Убить Ланселота - Басирин Андрей
– Ваше магичество, не пейте больше. Уж больно вы чудесите много.
– А, пустяки… Хмель, боль, усталость – все в моей власти. Смотри.
Маг прищелкнул пальцами. В голове Истессо пронесся ледяной вихрь. Пьяный дурман растаял, и…
… в хижине стало неуютно.
Взгляды стрелка и шарлатана встретились. Истессо содрогнулся. Глаза Бизоатона наполняло любопытство коллекционера, встретившего редкую бабочку.
– Знал бы ты, Ланселот, как долго я тебя искал… Целых двадцать три года.
– Ланселот? – Имя это вызвало в памяти Хоакина смутный отклик. Но кому оно принадлежало, Истессо вспомнить никак не мог.
– Ты очень опасен, Ланселот. Очень. Но отныне звери великие будут спать спокойно.
– Я не понимаю, ваше магичество. При чем здесь звери?
– Уже ни при чем. К счастью.
В пальцах Бизоатона блеснула медовая жемчужина. Шарлатан поднялся:
– Извини, мой мальчик, но этого требуют государственные интересы. Сам понимаешь.
– Ваше магичество! Стойте! Я…
За окном сверкнула молния. Жемчужина в пальцах Фортиссимо разлетелась облачком сияющей пыли.
Хоакин отнял руки от лица:
– Так, значит, сто лет?
Фея промолчала. Да вопрос и не требовал немедленного ответа. Сто лет, тут уж ничего не попишешь.
– А с разбойниками что?
– О, с ними все хорошо, – оживился огонечек. – Просто великолепно.
– Их стало больше?
– Да. В Деревуде нынче около трехсот стрелков, И время от времени приходят новые.
Хоакин с невольным уважением покосился на черную книгу. Ты бессмертен, Алан Квота Квинта-Ля, подумалось ему. Где-то в Деревуде бродит твоя инкарнация – чудак в плаще с цветными лентами и шляпе с пером. Китарок за плечами, а в голове – ветер и обрывки чужих песен.
– Хок, нам надо поговорить.
– Так говори. Я слушаю.
Маггара беспокойно закружилась перед лицом Хоакина. Ей было неуютно. Сцена эта повторялась из чиха в чих, и фея заранее знала все, что будет сказано. К счастью, Маленькому Народцу слово «безнадежность» незнакомо.
– Хоакин, тебе надо бежать отсюда.
– Куда?
– Не знаю. Ты должен снять проклятие.
– А стрелки? Как же я их брошу, Маггара? Я ведь не могу их предать.
Фея закусила губу. Фортиссимо все рассчитал великолепно. Хоакину не уйти из Деревуда: сперва его удержит любопытство, затем ответственность. К тому времени, как он поймет, в какой ловушке оказался, придет время нового чиха.
– Но ты же их не знаешь!
– Беглого Монаха, Романтическую Подругу, Верзилу?
Истессо перелистал книгу. Картинки, которые когда-то показывал ему Алан, изменились. Абстрактных персонажей сменили реальные люди. В разбойный септет входили Такуан, Дженни, Требушет. Возглавлял их сам Истессо.
– Хок, может быть, передумаешь? Уйдем отсюда, Хок!
– Нет.
– В Циркон? Ты же так хотел попасть в Циркон, Хок!
– Нет. Мне интересно: справлюсь ли я с капитанством?
Фея погрустнела.
– Ладно, упрямец, – передернула плечиками. – Оставайся здесь, раз так хочешь. Я же пойду спать.
Загремела крышка.
– Но имей в виду, – донеслось из чайника, – ты заедаешь мою молодость.
– Чего-о?
– Что слышал.
И вдруг запела:
Стрелок не выдержал:
– От глупых шуток я устал! Маггара!
Послышался девичий смешок.
– Вот чудачка, – рассмеялся Хоакин. – Может, все-таки одеяла, а не идеала?
Ответа не было. Свои поэтические излияния даже сама Маггара не всегда понимала. Хоакин бережно переставил чайник за занавеску. Сам же забрался с ногами на кровать и раскрыл черную книгу. Завтра ему многое предстояло переделать.
– Спокойной ночи, кроха.
– Спокойной ночи, – приглушенно донеслось из-за занавески. – И, Хок, знаешь что?
