Мак Рейнольдс - Тайный агент. Сборник фантастических повестей и рассказов
Мимо моей головы просвистел кулак и, даже не задев первоначальной цели, ударил по другой голове — того, кто только что говорил.
Я до сих пор затрудняюсь четко восстановить в памяти последующие несколько минут. Лишь смутно припоминаю колоссальной силы удар ногой, направленный в мои ребра в тот самый момент, когда я споткнулся и упал на одно колено. Не менее смутно я припоминаю жуткий звук, как если бы об асфальт раскололи арбуз, когда нападавший, промахнувшись, потерял равновесие и врезался головой в тротуар. А также — хрипы, стоны, рычание и звуки беспорядочной возни, пока они старались хоть как–то скоординировать свои действия, пытаясь добраться до меня. И — о да! — мои собственные вопли ужаса, по мере того как все эти события происходили одно за другим.
Наконец–то я услышал, как кто–то бежит в нашу сторону.
Это были Сэм и два или три посетителя «Дыры».
Сэм что–то орал. В правой окорокообразной руке он сжимал жесткий резиновый шланг от бочки. Когда он опустил его на голову одного из нападавших — того, что был еще способен сидеть на краю тротуара, — меня передернуло.
После того как страсти немного поостыли, Сэм уставился на меня.
— У вас ни одной царапины, — обвиняюще произнес он. — Как такое может быть?
— Ни одной? — переспросил я, придерживаясь сбоку за аэрокар.
— Что случилось? — потребовал он.
— Откуда я знаю?
Сэм смотрел на меня. Как и остальные.
Очевидно, мой ответ не удовлетворил никого. Я прочистил горло и сказал:
— Похоже, они вроде как бы поколотили друг друга… случайно.
Сэм по–прежнему смотрел на меня.
— Итак, удача приходит к удаче, а? — проворчал он. — Все, что я могу сказать: ваши удачи, должно быть, регулярно сходят с конвейера.
Когда на улицу ворвались полицейские машины, вызванные Сэмом по телефону, произошло еще несколько неуклюжих стычек. Нам всем пришлось помогать упаковывать обоих налетчиков. Полицейские задали мне кучу путаных вопросов, на которые я дал кучу не менее путаных ответов, которым они явно не поверили.
Наконец я добрался до дома и завалился спать.
Следующий день был рабочим. С натяжкой можно было считать, что в редакцию я пришел почти вовремя.
Очевидно, расположение духа у Старой Головешки было не таким уж плохим. Он дал мне поручение сходить в зоопарк и написать заметку о новорожденном бегемоте. То, каким ехидным тоном он это сделал, я проигнорировал.
В течение некоторого времени я простоял рядом с бассейном для бегемотов, уставившись на новорожденного. Дальше того, что он выглядел как маленькая копия своей мамаши, мои мысли не шли.
— Как его зовут? — спросил я у смотрителя.
— Кого?
— Детеныша.
— Пока никак.
Я еще немного посмотрел на бегемотика.
— Сколько он весит? — наконец спросил я.
— Откуда мне знать?
Я бросил это дело и вернулся в редакцию, где сказал Блакстону, что никакой заметки о бегемотике не может быть.
По сравнению с тем, что было утром, его настроение упало. Он бросил на меня сердитый взгляд. На столе перед ним лежал экземпляр газеты «Ньюз–кроникл» — нашего заклятого врага. Он прихлопнул его тыльной стороной руки.
— Глянь–ка на эту сенсацию! — громко проблеял он. — На нашем собственном заднем дворе при покушении на убийство, во время вооруженного нападения, задержаны Лагз и Бенни Онассис. Самые крутые боевики в списках преступного синдиката. И что мы имеем? Ни слова о происходящем! До чего дошла наша полицейская хроника, Марс?
— Но, мистер Блакстон, я не отвечаю за полицейскую хронику, — слабым голосом ответил я.
— И слава Богу! — прорычал он. Редактор снова уставился на газету. — Лагз и Бенни! За пределами Чикаго о них редко что–нибудь услышишь. Должно быть, их послали сюда с особым заданием. Очевидно, чтобы покончить с этим… этим Чарлзом Майерсом. — Его речь стала медленной. — Чарлз Майерс? — Он посмотрел на меня, его лицо стало принимать угрожающий вид. — Счастливчик, как тебя зовут на самом деле?
Я прочистил горло.
— Чарлз.
Он закрыл глаза и долго их не открывал. Я предполагаю, он считал про себя.
Когда он их наконец–то открыл, то очень спокойно спросил:
— Почему Сачок не позвонил?
— Я забыл. Мне не пришло в голову, — добавил я извиняющимся тоном. — Прошлым вечером я был вроде как выпивши.
Он закрыл глаза еще на некоторое время. На этот раз он не считал. Его причитания походили скорее на молитву.
— Счастливчик, — наконец произнес он, — возможно, мы еще сможем что–то спасти. Почему эти два горовореза на тебя набросились?
Я покачал головой, пытаясь хоть как–то быть полезным.
— Не знаю, мистер Блакстон. Действительно не знаю.
— Подумай, не могли ли они быть старыми дружками бандитов Долли Теттера или, возможно, похитителей, которые пытались стащить ребенка Шульцев?
Не говоря ни слова, я покачал головой.
Он снова закрыл глаза.
Наконец, на этот раз не поднимая век, он произнес ровным голосом:
— Ты уволен, слышишь? Меня не волнует, что там говорит Уилкинз. Или Сачок, или я. Если он не позволит мне тебя уволить, я подам в отставку. Забирай из стола свои манатки и убирайся отсюда вон, ты слышишь?
Я подошел к своему столу и пристально его осмотрел. Ничего такого, что нужно было бы забрать с собой, там не было.
Поэтому я покинул комнату городских новостей и направился к лифтам.
Как всегда запыхавшаяся, меня догнала Руфи.
— Ох, мистер Майерс, я поймала вас как раз вовремя. Вас как можно скорее хочет видеть мистер Уилкинз.
Я задумался. А стоит ли беспокоиться, чтобы увидеть Уэнтуорта Уилкинза еще раз? Возможно ли, что мне удастся спасти работу? Нет. На этот раз Старая Головешка действительно меня достал. Даже если Уилкинз и заступится, долго продолжаться это не может. Не с Блакстоном на моем хвосте. Будь я даже приличным репортером, ожидать, что я смог бы выстоять против собственного редактора городских новостей, было бы глупо. А посему — какой толк? Он уже дал мне понять, в чем заключается редакторская немилость — Армия Спасения и новорожденные бегемоты.
Тем не менее я направился к кабинету Уилкинза. Как только я встал перед дверным экраном, замок тут же щелкнул.
Когда я вошел, миссис Паттон поспешно произнесла:
— Мистер Майерс, мистер Уилкинз ждет вас.
Однако — «мистер Майерс». Уже не «Счастливчик».
Я зашел в sanctum sanctorum.[33]
Уилкинз сидел за своим блестящим, как зубы овчарки, столом, в окружении двух незнакомцев, которые вполне могли сойти за его близнецов. Троица живьем олицетворяла несколько миллионов долларов.
