тога, несмотря на температуру, тоже попил бульона, а потом Лукошин сунул ему кружку с настоем и велел выпить.
– Так что же случилось после 1944 года? – спросил я, полагая, что на сытый желудок наш гостеприимный хозяин станет разговорчивей.
– Спасибо за угощение, – сказал Лукошин, пряча глаза. – Вообще-то, дочка меня балует. Она работает в комендатуре у герра Штаубе и получает паек… иногда.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Что вам сказать? Все просто, Германия выиграла войну. Разбила советские войска и оккупировала всю Евразию от Атлантики до Камчатки. Вы это хотели слышать?
– Но как такое стало возможно?
– Оружие возмездия. В 1944 году вермахт получил особо мощное оружие – боеприпасы, основанные на эффекте цепной реакции. Дьявольски мощное оружие.
– Атомные бомбы? – Я в изумлении посмотрел на учителя. – Черт, откуда?
– Этого никто не знает. Есть официальная легенда о том, что летом 1944 года Третий Рейх осуществил три грандиозных научных проекта. Первый назывался «Копье Вотана» – это и был проект по созданию оружия, которое вы называете атомным. Второй проект назывался «Нибелунг», и благодаря ему вермахт получил особых суперсолдат, их так и называли нибелунгами. А вот о третьем проекте никто ничего толком не знает. Даже его названия.
