Андрэ Нортон - Эльфийское отродье
Рабыня спрятала под столик еще пару булавок, потом ослабила ожерелье. Рена задумчиво кивнула.
— Да, пожалуй, ты права. Просто то, что ты сообщаешь мне о драконах, звучит все удивительнее и удивительнее!
Ах, я отдала бы все на свете, лишь бы увидеть настоящего живого дракона хотя бы одним глазком!
Рабыня сухо рассмеялась.
— Судя по тому, как идут дела, похоже, что ваше желание скоро исполнится. Драконы вовсе не намерены скрываться! Скоро они начнут летать прямо над поместьями.
А вам, видать, они очень нравятся, да?
Рена только кивнула в ответ. Вот если бы тут был Лоррин — о, Рена прекрасно знала, о чем он спросил бы в первую очередь. О Проклятии Эльфов. Он, похоже, был так же одержим этой юной волшебницей, как Рена одержима драконами. Правда, при рабах запрещено даже упоминать это имя, но Лоррина бы это не остановило, как и то, что, если бы их подслушали, Мире грозили бы серьезные неприятности.
«Хотя Мире бы выпуталась — она слишком хитра, чтобы попасть в ловушку!» Рабыня всегда заботилась о том, чтобы их никто не подслушал. И, однако, Лоррин готов пойти на такой риск, какого сама Рена никогда бы не допустила…
Но Рена предпочитала расспрашивать о драконах. Это была сравнительно безопасная тема — даже если их действительно подслушивают.
— А что такое «дарсан»? — спросила Мире, аккуратно укладывая волосы Рены, чтобы было незаметно, что часть гребней вынута. — И что такое «Эвелон»?
— Эвелон — это место, откуда мы все пришли, — рассеянно ответила девушка: ей живо представился дракон, превращающий вершину горы в подобие себя самого. — Я-то его, конечно, не помню, и лорд Тилар не помнит, потому что мы родились уже здесь, но все старейшие лорды Совета его помнят — вот, например, дядя лорда Ардейна.
Говорят, это было очень опасное место — такое опасное, что нам пришлось уйти оттуда, а иначе бы мы погибли.
— Опасное? — прищурилась Мире. — И чем же оно опасное?
Рена пожала плечами.
— Лоррин говорит, мы сами были виноваты. Каждый из эльфийских домов враждовал одновременно не менее чем с дюжиной других, и битвы велись отнюдь не с помощью армий рабов или гладиаторов, потому что рабов там нет: там вообще нет людей. Дома с детства готовили своих сыновей к тому, чтобы быть воинами и вести магические поединки. А еще они создавали с помощью магии жутких чудовищ, чтобы натравливать их на враждебные дома.
Только беда в том, что частенько эти чудища сбегали и принимались уничтожать всех подряд. На гербах многих домов изображены те самые чудища, которых они создали.
Дарсаны — это, кажется, что-то вроде драконов: они похожи на гигантских ящериц, только без крыльев, едят все, что движется, и плюются огнем. И драконов дома тоже создавали — только драконы все разлетелись. А дарсаны постепенно обрели собственную магию: они научились зачаровывать, — по крайней мере, так говорится в истории.
И от этого они стали вдвое опаснее, чем прежде.
— Угу… — Мире продолжала причесывать Рену, но на лице служанки застыло странное, сосредоточенное выражение. — Так из-за этого вы и ушли из Эвелона?
— Да, наверно… Ушли, пока могли.
Рена не упрекала своего деда за то, что он покинул родину, — судя по рассказам Виридины, место было действительно ужасное.
— Лоррин думает, что ушли в основном те дома, которые были слабейшими, те, кому нечего было терять. Он говорит, именно поэтому среди нас так много эльфов, почти лишенных магии.
— Ваш братец время от времени говорит умные вещи, — насмешливо заметила Мире. — Так, значит, слабые сбежали и оставили поле битвы сильным
— которые, вероятно, давным-давно уничтожили и самих себя, и все вокруг. Да, пожалуй, мне тоже не хотелось бы жить в Эвелоне!
— А вот теперь ты говоришь совсем как Лоррин! — Рена тихонько рассмеялась. — Он бы тоже так сказал.
— Я же говорю: время от времени он бывает прав.
Мире положила расческу и осмотрела результат своих трудов.
— Так вот, значит, почему высшие лорды никогда не сталкиваются друг с другом напрямую, все распри ведутся путем интриг, а исход битв решается руками рабов или гладиаторов?
Рена кивнула.
— Это не столько закон, сколько соглашение. На самом деле в старые времена, когда мы только начали строить свои поместья, высшие лорды стремились объединить силы, чтобы управиться побыстрее. Ну, а теперь… — Рена криво усмехнулась, — скорее свиньи наденут платья и станут играть на арфах, чем кто-нибудь вроде лорда Синдара придет на помощь лорду Килану. Надеюсь, драконы живут дружнее нас.
— Слыхала я, что так оно и есть, — кивнула Мире. — Мне говорили, что они умеют делиться друг с другом своей силой и что между ними не бывает мелких ссор. Лишь страшнейшее предательство может сделать их врагами. Говорят также, что там, где есть драконы, царит тысячелетний мир. Наверно, именно потому они и согласились помочь полукровкам: ведь волшебники просто жили и никого не трогали — это эльфы первыми начали войну, чтобы их уничтожить. Драконам, должно быть, стало просто жаль полукровок, и они исполнились неприязни к лордам, что искали смерти волшебников.
— Жалко, что мы не такие! — вздохнула Рена, изучая свое отражение в зеркале.
«Если бы мы были как драконы, меня не поднесли бы на тарелочке какому-нибудь выжившему из ума старцу в качестве сладенькой невесты, — угрюмо размышляла она. — Если бы мы были как драконы, я могла бы делать, что захочу, и отец оставил бы меня в покое».
А что именно она стала бы делать?
— А что делают драконы, когда не помогают волшебникам? — спросила она вслух.
— О, им живется очень весело! — тут же отозвалась Мире. — Они летают, играют друг с другом, исследуют новые земли, создают дивные скульптуры с помощью своей магии, рассказывают сказки — да мало ли что! Всего и за день не перескажешь.
При мысли о такой привольной жизни в горле у Рены встал комок. Она сглотнула. «Если бы только я могла сбежать, сбежать в ту землю, где живут драконы! Если бы найти такое место, где мне больше не пришлось бы повиноваться отцу, где нет никаких правил…» Эти правила и отцовская воля давили ее так же ощутимо, как созданные по его приказу украшения. С таким грузом много не налетаешь…
Но мечты о бегстве были так же бесплодны, как мечты о драконе, который прилетит и унесет ее отсюда. Ну как ей сбежать? Она ведь даже ни разу не покидала пределов поместья! Она не умеет заботиться о себе, не умеет защищаться, а без этого ее поймают и приведут обратно, прежде чем она успеет отойти хоть на шаг от ворот.
Бегство было таким же невозможным делом, как.., как свиньи в платьях и с арфами!
И к тому же она слишком долго собирается. В любую минуту может явиться отец, чтобы посмотреть, почему она медлит. И что будет, если он обнаружит, что она уже одета и причесана и сидит, пялясь на себя в зеркало?
