Марина Дяченко - У зла нет власти
Снизу, навстречу мне, бегом поднимался мальчик лет шести, в бархатном костюмчике, высоких сапогах, с маленьким мечом на боку. Пробежал мимо меня, потом обернулся и посмотрел внимательнее. Он был вылитый маленький Гарольд.
— Что там? — спросила я.
Он нахмурился, будто решая, достойна ли я доверия.
— Я Лена Лапина, — сказала я.
Он улыбнулся — широко и недоверчиво.
— Что там? Кто трубил?
— Это принц-деспот, — сказал мальчик, не переставая улыбаться. — Он привёл большое войско.
* * *Военный совет возобновился после короткой паузы — в новом составе. Принц-деспот искренне обрадовался, увидев меня. Это был высокий, статный, чёрноволосый мужчина; когда я увидела, что он на свободе и, более того, привёл Гарольду подкрепление, — меня чуть удар не хватил.
Он был мой давний враг. В прошлую нашу встречу победа осталась за мной — честно говоря, это было редкостное везение. Я знала, что он не упустит случая отплатить, хоть сто лет придётся выжидать удобного момента. Оберон прекрасно понимал это и потому не собирался выпускать из удобной, хорошо обставленной тюрьмы. А теперь Оберона нет и принц-деспот на свободе.
— Кого я вижу! Маг дороги Лена Лапина собственной персоной! Вы отлично сохранились, миледи, и, кажется, не подросли ни на вершок.
— У нас в мире время идёт медленнее, — проронила я сквозь зубы. Принц-деспот смотрел на меня цепким — нет, цепенящим! — взглядом. Я старалась не поворачиваться к нему спиной.
Гарольд произвёл смотр войск. Они выстроились перед замком — три тысячи солдат, все в железных нагрудниках, с копьями наперевес, и на каждом копье — упор. Это чтобы останавливать наездников на многоногах, пояснил принц-деспот, и по его команде первая шеренга ощетинилась копьями, уперши их в землю.
— Славно, — сказал Гарольд, и ноздри его раздувались. — Саранча подавится нашим Королевством, здесь они встретят отпор, какого не видели нигде и никогда! Остановим их!
— Остановим! — взревели войска.
Гарольд кричал, задрав бороду, вскинув к небу руку; он кричал, что Саранча захлебнётся, будет отброшена, раздавлена, — а глаза у него были такие же, как в тот момент, когда он просил меня увести из Королевства его сына.
Он не верит в победу, поняла я. Все эти войска, может быть, помогут продержаться несколько дней… Но Саранчи неисчислимые полчища.
Прячась за спинами плечистых вооружённых мужчин, я незамеченной вернулась в замок. Во всяком случае, мне хотелось верить, что меня не заметили. Верхние этажи ещё хранили хотя бы внешний порядок — не громоздилась как попало мебель, не летали подхваченные сквозняком бумаги, не валялись в углах кучки обглоданных птичьих костей. Я искала кабинет Оберона, и я его нашла — хотя он выглядел совсем не так, как мне помнилось.
Тяжёлая штора прикрывала книжный шкаф. В углу стояла тренога с чёрной доской, похожей на школьную. На деревянной скамейке лежала клетчатая шкура — я вспомнила, Оберон называл её шкурой бебрика. На ней хорошо бы играть в шахматы…
В стене темнела полукруглая нора. Видно было, что и там никто не жил — проём был затянут паутиной. Где сейчас Дора, крыса-уборщица с подвязанным к спине хвостом…
О чём я думаю? Где сейчас сам Оберон, да что же здесь случилось, кто мне ответит на этот вопрос?!
Я опустилась на колени, коснулась щекой шкуры и погладила её трясущейся рукой. Очень хотелось реветь, слёзы подобрались уже к самому носу; я с преогромным усилием взяла себя в руки.
Быстро темнело. Из окна город был как на ладошке. Тёмный город, только где-то горел пожар. Последние отблески заката отражались на куполе Храма-Музея. С трудом открыв раму, я распахнула окно.
Почти сразу, не дожидаясь приглашения, на подоконник плюхнулась чёрная птица. Покосилась на меня глазом-бусинкой, оглядела пустую комнату и, соскользнув с подоконника внутрь, обернулась Максимилианом.
— Он не хочет тебя в союзники, — сказала я без предисловий. — Или ты мне здесь, сейчас объяснишь, что случилось, или…
Он и глазом не моргнул.
— Видала, кто пришёл?
— Да…
— Теперь-то Гарольд точно меня не примет. У него есть другой, хороший и приятный союзник — принц-деспот. — Максимилиан беззастенчиво поковырялся в носу.
— Он сошёл с ума, — пробормотала я. — Гарольд рехнулся.
— Лена, признайся: Гарольд никогда не был очень умным.
— Зато он всегда был порядочным… — Я хотела добавить «в отличие от тебя», но удержалась. Я поймала себя на том, что разговариваю с некромантом, как с другом; он единственный из всех помнил Оберона. И он не заключал, подобно Гарольду, союза с принцем-деспотом, который много раз пытался меня убить и ещё попытается. Он был какой-то… человеческий.
— Кто выпустил принца-деспота из тюрьмы? — спросила я отрывисто.
— Никто. Он сбежал. Надо сказать, принцесса Розина моментально расторгла их брак и удрала с каким-то бывшим пиратом.
— Как Оберон допустил, чтобы принц-деспот… — Я поперхнулась. — Послушай, я не могу больше ждать. Если ты знаешь, что с ним случилось, — говори!
Он с готовностью кивнул:
— Я затем тебя и позвал… Давай переберёмся ко мне в замок.
— У тебя и замок есть?!
— Ну… маленький. Это недалеко, только надо лететь по воздуху.
Я подпрыгнула. Повисела над полом, медленно опустилась. При мысли о том, что придётся лезть в окно и взлетать — впервые после перерыва — прямо над пропастью, надо рвом со вбитыми кольями, — делалось очень кисло.
— Что я забыла в твоём замке? Мы здесь не можем поговорить?
— В моём замке, во-первых, спокойно и никто не помешает. Во-вторых, там полно хорошей еды и питья. В-третьих… Я-то отлично помню, как к тебе относится принц-деспот. Ты не боишься ночевать с ним под одной крышей?
Он сидел в оконном проёме, устроившись так удобно, что при взгляде на него тоже хотелось сесть, раскинуться, расслабиться; внизу, в темноте наступающей ночи, горели костры, грохотали сапоги, кто-то командовал, кто-то ругался.
— Не боюсь, — сказала я, нарочито поигрывая посохом. — Я ничего не боюсь, так и знай.
— Тогда полетели, — он перекинул ноги через подоконник, свесил их из окна. — Держись за мной, сейчас темно, никто нас не заметит…
И соскользнул с подоконника.
У меня заныло в животе. Я вспомнила, как последний раз мы летали с Обероном; я держалась за его руку, сперва висела, как мешок, а потом выправилась…
Когда решаешься на что-то, в какой-то момент надо перестать думать. Принял решение — и вперёд; я взобралась на подоконник. На мне по-прежнему были кроссовки, джинсы, рубашка с короткими рукавами, ночью в небе я замёрзну…
