Вероника Иванова - Нити разрубленных узлов
Обзор книги Вероника Иванова - Нити разрубленных узлов
Вероника Иванова
Нити разрубленных узлов
Закрыть глаза на занудство правил,
Сковать броню из поникшей чести,
Шагнуть навстречу посмертной славе?
Всё — только вместе. Да, только вместе!
Сомнениям перерезать горло,
До крови взбить душевное тесто,
Чтоб прочь из кадки плоти поперло?
Всё — только вместе. Да, только вместе!
Забыть себя до поры, до часа,
Когда умрет ветхий пепел мести
И будет не с кем уже прощаться?
Всё — только вместе. Да, только вместе!
Идти по трупам чужих желаний
Туда, где стынет святое место,
Рубить соблазнов пустые длани?
Всё — только вместе. Да, только вместе!
Вершить ошибки и ставить точки,
Нести по свету дурные вести,
Искать и прятать… Всё — в одиночку?
Нет, только вместе! Да, только вместе!
Узел первый
— Снег слишком чистый.
Слова улетают в колкую пустоту морозного воздуха. Далеко-далеко. По крайней мере, благополучно добираются до вечнозеленых свечек мериссы, стройными рядами окаймляющих лужайку перед особняком. Летом эта поляна наверняка беспощадно атакует глаза местных жителей яркими пятнами цветников, а сейчас всего лишь убаюкивает взгляд нетронутой белизной снежного ковра.
Убаюкивает?
— И ровный. Словно нарочно выгладили.
Имеют ли смысл мои размышления вслух или вовсе ничего не значат для вечности, которая наблюдает за размеренно-скучным сном имперской провинции, неважно. Вон, Герто, шагающий немного впереди и вполне себе бодрствующий, даже ухом не ведет. Делает вид, что не слышит, хотя можно не сомневаться: слух у потомственного следопыта отменный. При желании легко выиграть пару монет у приезжего простака можно поспорить, что мой напарник способен услышать, как падают снежинки, срывающиеся с подошвы сапога, когда я поднимаю ногу для следующего шага. Падают обратно, на покореженный нашим присутствием белый ковер.
Или все-таки перед нами расстилается скатерть стола, накрытого для пусть и незваных, но дорогих гостей? Вполне возможно. Кому-то из здешних обитателей вскоре придется дорого заплатить за свои шалости. Без всяких скидок. Сначала — нам с Герто, потом Крылу попечения. И жаль, что во втором случае плата будет взиматься полновесным золотом, когда по совести следовало бы заменить ее на…
— Точно. Прибирались.
Герто чуть недовольно дергает пальцем. На правой руке. Указательным. Остальные продолжают безмятежно обнимать рукоять даб-дора.
Надоела моя бесполезная болтовня? Понял. Затихаю.
У меня пальцы тоже время от времени вздрагивают, но не из-за волнительного нетерпения, а чтобы чуть взбаламутить застаивающуюся на холоде кровь. Перчатки помогли бы ослабить, а то и вовсе погасить обжигающие прикосновения последнего весеннего морозца, только костяные плашки рукоятей надежнее всего цепляются за человеческую кожу, теплую и живую.
А вот прочим частям тела не холодно, скорее наоборот. Поэтому больше всего мы похожи сейчас на двух медуз с Зубастого побережья, лениво прогуливающихся по своим владениям. Ни единого резкого движения делать попросту нельзя, иначе особое двойное плетение шерстяных нитей начнет свою работу, задерживая тепло плоти и направляя его на разогрев мышц. Достаточно будет одного прыжка, пружинистого шага или оборота на три четверти, чтобы мы оказались готовы к…
К тому, ради чего сюда пришли.
Позади медленно растет хвост следов. Если обернуться и прищурить глаза, чтобы притушить белое сияние, то можно заметить легкую поземку, облизывающую пушистые края потревоженного снежного покрова. Посреди полного безветрия она должна бы настораживать, но только не нас. Я не оборачиваюсь, а Герто и подавно. Мы и без подтверждения знаем, что Кана следует за нами верной тенью, никогда не отвлекающейся на что-либо, кроме приказа. Еще три года назад я бы первым посмеялся над своей нынешней уверенностью, но, когда Либбет проснулась, все вопросы и сомнения смело в угол. Вместе с песком, который вечно норовит пробраться в дом на подошвах сапог.
Парадное крыльцо все ближе, покрытое ровным слоем снега. Выбеленное, на всю глубину. Не надо быть большого ума, чтобы почувствовать неладное, взглянув на козырек крыши, который как раз и не должен пропускать на площадку перед, двустворчатыми дверьми всякую пакость вроде воды, особенно замерзшей.
Заметали следы? Конечно. Только перестарались. Впрочем, если не присматриваться…
Лентяи из здешнего Крыла охранения и не присматривались. Зачем тратить силы понапрасну, если вокруг полно доброхотов, следящих за соседями пристальнее, чем за собственным кошельком? Что там говорила Имарр, брезгливо поглядывая в текст очередного доноса? Спокойствие, царящее в удаленном от городской черты имении, настораживало супружескую чету, совместно встретившую старость еще в ту пору, когда я был беззаботным ребенком. Все прошлые годы в просторном доме не реже чем ежемесячно собирались молодые столичные гуляки. Не то чтобы они сильно шумели или чинили другие неудобства окрестным жителям, но каждый раз старались о себе заявить. А что сейчас? Зима минула, весна скоро вовсю разгуляется — и тишина кругом. Подозрительная.
Кто-то возразил бы, что могло быть выбрано другое место для сборищ. Например, развлечения нашлись поближе к столице. Да и вообще, причин, чтобы не покидать теплую постель с утра пораньше, при желании можно найти много. Убедительных и разумных. Но только не в том случае, если чувствуешь приближение нового приступа скуки.
Жизнь вообще скучная штука. Весело бывает лишь первые разы, пока получаешь от нее тумаки, а потом, по прошествии не такого уж и большого времени, приноравливаешься делать шаг в сторону, когда назревает новая угроза благополучию. Привыкаешь выживать. И дело не в том, что враги все поголовно тупы и предсказуемы: предсказуемы и ограничены твои ответные выпады на их атаки. Проще говоря, довольно выучить пару-тройку надежных приемов, и из любых, даже самых опасных и запутанных, обстоятельств выйдешь без потерь. Ну почти.
Снег мутными змеями взвивается вокруг нас, сплетаясь в изгородь. Ажурную, но стремительно и заблаговременно уплотняющуюся в тех местах, куда направляются стрелы.
Да, наивно предполагать, что никто не попытается остановить наше приближение еще издалека. Но столь же наивно надеяться, что у нас нет на этот случай соответствующего средства обороны. Будем считать, что глухим шорохом стрел, отлетевших от непробиваемой преграды, прозвучало своего рода приветствие. И вызов конечно же.
