Андрей Белянин - Дневник кота с лимонадным именем (Сборник)
— Недавно ещё он был с нами. — Альваид посмотрел вверх, но не увидел Целлофана на крутой тропинке. — Может, загляделся и прошёл подальше, теперь спустится другой дорогой.
И они двинулись дальше, лавируя между валунами, а Драгон каждые несколько минут оглядывал местность в подзорную трубу. В глубине души он и сам был не уверен, есть ли хоть капля смысла в их затее. Судя по рассказам отца, всё выглядело довольно просто: надо только попасть дракону в какой-нибудь жизненно важный орган — сердце, печень — и ослабить хоть ненадолго, потом нафаршировать его стрелами и, пока не заработали прославленные регенерирующие способности, отрубить ему голову. А уж без головы ничто не работает, ну, может, кроме правительства. Наверняка эти байки ничего общего с действительностью не имели. В конце концов, даже хорошо обученные драконеры в таких схватках бывали ранены, а то и вовсе теряли жизнь.
— Есть! — объявил Драгон, останавливаясь.
— Целек?
— Дракон! Даже цвет подходящий! Смотри! — Драгон протянул брату подзорную трубу.
И правда, по пляжу прогуливался дракон. Небольшой, двуцветный: сверху чёрный, а снизу тёмно-серый. Он что-то вынюхивал между камнями, вскакивал на скальные обломки и пугал чабк, злобно оравших на него, или приближался к самой линии прибоя, чтобы тут же убежать от набегающей волны.
— Драга… Он какой-то маленький, — прошептал Альваид, передавая трубу Выверону.
— В завещании размеры не оговорены. Тебе хочется подраться с большим?
Выверон поддержал Альваида:
— Но это же ещё ребёнок! Смотри, он играет. Даже и не думай, я ребёнка убивать не собираюсь!
Драгон порядком подрастерял уверенность в себе. Метод, который он избрал, то есть «наметь цель и иди вперёд, не думая слишком много», перестал казаться верным даже ему самому.
— Видно, твои игрушки у тебя совсем разум отняли, — пробормотал Драгон, прикрывая глаза ладонью и разглядывая дракона. И тут он увидел нечто такое, отчего волосы на голове встали дыбом и он застонал в голос.
— Господень Молот! — Выверон то же самое увидел в трубу: светлую шевелюру их младшего брата, беззаботно шагавшего им навстречу вдоль берега океана прямо на резвящегося дракона. Вероятнее всего, Целлофан снова витал в облаках и не видел приближавшейся опасности.
Драгон схватил мушкет и побежал на помощь брату, даже не задумавшись, что он, собственно, делает. Альваид, побледнев от страха, двинулся за ним со своей аркебузой.
«Захотелось нам драконов — так пожалуйста! Целлофан, какой же ты идиот!» — подумал Выверон, пускаясь за ними следом, вооружённый одним только тесаком.
Разнежившийся Целлофан (ах, как чудесны солнечные блики на волнах!) заметил дракона только тогда, когда уже поздно было поворачивать вспять или удирать. Правда, он ещё мог бы попытаться спастись в волнах — драконы не очень любили водную стихию, — если бы грозное чудовище не стояло как раз между ним и океаном. Собственно говоря, дракон совсем не выглядел угрожающим. Сидел себе на камушке и с любопытством разглядывал юношу, смешно наклоняя голову и шевеля одним ухом. Он слегка напоминал игрушку, давным-давно полученную Целлофаном на день рождения.
— Привет тебе. Сухого места для сна и хорошей охоты, — вежливо обратился к нему Целлофан на языке ленгоре.
Дракон облизал свой нос, что было признаком легкого замешательства.
— Привет, — отозвался он почти сразу.
Дело шло на лад. Отец Целлофана говорил, что, если не знаешь, что делать с драконом, надо попытаться его заболтать. Новых знакомых не принято съедать…
— Что это? — с любопытством спросил дракон, не сводя глаз с инструмента, который парень всюду таскал за собой, перевесив через плечо на ремне.
— Это лютня, на ней музыку творят, — просветил собеседника музыкант, а потом попросту уселся рядом на камешке, проверил, не ослабли ли струны, и заиграл.
— Что он делает? — выдавил из себя изумлённый Выверон.
Только прошлой ночью снился ему голубой плюшевый дракончик, который ходил за ним по пятам, с укором смотрел в глаза и спрашивал: «Почему ты меня не любишь?» Теперь, когда они втроём присели, укрываясь за кустами, и с недоверием смотрели на выступление Целлофана, Выверону на мгновение показалось, что он видит очередной глупый сон. Первым пришёл в себя самый старший охотник. Поскольку братцу временно не грозило быть съеденным, Драгон решил вернуться к первоначальному плану.
— Ладно! — шепнул Драгон, решительно берясь за оружие. — Пока этот пиликальщик развлекает наше наследство, надо воспользоваться удачей.
Но прежде чем он успел прицелиться, Альваид дёрнул его за рукав.
— Подожди, вон второй!
У Драгона даже лицо вытянулось. И в самом деле, из-за скалы выставил любопытную морду очередной дракон, не прошло и минуты, как он легко спорхнул вниз и занял место рядом с первым. Он был больше и светлее — седой, как дым, с белыми лапами. А Целлофан только кивнул прибывшему и продолжил петь свою песенку о ромашках. Через пять минут количество слушателей увеличилось: появился рыжий, как белка, зато огромный, как конь, дракон, а сразу после него пожаловал белый, как молоко, — только на носу тёмные пятнышки, точно он чихнул прямо в чернильницу.
— Я понимаю, что Каменный Бог решил сделать нам сюрприз и продемонстрировал всё разнообразие предлагаемых драконов этого региона, только с меня хватит и одного, — в бешенстве процедил Драгон сквозь зубы. — ОДНОГО, разрази его гром!
Ему ничего не пришлось объяснять братьям, те и сами поняли, что охота окончена прежде, чем успела толком начаться. Если бы они теперь попытались ранить кого-то из драконов, даже самого маленького, остальные набросились бы на них всем стадом, и навряд ли тогда от братьев остались бы даже пресловутые рожки да ножки.
— Хм… Неужели они нас даже не чуют? Не слышат? — задумался Альваид.
— Ветер с океана, а шум волн всё перекрывает. Может, они нас не заметили, а может, просто-напросто не придают значения нашему присутствию. Похоже, тут никто и никогда в них не стрелял, — ответил Выверон.
— Что делать будем?
— Подождём, — хмуро ответил Драгон. Он сел, опершись спиной о камень, и демонстративно скрестил руки на груди.
Концерт продолжался добрых два часа. Целлофан музицировал без устали. Редко, собственно никогда ещё, не попадалась ему столь благодарная публика, относившаяся к искусству с должным уважением (хотя «искусство» это писалось бы с довольно маленького «и»). Ничего удивительного, что он чувствовал себя точно на седьмом небе. Драконы, а число их возросло до восьми, после каждой мелодии или песенки издавали восторженное урчание и попискивание, требуя продолжения. Выступление закончилось, только когда певец охрип и начал слишком часто чихать. Крылатый рыжик, видимо слегка знакомый с людскими обычаями, решил, что артисту надо заплатить, и вручил ему убитую чайку.