– Что?
– Я тебя люблю, мой бестолковый верзила.
Глава 3
КТО РАЗБОЙНИК, А КТО ПОГУЛЯТЬ ВЫШЕЛ
Утреннее солнце запуталось в ветвях сосен, и многоцветной радугой вспыхнули мириады росяных капелек. Трясогузка перепорхнула с ветки на ветку. С ее точки зрения, день начинался великолепно. Вот только прячущемуся в ветвях дозорному было не до красот природы.
– До соль ми, маэстро Джон! То есть, зверь возьми. К нам глиссирует карета.
Кусты волчьей ягоды зашевелились. Вынырнула нечесаная борода:
– Че?
– Препоясанный мечом. Знатная субдоминанта, говорю. Ограбим богатых, раздадим бедным… или как получится. Надо оповестить капитана.
– Че?
Над Деревудом неслись ликующие звуки. «Ту-ру-ру! Ту-ти-ру-ру! – выводил рожок. – Вас ограбят поутру!»
– О боги! – вскричал форейтор. – Никак разбойники?
На дорогу перед каретой спрыгнул голенастый человек. За его спиной торчали рукояти двух мечей. Приглядевшись, форейтор понял, что ошибся. Второй меч был грифом китарка.
– А ну стоять! – приказал Реми Дофадо.
– Тпру! – засуетился форейтор. – Тпру-у-у, окаянные!
Лошади замерли.
– Уже стоим, господин разбойник. Уже. – Форейтор выхватил куцую шпажонку, нацепил шляпу с пером и спрыгнул на тропинку. – А теперь выходи на бой, негодяй. Графа с графиней буду защищать, презрев собственную безопасность.
– Ну вот, милочка, – донеслось из окна кареты. – Умались. Я же говорил, что здесь водятся разбойники.
– Хоакин Истессо? Что ты говоришь, суслик? Да он просто душка!
Зазвенели шпаги. Мимо окна пронеслась щекастая физиономия форейтора.
– Требую надбавку, – успел выкрикнуть он. – Пять монет.
– Не давайте ему, – предупредил Реми. – Безобразная техника фехтования. Кто вам ставил руку, сударь?
– Мессир Туше. – Форейторские усики вновь ринулись в атаку. – Смею вас заверить, он лучший.
– Охотно верю. Ремиз!
Зазвенела сталь. Форейтор истошно заверещал:
– Йо-хо-хору! Йо-хо-хору!
– Не сдавайтесь, Том, – замахала из окошка графиня. – Даю шесть монет!
– Поздно, сударыня.
В окошко кареты просунулась радостная физиономия Дофадо. Одно из полей его шляпы было наполовину срублено шпагой и свисало подобно уху спаниеля.
– Добро пожаловать в Деревуд, господа. С этого мгновения вы наши гости.
– Право, это как-то неожиданно. – Граф брезгливо выпятил нижнюю губу. – Том, где ты, проходимец? Так-то ты защищаешь честь и имущество хозяина?
– Я здесь, ваша светлость, – простонал из кустов форейтор. – Негодяй тоже обучался у мессира Туше. О, какой позорный пинок моей репутации!
– Ничего, ничего. Не открывайтесь на выпаде, сударь. А теперь, ваши светлости, прошу следовать за мной. Капитан Истессо ждет вас.
Бум.
Бум-бум-бум.
– Капитан! Капитан Хок, проснитесь! Вставайте же наконец!
История повторялась. Хоакин спал сладким сном и в изголовье его лежала черная книга. Раскрыта она была на развороте с июньским календарем гостей Деревуда. Вчера Истессо убил полночи на то, чтобы заполнить таблицу. Маэстро Квинта-Ля недаром говорил о сезонной ограбляемости. Несколько формул, открытых им, позволяли с точностью рассчитать, кого встретят разбойники в тот или иной день.
За прошедшие сто лет формулы не ошиблись ни разу. Тем не менее клеточка, соответствующая сегодняшнему дню, была пуста. Разбойники не ждали никаких гостей.
Сосны по сторонам дороги кружились в танце. Те, что подальше, вальсировали степенно, медленно, ближние выплясывали польку, уносясь вдаль со сверхъестественной быстротой. Карета мчалась сквозь лес, в самое сердце разбойничьего Деревуда.
