Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки
Она говорила серьезно, и мальчик снова вспомнил слова Саната: «Она не человек, вот что тебе нужно знать. Люди для нее — забавные игрушки и только. Тебе может показаться, что она с тобой дружит, но это не так. Если повезет — поиграет и бросит. Не повезет — домой ты не вернешься».
— Мне про тебя Санат все рассказал, — заявил Левмир.
— Все рассказал? — Теперь девчонка, кажется, испугалась. — Он дурной, что ли, совсем? Что он рассказал?
— Что ты — фея.
После недолгого молчания девчонка расхохоталась так, что упала с бревна и скатилась почти до самого ручья. Левмир бросился к ней — как бы эта полоумная не утонула! Но И не собиралась тонуть. Вскочила, вытирая слезы, выступившие от смеха, отряхивала накидку. Вернулась на бревно.
— Ну и ладно, — воскликнула И. — Ну и пусть я — фея. А этот твой Санат тогда — черт самый настоящий. Ерунды какой-то наговорил, а я помочь хочу. Спасти тебя.
— От донации?
— Чего? — навострила ушки девчонка. — От какой донации? Тебе же рано еще.
Левмир рассказал об известии, что принес из города отец. Веселье с И как рукой сняло.
— Это опасно для вас? — спросила.
— Что?
— Ну, это. Крови столько отдавать.
Левмир пожал плечами. Захотелось похрабриться перед девчонкой.
— Переживем как-нибудь, — сказал, копируя вальяжные интонации Саквобета. — Вампиры ведь понимают, что делают.
И посмотрела ему в глаза. Теперь она сидела совсем близко, и мальчик ощущал приятное волнение.
— Боишься? — Голос стал почти нежным.
— Боюсь, — прошептал мальчик, разом позабыв все заготовленные высокопарные фразы.
— А почему тогда бежать не хочешь?
— Как так — бежать? — удивился он. — А отец? А мать?
— Их найдут. А тебе одному проще. Тебе ведь не обязательно… Ну, дожидаться до конца. Я бы тебя спрятала.
Левмир смутно ощущал, что девчонка говорит о какой-то другой опасности, может, даже совсем не связанной с повышением кровавого налога. Она ведь, кажется, узнала об этом только сейчас.
— От чего ты хотела меня спрятать?
И не ответила. Отвернулась. По лицу было заметно, как она пытается на что-то решиться. Но в конце концов губы плотно сжались.
— Хорошо, — сказала девочка, поднимаясь. — Послезавтра твоя первая донация, тут уж мы ничего не сделаем. Но в ночь перед следующей, через неделю, приходи сюда опять. Придешь?
— А ты не будешь пытаться меня увести?
— Нет. Подарю тебе кое-что. Ладно, пока. Не забудь, через неделю!
Легкая, изящная, она не убежала, а упорхнула в чащу леса. Миг — и будто бы не было никогда никакой И, лишь тонкий приятный аромат, постепенно рассеивающийся, напоминал о ней.
Левмир медленно шел домой с глупой улыбкой на губах. Снова и снова ловил себя на том, что перебирает в памяти картинки из этих двух встреч с И. Вот она висит на ветке вниз головой. Вот играет с водой в ручье, думая, что никто ее не видит. Весело прыгает, уводя его в чащу… Левмир уже скучал, только не хотел себе в этом признаться.
Глава 3
Лорд Эрлот
Словно насмехаясь над хмурыми мужчинами, вышедшими с утра в поля, солнце жарило сильнее прежнего. Задолго до полудня даже самые крепкие и привычные женщины предпочли скрыться в тенях повозок, обмахиваясь платками и соломенными шляпами. Десятки пар глаз смотрели на небо в тщетной надежде увидеть хоть облачко. Но предсказанная Санатом буря пришла и ушла, будто единственно для того, чтобы проветрить, освежить ему жилище.
— Ну вот и скажи мне, что этот лорд Эрлот — нормальный человек! — ворчал Саквобет, обращаясь к Санату. — Надо думать-то, а? Вот поедут бабы завтра кровь сдавать, а потом? Что им тут, подыхать, что ли?
— Он не человек, — ответил Санат, выдергивая сорняки. — Он вампир.
— Да какая разница? Голова-то на плечах должна быть, нет? Угробит деревню, откуда потом кормиться будет?
— Ему есть откуда кормиться, — проворчал Санат. — Плевать он хотел на эту деревню.
Саквобет покосился на собеседника, выдернул тоненькую травинку и скрутил между пальцами.
— И что же нам делать?
Санат повернулся к нему. В глазах, обычно спокойных, вспыхнул гнев.
— Подыхать.
Все, кто слышал ответ, промолчали. Один Саквобет не унимался:
— Да ну, брось! — махнул рукой. — Не совсем же там дураки сидят. Наверное, понимают, что к чему. Ну, мало ли. Ну, может, надо так, а? Зубы стиснем, да перетерпим, а потом все вернется…
Когда солнце вошло в зенит, Санат отозвался, и, хотя прошло немало времени, каждый понял, что он отвечает на слова Саквобета:
— Это у нас все возвращается и повторяется. У вампиров нет такого, у них — движение вперед. Если выдержишь сейчас — значит, выдержишь и завтра. А раз так — значит, можно давить дальше. Никто не повернет назад, увидев, сколько крови можно получить с деревни.
— Так если в деревне все передохнут, крови больше не будет!
— Новых заселят. С ними чуть помягче будут — чтоб сразу не передохли.
Работа не клеилась. С похмелья на жаре и так не больно-то приятно, а после мрачных разговоров мужики вовсе загрустили. Вяло ползали между рядами посадок, обливаясь потом, и шепотом материли сорняки, солнце и лорда Эрлота. Наконец, женщины позвали обедать.
Исвирь, то и дело заправляя под платок выбивающиеся прядки волос, отыскала Саната сидящим возле повозки в одиночестве. Вчерашние собутыльники побежали к ручью за водой. Встав неподалеку, девушка покраснела и попыталась откашляться, чтобы привлечь внимание. Вместо кашля вышел странный писк, но Санат повернул голову. Скользнул взглядом по загорелому лицу с облупившимся носом, задержался на черных глазах и вовсе без всякого интереса пробежал глазами по стройной фигурке.
— Хотела чего? — спросил.
— Поздороваться, — пролепетала Исвирь.
— Здравствуй. Да ты садись, чего стоять-то на солнцепеке, — предложил Санат, словно устыдившись нечаянной грубости.
Исвирь села на землю рядом с ним. В руках глиняный кувшин, плотно заткнутый пробкой. Протянула его Санату.
— Вот. Тебе…
— Что это? — Санат принял сосуд и осмотрел его. Обычный кувшин, но с узким горлышком, видимо, специально изготовленный для какой-то цели.
— Это чай. У нас в роду все так готовят. Я с утра заварила, и он весь день лежал на солнце, впитывая его лучи. — Исвирь заговорила бойчее, явно повторяя чужие, заученные слова.
Она покраснела, когда заметила взгляд Саната, направленный уже не на кувшин, а на нее. Взгляд выражал любопытство. Сердце девушки заколотилось сильнее. Неужели так просто? Неужели исполнение мечты так близко?
