Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
Она опустила голову.
– Вы правы, – произнесла она едва слышно. – Она могла… и не пользовалась. А я этого страстно жаждала и… не имела возможности. Но у меня нет вражды к леди Дженнифер.
– Я знаю, – ответил я. – Вы как двое щенков, что отпихивают друг друга от мамы. Или папы. Но вы сильнее, леди Элинор! И не заметили, что не просто отпихнули его родную дочь, но и вообще загнали в угол и затоптали.
– Неужели так выглядит со стороны?
– Боюсь, – сказал я жестко, – так в действительности. Вы привыкли бороться, леди Элинор. А Дженнифер жила за широкой спиной отца и под крылышком матери. У нее нет умения постоять за себя, как у вас! И когда соревнование за внимание герцога перешло в жесткое соперничество, вы ее с легкостью затюкали, затоптали, забили! Она боится уже из своей комнаты показаться. А когда выходит, старается поскорее выскользнуть за пределы крепости.
– Вы такие страшные вещи говорите…
Я сказал решительно:
– Прошу вас поприкидываться хорошей матерью… или просто доброй женщиной не для того, чтобы восстановить добрые отношения, их не восстановить, а чтобы потом, когда случайно встретитесь через несколько лет, могли обняться… или хотя бы поздороваться, а не вцепляться друг другу в волосы.
Она несколько мгновений смотрела мне в глаза. Лицо ее неуловимо менялось. Я видел и стыд, и скорбь, и упрямство, и решимость, и гордость, наконец она глубоко вздохнула и проговорила упавшим голосом:
– Да… наверное, это единственное разумное, что я могу.
Низкое солнце нависает над зубчатой стеной и освещает под таким углом, что все камни стены и башни выглядят плотно подогнанными глыбами древнего металла, чужого и таинственного. Края вспыхнули напоследок, заискрились, от них даже брызнули искры, но тут же солнце ушло за стену, двор погрузился в плотную тень.
В щели кузницы пробивается багровый огонь, из-за чего во дворе еще темнее. В небе затихло, купол выгнулся и стал глубже, выше, величественнее.
Из сторожки, завидев меня, выскочил Мартин. На лице преданность и готовность немедленно броситься выполнять все мои распоряжения, глаза следят за каждым движением сюзерена.
– Я отбуду на время, – сказал я негромко.
Он спросил тоже тихо:
– На сколько?
– Не поднимайте шума, – сказал я в ответ.
– Это значит… тайно?
– Иногда так удобнее, – объяснил я дипломатично.
Он молчал ошарашенно лишь долю секунды, а когда заговорил, голос был строгим и деловитым:
– Прикажете оседлать коня?
– Нет, – сказал я. – И собачке ничего не говори.
– Отбудете… пешком?
Я ответил, отводя взгляд:
– Главное, отбуду тайно. Уже знаешь, умею.
– Да, мой лорд.
– Еще раз, Мартин… Бобик будет проситься на охоту, он сразу понимает, когда вы только подумаете о ней, но ни в коем случае! Как бы он ни прыгал и ни ходил на задних лапах.
– Бедный…
Я развел руками:
– Увы, Мартин. Не знаю, что может встретиться в лесу. Не хочу, чтобы попробовал человеческой крови. Пусть остается невинным псом.
Он посмотрел на меня вопросительно.
– Взяли щенком?
– Нет, – ответил я с сомнением. – Вроде бы уже не был щенком, хотя, кто знает, сколько у его породы щенячесть… Другие его боялись, я как-то не сообразил по дурости вовремя испугаться, я вообще как-то мало пуганный, вот он ко мне и прилип. Отныне я его отец и вожак стаи. Кем был и что делал, молчит, не признается. А мы сами не будем на всякий случай допытываться… А то такое вдруг узнаем! Со мной он начал жизнь с чистого листа.
– С чистого листа? – перепросил он.
Я махнул рукой.
– Выражение такое. Имеется в виду не лист дерева, а пергамента.
Он внимательно посмотрел на меня.
– У вас много слов, сэр Ричард, словно вы не просто грамотный, но и… долго были среди грамотных.
– Хуже, – ответил я.
– Что может быть хуже?
– Я и родился среди грамотных.
– Господи, спаси и сохрани!
Я улыбнулся загадочно и пошел в конюшню прощаться с Зайчиком. Бобик, как чуял мой приход, уже напрыгивает на арбогастра, приглашая побегать или хотя бы подраться.
– Люблю вас, морды, – сказал я с чувством. – Но, увы, если не появлюсь пару деньков… или больше, займите себя чем-нибудь.
Бобик оставил друга и члена нашей стаи, торопливо принес в зубах дубовую колоду со двора, на которой рубят двора. Я отказался взять ее в руки и бросать подальше, чтобы он приносил, а я бросал снова и снова, пока руки не отвалятся. Обиженный Бобик понес обратно, но притащить что-то взамен не успел: вдали пропел охотничий рог, послышался дробный стук копыт.
Во двор влетели всадники на разгоряченных конях, морды в мыле, с удил срывается белоснежная пена. Двое молодых рыцарей торопливо соскочили на землю и бросились навстречу единственной женщине в седле.
Леди Дженнифер любезно приняла их помощь, лицо за это время стало еще более бледным, чем в прошлый мой визит, но и прекраснее, что раньше мне казалось невозможным.
Она увидела меня, выходящего из конюшни, счастливо ахнула и со всех ног бросилась навстречу. Я подхватил ее на руки, она прижалась ко мне, как воробышек, что ищет защиты от злого холодного ветра.
– Рич!
Прибывшие рыцари почтительно преклонили колени. Дженнифер счастливо смеялась, целовала меня в щеки, в нос, в губы. Глаза заполнились чистейшей влагой, что быстро прорвала запруду, и сверкающие на солнце ручейки побежали по бледной коже.
– Рич, как я тебя ждала…
Я прижал ее крепче, нежную и трепещущую, рыцарям сделал знак подняться, а ей прошептал в ухо:
– Герцог свободен, уже возвращается. Я его просто обогнал.
– Ты правда хотел поскорее со мной повидаться?
– Ну да, конечно! Чего бы я так мчался впереди всех?
– Спасибо, Рич. Хоть и видно, что врешь, но все равно спасибо.
Я наконец бережно опустил ее на землю, рыцари уже поднялись и окружили нас. В глазах жадное нетерпение, на лицах страстное ожидание удивительных новостей.
– Правда ли… – начал было один.
Я прервал:
– Герцог свободен и скоро прибудет. Готовьтесь принять войска из Сен-Мари… Наши войска! Мои, если хотите. Кто все еще желает стяжать славу героя, еще может присоединиться к походу на варварские земли. Я не знаю, почему король Кейдан… да и предыдущие короли мирились с захватом исконных земель, но я намерен в свою очередь захватить королевство варваров и покончить с этой угрозой раз и навсегда!.. А сейчас прошу меня простить, мне надо пообщаться с сестрой.
Дженнифер так вжималась в меня, будто старалась втиснуться вся, а там поджать лапки, свернуться в клубочек и спрятаться от всего мира, что я то и дело задевал плечом каменную кладку. Наконец я просто подхватил ее на руки и понес по ступенькам наверх на стену крепости.
