Фриц Лейбер - Мечи Ланкмара
Фафхрд рассмеялся:
– Я никогда не верил ни одному слову из того, что говорила ведунья. Она ж была просто старая и бестолковая ведьма. Я повторил все эти глупости просто интереса ради.
Недоверчиво прищурившись, Слинур некоторое время разглядывал Фафхрда, потом обратился к Льюкину:
– Дальше.
– Да рассказывать больше практически нечего, – ответил тот. – Я видел, как полчища крыс плывут от «Устрицы» к черному тендеру. Видел я, так же как и вы, их белого предводителя. – Тут Льюкин многозначительно глянул на Фафхрда. – Потом я в течение двух часов безуспешно пытался догнать черный тендер, пока у моих гребцов не свело руки. Если б я настиг тендер, то не стал бы брать его на абордаж, а просто сжег бы. Вот именно, и вылил бы на воду горящее масло, если бы крысы снова попробовали бы сменить судно. И смеялся бы, наблюдая, как поджариваются эти мохнатые убийцы!
– Понятно, – подвел черту Слинур. – И что же, по твоему мнению, командор Льюкин, нам теперь делать?
– Утопить этих белых бестий вместе с клетками, – не раздумывая отозвался Льюкин, – прежде чем они не захватили еще один корабль, а наши матросы не ополоумели от страха.
Ледяным тоном Хисвет немедленно возразила:
– Для этого, командор, вам придется прежде утопить меня, привязав к шее все мое серебро.
Взгляд Льюкина скользнул по стоящим на полке у койки серебряным кувшинчикам для притираний и нескольким тяжелым серебряным цепочкам, разложенным между ними.
– Это тоже не исключено, барышня, – сурово улыбнувшись, ответил он.
– Но ведь против нее нет никаких улик! – взорвался Фафхрд. – Маленькая госпожа, этот человек помешался.
– Никаких улик? – взревел Льюкин. – Вчера белых крыс было двенадцать, а теперь стало одиннадцать. – Он взмахнул рукой в сторону стоявших одна на другой клеток и их голубоглазых высокомерных обитателей. – Вы все их пересчитывали. Кто, если не эта чертова барышня, послал предводителя к острозубым бестиям и убийцам, которые погубили «Устрицу»? Какие еще доказательства вам нужны?
– Ну разумеется! – вмешался Мышелов звучным высоким голосом, который мгновенно приковал всеобщее внимание. – Доказательств сколько угодно…. если вчера в этих четырех клетках действительно было двенадцать крыс. – Он помолчал и добавил небрежно, но очень отчетливо: – Мне что-то помнится, что их было одиннадцать.
Словно не веря своим ушам, Слинур изумленно уставился на Мышелова.
– Ты лжешь! – заявил он. – И лжешь очень глупо. Ведь мы вместе с тобой и Фафхрдом как раз говорили о двенадцати белых крысах!
Мышелов покачал головой.
– Мы с Фафхрдом ни разу не называли точное число крыс. Это ты говорил, что их дюжина, – возразил он Слинуру. – Не двенадцать, а дюжина. Я и решил, что ты называешь приблизительное число, так сказать, грубо говоря. – Мышелов щелкнул пальцами. – Теперь я даже вспоминаю, что, когда ты сказал, что их дюжина, я от нечего делать пересчитал крыс. И у меня получилось одиннадцать. Но мне это показалось пустяком, о котором и спорить нечего.
– Нет, вчера крыс было двенадцать, – торжественно и очень убежденно заявил Слинур. – Ты ошибаешься. Серый Мышелов.
– Я скорее поверю моему другу Слинуру, нежели дюжине таких, как вы, – вставил Льюкин.
– Правильно, друзья должны стоять один за другого горой, – одобрительно улыбнувшись, заметил Мышелов. – Вчера я пересчитал крыс, которых Глипкерио отправил в подарок, и у меня получилось одиннадцать. Шкипер Слинур, каждый человек может ошибиться, вспоминая что-то. Давай разберемся. Если двенадцать крыс рассадить по четырем клеткам, получается по три крысы на клетку. Погоди-ка…. Есть! Точно! Вчера был такой момент, когда мы пересчитывали крыс – перед тем как снести их в каюту. Сколько было в клетке, которую ты нес, Слинур?
– Три, – мгновенно ответил шкипер.
– В моей тоже три, – сообщил Мышелов.
– И в двух других тоже по три, – нетерпеливо перебил Льюкин. – Мы попусту теряем время!
– Это точно, – кивнув, поддержал друга Слинур.
– Не торопитесь! – сказал Мышелов и поднял вверх палец. – Вчера был такой миг, когда каждый из нас должен был заметить, сколько крыс сидело в одной из клеток – помните, Фафхрд, разговаривая с Хисвет, поднял первую клетку? Ну-ка, попытайтесь представить себе эту картину. Он поднял ее вот так. – Мышелов сложил кольцом большой и средний пальцы. – Так сколько же крыс было в этой клетке, Слинур?
Шкипер задумчиво нахмурился.
– Две, – наконец выдавил он и тут же добавил: – И четыре в другой.
– Ты же сам только что сказал, что в остальных было по три, – напомнил Мышелов.
– Ничего я не говорил! – возмутился Слинур. – Это сказал Льюкин.
– Правильно, но ты согласился и кивнул, – сказал Мышелов и поднял брови в подтверждение того, что он честно старается докопаться до истины.
– Я согласился с тем, что мы попусту теряем время, – возразил Слинур. – И мы его и впрямь теряем. – Несмотря на то что шкипер стоял на своем, меж бровей у него пролегла морщинка, а голос потерял частичку прежней уверенности.
– Понял, – поколебавшись, сказал Мышелов. Постепенно он начал играть роль прокурора, разбирающего дело в суде, стал расхаживать по каюте и довольно профессионально хмурить брови. – Фафхрд, сколько крыс ты нес?
– Пять, – бодро ответил Фафхрд. Его математические способности оставляли желать много лучшего, однако у него было вполне достаточно времени, чтобы незаметно произвести расчеты на пальцах и сообразить, к чему клонит Мышелов. – Две в одной клетке и три в другой.
– Жалкое вранье! – насмешливо протянул Льюкин. – Гнусный варвар поклянется в чем угодно, только бы ему улыбнулась барышня, перед которой он раболепствует.
– Грязная ложь! – взревел Фафхрд и, вскочив на ноги, так треснулся головой о подпалубный бимс, что схватился руками за макушку и от обжигающей боли согнулся пополам.
– Сядь на место, Фафхрд, пока я не велел тебе извиниться перед ни в чем не повинной палубой, – безжалостно и сухо скомандовал Мышелов. – Здесь тебе не варварские скандальные разборки, а серьезный цивилизованный суд! Так, значит, три плюс три плюс пять получится…. одиннадцать. Барышня Хисвет! – Он направил свой указующий перст прямо между глаз девушки с красноватыми радужками и сурово осведомился: – Сколько крыс принесли вы на борт «Каракатицы»? От вас требуется правда и ничего, кроме правды!
– Одиннадцать, – сдержанно ответила та. – Ох, как я рада, что вы наконец догадались спросить у меня.
– Это неправда! – отрезал Слинур, и чело его снова прояснилось. – Как же я не подумал об этом раньше? Мы смогли бы избежать всех этих расспросов и подсчетов. В этой самой каюте лежит письмо Глипкерио, в котором он излагает свое поручение. В нем он пишет, что доверяет мне барышню Хисвет, дочь Хисвина, и двенадцать дрессированных белых крыс. Подождите, сейчас я его достану, и вы сами увидите.
