Кэтрин Ласки - Ханна
— Да, сэр!
Мисс Ортон шагнула к Ханне. У экономки было худое узкое лицо. Казалось, что её нос немного наморщен, словно она постоянно принюхивается, не появится ли в воздухе посторонний запах грязи. Вид у неё был такой, подумала Ханна, как будто она каждый день оттирает кожу самыми едкими чистящими средствами, а потом нежится в ванне с раствором отбеливателя. Худобой и цветом лица мисс Ортон напоминала берёзовую ветку без коры. Волосы она гладко зачёсывала и собирала в тугой пучок на макушке. Жилистая шея торчала из накрахмаленного чёрного воротника словно связка хвороста.
Когда мисс Ортон заговорила, Ханне пришло в голову, что рот у неё похож на туго затянутый шнурком кошелёк.
— Вазы по прибытии мы чистим особым способом. Я вам объясню, и вы посмотрите, как это будет делать Флорри. Сначала мы стираем с них пыль метелками из перьев. Надеюсь, высоты не боитесь, милочка? Хорошо держите равновесие? Если нет, скажите сразу. Мы поручим это дело кому-нибудь ещё. Это чрезвычайно важно. Ничто, повторяю, ничто не должно угрожать вазам, ни в коем случае. Это гордость семьи Хоули и самая ценная вещь в доме.
— Ясно, мэм. Я не боюсь высоты.
— Хорошо. Давайте отойдём и понаблюдаем за прибытием.
Слуги притихли, когда по ступенькам поднялись восьмеро грузчиков с двумя длинными ящиками — по четверо на каждый. Через щели между досками Ханна разглядела что-то продолговатое, обёрнутое дерюгой.
Мистер Марстон занял позицию у самого входа в вестибюль и медленно пошёл спиной вперёд, держа руки высоко над головой.
— Ровнее, ровнее. Слева осторожнее. Сейчас будет резкий поворот. Через вестибюль, по правую руку останется утренняя гостиная, салон будет по левую.
— Так здорово! — прошептала Флорри. — Вазы приехали! Значит, хозяева и правда возвращаются. — Ханна посмотрела на других слуг. У всех блестели глаза, а лица, несмотря на пасмурный день, светились радостью, чуть ли не экстазом. Девочка решила, что причина во взглядах мистера Марстона на службу. Она припомнила, как подрагивал голос дворецкого, когда он говорил об удовлетворении, которое приносит хорошо выполненная работа. «Вот в чём смысл службы», — сказал тогда он.
Миссис Блетчли негромко вздохнула:
— Ну, теперь всё опять как надо.
Ханна задумалась, будет ли она когда-нибудь испытывать такие же чувства. Способна ли она разделить гордость, которой проникнут каждый из слуг, наблюдающих за странным ритуалом, похоже, необыкновенно важным для этого дома? «Они живут ради этого дома, — подумала девочка. — У них нет иной жизни». Но может ли она отказаться от любой другой жизни ради этого? Как-то раз Ханна шла мимо лавки, которая находилась неподалёку от Дома юных странниц, и увидела на витрине корабль в бутылке. Это её потрясло. Как можно было закупорить в бутылку судно, океан, ветер, надувающий паруса? Ей показалось, что кораблю не хватает воздуха, и он задыхается.
— Идёмте со мной, девочки, — велела мисс Ортон. — Пока вазы вынимают из ящиков, я объясню Ханне, как за ними ухаживать. — Ханна и Флорри пошли в салон следом за мисс Ортон. Оба ящика лежали на паркете, а Джонсон — плотник и разнорабочий дома номер восемнадцать — вместе со своим помощником Вилли вытаскивали из них гвозди. Они в два счёта вынули вазы и унесли ящики и солому. Потом слуги почтительно отступили, а мистер Марстон достал длинные ножницы и, красиво взмахнув ими, двинулся к завёрнутым в дерюгу вазам, которые лежали на сверкающем полу словно два мертвеца в саванах. Дворецкий обошёл их раз, другой.
— Я предполагаю начать первый надрез у основания, а затем сделать срединный разрез под углом в сорок пять градусов. — Он внимательно, словно хирург у операционного стола, готовящийся удалить важный орган, рассматривал своих «пациентов».
Мисс Ортон присела у конца свертка.
— Вам будет проще, если я ослаблю несколько верхних слоев?
— Да-да, хорошая мысль. И будьте добры, нож, миссис Блетчли. — Дворецкий сделал паузу. — Вы ведь принесли разделочный нож? — Миссис Блетчли хмыкнула и вышла вперёд.
— Да, сэр.
— Будьте любезны, постойте рядом, пока он мне не потребуется.
Флорри склонилась к уху Ханны и шепнула:
— Миссис Бэ терпеть не может, когда её ножи берут для работы не по кухне. Говорит, они от этого портятся.
Дворецкий срезал бесчисленные ярды дерюги и холста. На это ушло вдвое больше времени, чем на то, чтобы внести ящики в дом. Теперь Ханне были видны красивые синие рисунки на белом фарфоре: летящая птица, дерево, кусты и облака.
— Сейчас будет самое жуткое, — прошептала Флорри. Мистер Марстон вынул из кармана своего фартука три пары прорезиненных перчаток. Одну он дал Вилли, другую — Джонсону, а третью надел сам. — Это чтобы руки не скользили, когда они будут ставить вазы, — тихо пояснила Флорри. — Кроме ваз мистер Марстон не поднимает ничего тяжелей двухквартовой шампанского.
Что такое «двухквартовая шампанского», Ханна понятия не имела.
Дальше в салоне началось что-то вроде танца без музыки, где каждый исполнитель назубок знал свою партию. По знаку мистера Марстона все трое шагнули к вазе. Джонсон крепко взялся за основание, Вилли подхватил середину, а мистер Марстон обеими руками придержал изящное горлышко. Дворецкий едва слышно сосчитал до трёх, вазу подняли с пола, перенесли всего лишь на несколько футов и опустили у стены напротив камина. Затем вторую вазу таким же образом поставили с другой стороны.
Мистер Марстон отступил в центр салона.
— Молодцы. Отлично постарались. Мисс Ортон?
— Да, сэр. — Экономка подошла к нему с подносом, на котором стоял графин и три рюмочки. Мистер Марстон налил в каждый немного янтарной жидкости из графина, передал по рюмочке Вилли и Джонсону и взял себе третий. Затем дворецкий развернулся к остальным слугам. — За прекрасно выполненную работу. Вазы благополучно вернулись в дом номер восемнадцать.
— Ура! Ура! — воскликнул кто-то.
— А что они пьют? — поинтересовалась Ханна.
— Херес. Больше они никогда не пьют наверху. Мистер Хоули разрешил им: всякий раз, как вазы возвращаются домой, они выпивают по рюмочке. Правда, только мужчины — те, кто ставит вазы. А кучерам, которые привозят вазы на телегах, достаются щедрые чаевые от мистера Марстона.
— Очень хорошо, Ханна, — сказала мисс Ортон, осмотрев часть вазы, которую только что протерла Ханна. — А теперь спускайтесь. Передвинем стремянку к задней стороне вазы, будете стирать пыль там.
Вазы были высотой больше восьми футов, так что Ханне надо было осторожно переставить лестницу и, не торопясь, взобраться наверх. Тут девочка и увидела нарисованный хвост, пробивающийся через буруны. У неё ёкнуло сердце.
