Валерий Афанасьев - Игра вслепую
Нимли отправился готовить фургоны, я же обернулся к Сонъеру. Охотник успел отдышаться, пока я вел разговоры, с момента его появления прошло минут двадцать.
— Как думаешь, лед на реке уже достаточно прочный?
Сонъер взглянул на меня с удивлением. Не ожидал он такого вопроса.
— Я бы переходить реку по льду не рискнул, — отозвался охотник. — Местами, на быстринах, вода до сих пор не замерзла. Можно провалиться.
— А сани лед выдержит?
— Сани? — Сонъер на секунду задумался. — Не поручусь, но должен. Если те, которые на широких полозьях.
— Тогда отправляйся к ангару и готовь буер. Бери только самое необходимое, поедем налегке.
Сонъер понимающе кивнул, я же задумался: ехать сейчас или дождаться прибытия имперских гвардейцев? Оба варианта имели свои плюсы. Что давал немедленный отъезд, думаю, объяснять не надо. С другой стороны, если подождать, можно выяснить серьезность намерений противника.
Я не зря упомянул о санях. Наш буер, который мы построили в Лукино ради развлечения и отработки навыков управления парусом, там и остался. На нем катается местная детвора, весьма довольная таким положением дел. Мы же с Нимли соорудили еще два буера. Они хранятся в небольшом ангаре на берегу, где ожидают, пока наступающая зима войдет в силу и можно будет прокатиться на парусных санях. Первый буер скользит по льду на трех тонких полозьях конькового типа. Эта легкая машина при хорошем ветре разгоняется километров до сорока в час. Должен вам сказать, это непередаваемые ощущения, совсем не то же самое, что поездка на автомобиле. Правда, при неосторожном маневре можно перевернуться вместе с санями или получить по спине парусом при внезапной смене галса и вылететь на лед. Как говорится, не зевай. Но чувство, которое возникает при поездке на парусных санях, трудно с чем-то сравнить. Лед мчится навстречу, можно просто дотянуться до него рукой. Запрячь ветер — это здорово!
Второй буер более тяжел: это сани на широких полозьях, обеспечивающих хорошую опору, и с рулевой лыжей, расположенной впереди. При желании в таких санях можно ехать не только по льду, но и по снегу, если поле достаточно ровное, а снег достаточно тверд. Для того чтобы полностью использовать все возможности ветра, один человек должен сидеть у руля, а второй — управлять парусом. Вот эти вторые сани и должен был подготовить Сонъер к отъезду. Он, как и многие постоянные жители поместья, умел обращаться с буером и не раз совершал на нем заезды.
Пока Сонъер готовил сани, я решил собрать то немногое, что возьму с собой, и продумать маршрут.
Тем временем гномы собрались в дорогу. Два массивных фургона с двухметровыми колесами, запряженные северными быками, тронулись в направлении дороги, идущей на Абудаг. Фургоны гномов — это передвижные крепости. Полностью крытые, и не просто парусиной, а деревом или железом. По бортам устроены узкие бойницы, которые при необходимости открываются, предоставляя простор для вооруженных арбалетами стрелков. Гномы — единственные, кто активно использует это оружие с моей легкой подачи. Они совершенствуют его устройство, добиваясь скорейшего взвода и большей дальнобойности. Что касается станкового арбалета — то это изобретение полностью принадлежит жителям долины. Убойная штука. Болт, выпущенный из этого механизма, летит на добрых пять сотен шагов, и это при том, что весит он более килограмма. Станковый арбалет может метать три болта одновременно. В таком случае болты используются почти такие же, как и применяемые для ручных арбалетов. За пределами империи дороги не всегда спокойны, но на караваны гномов нападать решаются очень редко, слишком велики при этом бывают потери у нападающей стороны.
Нимли подъехал ко мне, чтобы попрощаться.
— Может, я все-таки останусь? — с надеждой спросил гном.
— Нет, друг. Не надо. Когда вас остановят для досмотра, не сопротивляйтесь. Если я все правильно рассчитал, задержать вас не должны.
— Гномов никто не может задержать! — отозвался Нимли. — И все-таки я за то, чтобы дать бой врагу!
— Не сейчас. Надо сначала определиться, кто наш враг. Эти гвардейцы всего лишь выполняют приказ.
Нимли покачал головой, но возражать не стал.
Я поднялся на наблюдательную вышку и стал провожать взглядом отъезжающий караван. Если бой все же завяжется, придется бросать все имеющиеся силы на выручку. Эх, так и не обзавелся я подзорной трубой! Но эксперименты с линзами — дело непростое и небыстрое.
Обоз остановили километрах в трех за воротами. Конные гвардейцы (их было не меньше сотни) рассыпались вокруг фургонов. Я прикусил губу: если я рассчитал неверно, то сейчас завяжется бой. Не смогу себя простить, если по моей вине гномы погибнут.
Минут десять на дороге не происходило ничего нового. Наконец я с облегчением вздохнул: фургоны двинулись дальше. Значит, все верно. Целью гвардейцев являюсь именно я. Они убедились, что людей в фургонах нет, и пропустили повозки.
Сотня имперских гвардейцев рысью направлялась к воротам. Станут ли они действовать с ходу или попробуют обойтись без боя? Заставит ли их знак легиона, который Кулан и многие из его людей носят не в виде нашивки, а как медальон на груди (так принято у отставников), вести себя более осмотрительно? Там гвардейцы, а здесь бывшие легионеры. Чтобы было понятнее, стоит сказать несколько слов о вооруженных силах империи.
Основу имперских вооруженных сил составляют легионы численностью от пяти до семи тысяч человек каждый. В основном это пехотные части, иногда смешанные, призванные вести бои с внешним врагом и оборонять границы государства. Можно сказать, что это регулярная армия.
Что до гвардии, то здесь не все так просто. Гвардейцы делятся на имперских и личных. В принципе, любой значимый дворянин империи имеет право набрать себе гвардию. Естественно, позволить себе такое могут далеко не все: содержание гвардии — дело довольно затратное. Многие из обедневших дворян, напротив, вынуждены искать себе место в гвардии состоятельных вельмож или в имперской. Зачастую гвардейские полки чуть ли не наполовину комплектуются из обедневших дворян. Тем не менее принимают туда и людей простого сословия. Надо ли говорить, что для поступления в гвардию не дворянину следует обладать исключительными способностями. Дворянам проще, право рождения изначально дает им определенные привилегии, а вот простолюдинам приходится демонстрировать высокую степень выучки и владения оружием, чтобы претендовать на поступление в полк, ведь это определенный социальный лифт, определенная ступенька. Да, усилия, которые требовалось прилагать не дворянину для продвижения по службе, были немалыми, да, ему сложно было рассчитывать подняться выше должности младшего командира. Но какой повод отличиться! Порой дворяне роптали по поводу такой системы комплектования состава, но император был непреклонен. Я, например, такой подход одобряю: он позволяет обществу двигаться вперед, не застыть, закостенев в своем развитии. От этого недолго и до регресса.
