Вера Петрук - Последний Исход
— Мы что-то делаем не так, — однажды сказал Сейфуллах, когда они сидели вдвоем в Земляном Зале и наблюдали, как ученики Аттея пытались преодолеть насыпной вал с препятствиями. Аджухам парил ноги в чане с целебным маслом, который принес Веор, а Регарди чистил сапоги — отчасти, чтобы занять руки, отчасти, чтобы прогнать воспоминания об Огненном Круге и Школе Белого Петуха, которые всегда нападали на него в тренировочных залах Пустоши.
— Немного терпения, — попросил он. — Я найду подземные ходы, которые ведут наверх. Возможно, еще раз поговорю с Веором.
— Ты можешь проползти на брюхе весь Озерный Зал, нюхая каждый угол, и ничего не найдешь, — фыркнул Аджухам. — И серкеты тебе ничего не скажут. Нужно действовать по-другому.
— Сомневаюсь, что жрецы «по-другому» расскажут, как попасть в башню, — Арлинг истолковал слова Сейфуллаха по-своему. — У нас еще есть немного времени. Когда его не останется, тогда и начнем войну.
— Вот сижу и гадаю, каким местом ты думаешь, — сердито пробурчал Аджухам. — Ты их пытать что ли собрался? Я не сомневаюсь в твоих боевых способностях, но пока ты будешь убивать себя, сражаясь с армией серкетов, меня прикончат первым. А я не могу умереть, потому что враг жив и продолжает уничтожать мою страну. Мы с тобой тут застряли, а Маргаджан времени даром не теряет.
«Мне кажется, или ты меня упрекаешь?» — подумал Арлинг, но Сейфуллах продолжил:
— Мер делиться на тех, кто проигрывает, и тех, кто выигрывает. Я свою долю проигрыша получил сполна. Мой отец говорил: «Если не получается идти вперед, иди назад». Я скажу тебе так. Если ты не можешь найти путь наверх, ищи путь вниз. Ты пробовал проникнуть в ту комнату, где они проходят «пороги»? Ты говорил, что она затоплена, но, возможно, из нее есть проход, который ведет наверх. Если серкеты проводят там церемонии, то они должны как-то готовиться к ним. Я ни разу не видел, чтобы Скользящие заходили в ту комнату из Озерного Зала. Только, когда приводят учеников на испытания. Значит, они пользуются тайным ходом. Тебе нужно обследовать то место.
— Для этого мне придется убить хотя бы одного серкета, — едко ответил Регарди. Оказывается, он успел отвыкнуть от «поучений» Сейфуллаха.
— Брось, — махнул на него рукой Аджухам. — Перестань думать задницей. Не все нужно делать силой. Попробуй их расспросить.
— Сомневаюсь, что Веор добровольно расскажет мне о тайных путях.
— Арх! — всплеснул руками Сейфуллах. — Такое впечатление, что это ты переболел смертельной болезнью, а не я. И твои мозги покрылись плесенью. Разве только серкеты ходят в ту комнату? А как же ученики? Многие уже прошли большую часть «порогов». Думаю, они успели запомнить там каждый угол. Вот и спроси их, есть там дверки или нет.
— Не думаю, что они станут откровенничать с чужаком, — поморщился Регарди. — Они все-таки к посвящению там готовятся, а не книжки читают.
— «Не думаю», «сомневаюсь», — передразнил его Аджухам. — Время идет, но кое-что не меняется. Придется, все делать самому.
Арлинг пожал плечами, не веря, что предложенный вариант может быть полезен. Несмотря на то что он жил в одной комнате с учениками Аттея, привыкнуть друг к другу они так и не смогли. Молодые кучеяры относились к нему настороженно, видя в нем чужака из другой страны и школы. Когда он заходил, они умолкали или переходили на шепот. Их подслушать было не трудно, но ничего важного в их вечерних беседах халруджи не узнал.
Однако Сейфуллах не оставил свою идею, и весь следующий день провел с учениками в тренировочных залах. Регарди не следил за ним, занятый изучением свитков в библиотеках Пустоши. Бумага была гладкая и тонкая, и ему удавалось прочесть в лучшем случае заголовки. Они были украшены декоративными письменами с рельефным узором, который легко «читали» пальцы слепого. К его великому сожалению, большинство свитков содержали молитвы и религиозные тексты о Нехебкае. И хотя было понятно, что в библиотеке для учеников не могли храниться книги с описанием тайных ходов Пустоши, в глубине души он надеялся найти архитектурные планы крепости или сведения о ее строительстве, которые могли бы подсказать, где держали пленных.
Разочарованный результатами дня и чувствуя неумолимый ход времен, Арлинг уселся на каменный берег подземного озера, сняв сапоги и опустив ноги в холодную воду. Чтобы занять руки и отвлечь голову, он принялся чинить брюки, надеясь, что за работой придумается что-нибудь полезное. Обращаться с иглой для шитья он научился гораздо позже, чем с иглой для метания в горло противника, и всем сердцем ненавидел это занятие. После Туманной Башни он сжег свою одежду, надев запасные брюки, которые уложил в тюки еще в Иштувэга, но за время перехода по такыру они успели порядком обтрепаться. То ли Вулкан, который поделился с ним одеждой, продешевил на ткани, то ли пустынные пайрики висели на нем всю дорогу, проделав в ткани множество ненужных отверстий, но по приходу в Пустошь, одежда нуждалась в хорошей починке.
Был глубокий вечер. Белая плесень на стенах, по которой серкеты отмечали время, почти перестала светиться, означая приближение ночи. Озерный Зал опустел, и по мостам бродило лишь несколько Скользящих. Очевидно, их мысли были настолько греховны, что они собирались ходить до утра.
Вода в подземном озере была холодной, даже ледяной, но Арлингу было приятно. Голова гудела от напряжения, и наверняка бы лопнула, если бы не спасительный холод, поднимающийся от ног по всему телу. Халруджи раздумывал о том, чтобы погрузиться в воду целиком, когда услышал быстрые шаги. Через секунду к звукам присоединился запах, и он узнал Цуфа, одного из учеников Аттея.
Затаив дыхание, чтобы не спугнуть кучеяра, Регарди наблюдал, как тот уселся в сале от него и тоже хотел было свесить ноги с берега, но передумав, поджал их под себя. Кучеяры, которым с детства прививали глубокое уважение к воде из-за ее недостатка, никогда не могли позволить себе бездумно болтать в ней ногами. Но, возможно, Цуфу было просто холодно. Итак, Сейфуллах не смог ничего выведать сам и прислал к нему Цуфа, надеясь, что получится у Арлинга. Аджухаму всегда было важно сохранить лицо. Регарди быстро перебрал всю информацию, которую знал о Цуфе. Не очень решительный, немного завистливый, он преувеличивал собственные слабости и не видел своих возможностей. Удивительно, как Аттей вообще разрешил ему проходить Испытание Смертью. Цуф был единственным из всех новых учеников, который не прошел ни одного «порога». Интересно, что делают серкеты с теми, кто не справлялся с предварительными испытаниями? Отсылают обратно, обрекая на позор до конца дней? Впрочем, за неудачу Цуфа можно было зацепиться.
