Дмитрий Казаков - Слишком много щупалец
Но затем налетел ветер, разорвал дымный столб в клочья, и видение исчезло без следа.
– Все, уходим, – Белокурая бестия легко вскочила на ноги. – К катерам, быстрее!
На эти двести метров я потратил больше сил, чем на целую ночь пьянства и разврата. Последнюю четверть дистанции не бежал, не шел, а плелся, точно престарелый паралитик.
Силы закончились резко и сразу.
Мы забрались на единственный оставшийся катер, Харальд отмотал швартовы, а Ангелика разобралась с системой управления. Зарычал мотор, я едва успел уцепиться за поручень, и гавань начала уноситься назад.
В этот момент Фьярой подскочил и принялся разваливаться на куски, как получивший торпеду в бок корабль.
– Ни фига себе… – только и проговорил я, глядя, как открываются черные провалы шириной в десяток метров, как рушатся в них дома, как море рвется в глубь суши и пожирает ее куски.
Огромная волна нагнала нас и саданула в корму так, что мы едва не перевернулись. В лицо плеснуло соленым, вой двигателя на миг сменился неприятным визгом, и я понял, что мы живы, и ветер треплет волосы.
– Фотоаппарат, – Бартоломью шмыгнул носом. – Он там остался. Жалко.
– Ничего, – подбодрил я худреда. – Шеф премию выпишет, купишь новый, еще лучше.
Остров погружался, и столб дыма, поднимавшийся над остатками горящего ангара, колыхался, как деревцо на ветру. В последний миг перед тем, как чадящие руины скрылись под водой, он вновь раздулся, стал напоминать громадное черное лицо с горящими провалами глаз. Горячий ветер принес запах пепла и произнесенное гулким шепотом слово «проклинаю…»
– Проклинай, только сдохни уже наконец! – сказал я и сплюнул за борт, в набежавшую волну, в которой Стенька Разин не постеснялся бы утопить персидскую княжну.
Нас закрутило, завертело, точно щепку в ручье, а когда все улеглось, выяснилось, что Фьяроя больше нет. Остров, служивший прибежищем древнему злобному магу, сгинул без следа.
Очень хотелось верить, что вместе с ним самим.
Эпилог
И жили они долго и счастливо.
Братья ГриммНа улице царила жара, а в кабинете шефа властвовала приятная прохлада.
Сам Арнольд Тарасович, по обыкновению, возлежал в кресле с видом выброшенного на берег кита и изучал некий документ из дюжины листков. Мы с Бартоломью сидели на стульях и ждали, когда главный редактор и владелец журнала «Вспыш. Ка» наконец обратит на нас внимание и скажет, зачем он нас вызвал.
На столе шефа лежали два номера – обычный, с моей статьей о Церкви Святой Воды, и экстренный, посвященный исключительно этой мрачной организации и ее злобным деяниям.
Вышли они почти одновременно, несколько дней назад, и мгновенно стали бестселлерами. Отдел продаж радостно попискивал, типография не успевала печатать тиражи, а бухгалтерия – считать денежки.
Ради того, чтобы это стало возможным, мне, да и Антону тоже, пришлось после возвращения в Москву, случившегося неделю назад, активно впрячься в работу. Я чуть не стер о клавиатуру подушечки пальцев, худред обзавелся привычкой засыпать прямо на рабочем месте и падать лицом на стол.
Еще бы, после мотания по трем континентам, отягощенного встречами со всякими монстрами, колдунами, чудесами и древними богами, необходимо лечить нервы где-нибудь в санатории, а не пахать, как негры на плантации.
– Ну, так вот, – шеф отложил бумаженцию и посмотрел на нас кротко и проникновенно. – Я ознакомился с отчетом норвежской службы безопасности, посвященным фьяройской катастрофе.
– Ну и?.. – не выдержал я.
– Остров ушел под воду в результате локального землетрясения. Обследовавшие дно водолазы обнаружили развалины домов, но не нашли ни одного трупа. Ирге О’Дил считается пропавшим без вести, как и еще примерно два десятка человек. О вас никаких упоминаний нет, тот катер, на котором вы удрали, найден дрейфующим в Террак-фьорде. Так что могу поздравить – работа проделана качественно и чисто.
– Служу трудовому народу, – отозвался я.
На катере мы тогда доплыли до места, где несколькими часами ранее ушли под воду. Оттолкнули посудину от берега, а сами полезли вверх, туда, где оставили джип и кучу шмоток. И успели-таки убраться от фьорда до того, как в нем появились суда норвежских спасателей.
– Да, а что с ними? – спросил Антон. – С Церковью Святой Воды?
– Сделано все, что в нашей компетенции, – шеф улыбнулся, точно большой и очень наглый кот. – В России расследование продолжается, и дело скоро дойдет до суда, в Швеции ЦСВ поспешила самораспуститься, в Норвегии не успела, и за них взялась полиция. Скоро начнутся неприятности у сектантов в Дании и Голландии, и неприятности серьезные. Ты понимаешь?
– О да, – ответил я за Антона.
– Вот и отлично. – Арнольд Тарасович поерзал в кресле. – А у вас обоих теперь по три недели отпуска.
Бартоломью заулыбался – изначально шеф хотел выдать нам всего по две.
– А у меня еще одна просьбочка, совсем маленькая, – нагло заявил я.
– Слушаю тебя.
Когда я высказался, Арнольд Тарасович пошевелил пальцами, на которых посверкивали перстни, несколько секунд поразмыслил, чтобы я слегка понервничал, и коротко кивнул.
– Можете идти, – сказал он.
– Куда поедешь? – поинтересовался Бартоломью, когда мы вышли в приемную.
– На море, – ответил я. – Загорать и таращиться на девчонок в купальниках. А ты уже взял билеты в Германию?
Наш худред слегка покраснел и отвел глаза.
– Удачи тебе в соблазнении валькирии, – Я одобрительно похлопал Антона по плечу и не стал высказываться насчет того, что шансов затащить в койку Ангелику у него меньше, чем у бабочки – напугать тигра. – Сигурд ты наш Фафнироубийца. Если что – звони. А теперь топай, мне с Танечкой побеседовать надо.
Секретарша шефа подняла на меня огромные голубые глаза, в которых смешались смущение и обожание.
– Собирайся, прелесть моя, – сказал я, дождавшись, пока Бартоломью исчезнет за дверью. – Большой босс по моей просьбе сегодня тебя отпустил, и мы с тобой едем в ресторан.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросила она.
– Я серьезен, как крокодил. Собирайся быстрее, пока я не передумал!
Нет, я вовсе не собрался соблазнить Танечку и тем самым совершить по отношению к ней большую подлость. Я просто решил, что она, пострадав от засранцев из ЦСВ, целивших в первую очередь в меня, заслужила небольшую награду. Поедим, выпьем, поболтаем, а потом я отвезу ее домой, и максимум – нежно поцелую в щечку на прощание.
Пока секретарша собиралась, я раздумывал, кого можно будет взять с собой на море…
С Дашей мы беседовали вчера, и я объявил ей, что она во временной отставке, чем вызвал поток слез и нецензурной брани. Четыре дня назад звонила барышня, с которой мы познакомились в аэропорту «Домодедово», и с ней мы условились связаться в августе, когда она вернется с Корфу.
