Варвара Еналь - Не все дороги ведут в храм...
- Я знаю, - еле слышно шепнула Малышка.
- Ты чего разболтался, Еж? Ума что ли не стало? Хватит того, что пьяный Нгац болтал сегодня вечером. Да хранят нас всех духи. А иначе сам знаешь... И так не спокойно мне что-то... Спите лучше, пока Травку не разбудили.
Нок легла, но не смотря на усталость, сна не было. Только пекучая тревога жгла душу. Чудились в комнате какие-то шорохи и движения. Видать, скребли мыши, но воображение рисовало страшных животных. Или еще страшнее...
Нок перевернулась пару раз на кровати. Вздохнула. Надо заснуть и не проспать рассвет. Ведунья Хамуса будет ждать ее нынче утром в своем доме.
Вдруг в темноте Нок разглядела, как медленно поднялась с кровати Травка. Села, свесила ноги. Подняла лохматую голову и издала низкий, булькающий рык.
Началось... Не зря, не зря ее терзали предчувствия...
Нок кинулась к Травке, но та выскользнула, рухнула на пол и подняла гортанный, тяжелый вой. Звуки казались нечеловеческими, жуткими. Будто не девочка пяти лет издавала их, а выло какое-то злое, яростное животное. Руки Травки задергались, мелко задрожали и забили о деревянный пол хижины. Ноги точно пустились в дикую бессмысленную пляску. Голова замоталась из стороны в сторону с бешеной скоростью.
Это припадок падучей...
Нок попробовала поймать руки Травки. Не сразу, но это удалось.
Прижать со всех сил. И ноги тоже.
Где-то в темноте заплакала Малышка, испуганная воем. Торопливо прошептал Еж:
- Ну, же, давай быстрее...
Хорошо ему говорить там, у себя на кровати. А Травка эта уже умудрилась съездить ногой в подбородок Нок. Успевай только уворачиваться. Нок навалилась животом на девочку, прижала коленями ее ноги и зло зашептала слова заклинания. Только бы сработало...
Дверь хижины резко распахнулась, и на пороге появилось странное существо. Черное, лохматое, с горящими глазами. Стояло существо на четырех лапах, но большая голова его вовсе не походила на голову пса. Вытянутая морда, маленькие ушки. Горящие желтым глаза. Тварь глухо рыкнула, и Нок поняла, что сейчас она войдет в хижину и тогда...
Сбившись, Нок принялась заново читать заклинание. Торопливо проговаривая слова, она сильнее вдавливала Травку в пол. В то же время все силы ее души были направлены на дверь. Только бы животное не прошло. Только бы не прошло.
Замолчала Малышка, перепуганная до полусмерти. Привычный к такому Еж тоже молчал.
Животное на пороге не двигалось. Его ярость казалась горячей и страшной, но тем не менее ее, эту ярость, нельзя пускать в хижину. Удержать на пороге из-за всех сил. Стена между животным и детьми. Стоит прочная невидимая стена. Эту стену Нок представляла себе очень ясно. Выговаривая последние слова заклинания и чувствуя, как успокаиваются руки и ноги Травки, она думала только о невидимой стене. Это помогало.
Представить стену. Произнести заклинания и думать о стене. Успокоиться самой. Унять волнение, тревогу и пожирающий страх. Стена прочная, животное не перейдет через нее. Травка замолчит. И наступит, наконец, тишина...
Травка задышала ровно, с короткими промежутками между вдохами. Закрыла глаза, разомкнула кулаки. Обозначились ямочки на худых щеках и перестали лихорадочно блестеть черные глаза. Разошлись черные брови, лоб стал гладким и немного трогательным. И не скажешь, что эта девочка только что рычала не по-людски. Нок медленно выдохнула, села. Теперь можно спокойно дышать. Животное, только что стоявшее на пороге их хижины, пропало. Растворилось в ночи, точно его и не было.
Вот и славно... Вот и хорошо...
- Что... что это было? - тихо всхлипнув, пробормотала Малышка.
-Это химай, - тут же пояснил Еж, словно торопился показать свои знания, - он приходит сюда, когда Травка так кричит. Не всегда, но в самые темные ночи, когда нет полнолуний. Только Нок может его остановить.
- Когда ты уже прекратишь болтать? - устало спросила Нок.
Подняла Травку, грубо кинула на кровать и села рядом. Травка даже не пошевелилась. После таких припадков она спала чуть ли не целый день, до самого вечера. Не ворочалась, не шевелилась вообще, точно мертвая.
- Прости меня, Нок. Мне не следовало на ночь говорить, - тут же согласился Еж, - я просто хотел рассказать новенькой...
- Все. Спите. Пока не пришел кто-нибудь еще.
Усталость была такой сильной, что не хотелось ни говорить, ни ругать глупого Ежа. Меньше бы болтал - меньше было бы неприятностей. Хорошо еще, что удалось отвадить химая. А если бы он вошел и пережрал тут всех? Мало, что ли, таких случаев бывает в городе? С химаями никто не может справиться, их даже толком никто и не видел при дневном свете. Нок никому, ни одной живой душе не рассказывала, что эта тварь приходит к ним ночью. Иначе выгонят не то, что из Корабельного Двора - из Линна. В пустыню, подальше от людей. Чтобы не притягивала в город химаев. И Нок выгонят, и Ежа и Травку эту дурную.
Вот на самом деле кто виноват во всех неприятностях. И за что Нок такое наказание? За что свалилась на нее эта противная девчонка?
Иногда, в такие вот ночи Нок отчаянно желала Травке смерти. Правда, не выпускала это желание наружу, сжимала внутри, лелеяла. И думала, думала. Хорошо ли это - желать кому-то смерти? Моуг-Дган учил делать добро, но для Травки настоящим добром была бы возможность умереть. Потому что это не жизнь, а что-то страшное. Девочка эта ни говорит и не играет. Даже прямо в глаза не смотрит. Ни одного ясного желания, ни одного внятного слова.
За два года Нок ни разу не слышала настоящий голос Травки. Только жуткий вой по ночам, во время приступов. Зачем, зачем такое страшилище нужно жрецам? А Травка была настоящим страшилищем. И если быть честной до конца, то Нок боялась больше не химаев, а ее, этой пятилетней девочки с темными неподвижными глазами.
Скорее бы уже отправиться в храм Набары. Лучше отдавать свою любовь, чем делать такое добро, от которого всем страшно.
Нок почувствовала, как дремота все-таки одолевает ее. Перевернулась на бок и сунула ладонь под щеку. Уже погружаясь в пучину сновидений, Нок на мгновение увидела странную картинку. То ли сном, то ли видением вспыхнул перед ней огненный круг, в середине которого желтым ярким песком были наведены странные фигуры. Сама она стояла в этом круге, выкрикивала заклинание, которое читала Травке. И чужой, незнакомый голос шептал: "должны набраться сил".
Видение мелькнуло и пропало. Сон навалился, и сил думать о кругах из песка и заклинаниях не осталось совсем.
Глава 7
