Сергей Алексеев - Молчание пирамид
Кто из нынешних вождей владеет таким образованием и мироощущением?.. Вы столкнетесь с поиском новой формы и вам придется объявить пророком себя. Воспользоваться знаниями будущего практически невозможно лишь потому, что всякий раз повторяется ошибка из прошлого… Я хотел разорвать замкнутый круг… Когда Привратник ушел вместе с верными, мы остались втроем, и я начал все сначала. Прежде всего решил больше никогда не пользоваться стихийным притоком людей, народной полуграмотной массой, которая окружала Привратника. Увлеченная толпа быстро размывает идею и из сухого остатка строит что-то вроде бесформенного сектантского термитника. Она может вознести пророка, а потом с такой же легкостью свергнуть его и растоптать. Толпа любит выбирать и назначать пророков из своей вязкой среды… Поэтому я начал собирать только одаренных, талантливых подвижников и создал элитарный Орден Молчащих. Наш народ стал слишком говорливой нацией, а его элита — словоблудной и продажной… Но принимал и тех, кто сам приходил к пророку тайными тропами. Потом я воссоздал Тартар на земле по точному образу и подобию того древнего, погребенного пустыней. Ящер сам нарисовал, как он выглядит и какие там храмы, так что это не мое творение и фантазия… Да, в этом много сценической игры, но вспомните, как появлялись религии, храмы, изображение богов, которые мы называем иконами, распятьями, изваяниями? Ведь когда-то и это считалось не святынями, а театральными декорациями…
Самозванец оттолкнулся от стены и медленно обернулся…
Из сытого и самодовольного человека, из всемогущего повелителя будущего, коим предстал при первой встрече, он на глазах превратился в изможденного, перхающего от вечной жажды старика…
— Но мне ничего не жаль… Примите от меня Орден Молчащих и ведите его в будущее. Передам эту ношу с великим удовольствием и облегчением. А сам уйду вместе с пророками. Только при этом условии я сам открою пирамиду.
— Не приму, — подавленно обронил Самохин. — Это не мое… детище. И мне не известна тайна зелья просветления. Власти готовы сотрудничать с вами и Орденом.
Он горько усмехнулся.
— Теперь они будут готовы сотрудничать с вами. Потому, что любая власть готова использовать будущее только для своего настоящего. И вы с этим тоже столкнетесь.
Шаркающей стариковской походкой он побрел в свое лежбище.
— Я вынужден взломать пирамиду, — вслед ему сказал Самохин.
— С сумой пророка, — покашливая, выговорил он, — я бы сделал то же самое…
Трехсантиметровые плиты облицовочного таганаита разбили кувалдами за несколько минут, обнажив серый квадрат крепчайшего бетона, от которого отскакивали со звоном ломы. Оперативники прошли по стройке и снесли к пирамиде весь инструмент, от топоров до зубил и дрелей, и все равно лишь сковыряли корку не толще хлебной.
Самохин сидел в машине на сиденье, под которым был инструментальный ящик, изображал спящего и сам наблюдал за стараниями бойцов сквозь ресницы. После визита к самозванцу он выпил три бутылки минералки, но жажда не проходила, и было понятно, что водой этот огонь не потушить. Космический телефон несколько раз принимался настойчиво сигналить, и его звук казался отвратительным, как те немногие звуки, что выворачивают душу, например, как пальцем по стеклу. Плюхач суетился возле пирамиды, отдавал команды, что-то показывал, кого-то отчитывал и изредка сам хватался за лом или кувалду.
За два часа не приученные к монотонной и специфической работе бойцы спецназа, оперативники и эксперты углубили квадрат не более, чем на вершок. Они больше мешали друг другу, поскольку одновременно долбить могли лишь два человека, однако Плюхач подгонял и тем самым создавал суету. А между тем солнце уже садилось за озеро, отчего тени разлиновали песочные газоны города — вот поднимутся плиты в пирамидах и залежавшиеся в будущем монахи выйдут в настоящее на прогулку.
Плюхач подвел к машине кого-то из своей группы и осторожно приоткрыл дверь.
— Что ты хочешь? — спросил Самохин, не поднимая век.
— Геофизики говорят, накладным зарядом можно, — сказал тот шепотом.
— Нельзя…
— Надо, чтобы появились хотя бы микротрещины. Да они сами объяснят!..
— А что будет в замкнутом пространстве?
— Ничего особенного. — Вмешался один из экспертов. — Стены должны погасить все отрицательные воздействия.
— Сейчас я тебя посажу в железную бочку, — медленно проговорил Самохин. — И стану бить кувалдой.
— Ну и что особенного?
— Выйдешь оттуда контуженным…
— Ведь это железная бочка! Бетон совсем иное!
— Но и кувалда — не двести граммов тротила…
— Можно уменьшить заряд…
— Взрывать запрещаю, идите…
Геофизики ушли, а Плюхач сел в дверях, достал бутылку с водой и стал пить. Козонки на пальцах были сбиты до крови, серая пыль на лице и в волосах делала его каменным.
— Думаешь, там есть… что-нибудь живое? — он тряхнул головой
Этот вопрос побежал по косому лучу света вместе с пылью.
— Что бы такое придумать? — вслух поразмыслил он. — Люди устают, целый день без пищи… Хотя бы один перфоратор, дырку просверлить…
— Придумывай. — обронил Самохин. — У нас мало времени…
Плюхач снова ушел на стройку, однако вместо перфоратора пригнал рабов. Бойцы воспряли и улеглись на песке рядом с пирамидой. Маленькие, на вид слабосильные азиаты оказались проворнее, и дело пошло быстрее, поскольку напуганные захватом города и появлением вооруженных представителей власти, они готовы были разрушить все, что построили, только бы их насильно не возвратили на родину. Они умудрялись работать сразу вчетвером, над головой друг друга, без тяжелых ломов и кувалд, а всего лишь с молотками и зубилами.
И все равно до всеобщего подъема в Ордене было не успеть.
Из машины Самохин не мог видеть берега озера, где обычно прогуливались добровольные затворники, и понял, что они вышли из своих лежбищ лишь потому, что бойцы вскочили и встали в цепочку, отрезав таганаитовую пирамиду от Тартара. Саша возникла в поле зрения неожиданно, появившись откуда-то из леса. С испуганным изумлением она посмотрела, как долбят бетон, покрутила головой и точно направилась к УАЗу.
Самохин не сумел даже сделать вид, что удивлен или рад: диалог с самозванцем спалил всякие чувства, оставив лишь жажду. Он молча взирал на нее сквозь щелку прикрытых век с каменным спокойствием.
— Что вы здесь делаете? — воскликнула она, заскакивая в салон. — Зачем они ломают храм?
Должно быть, и у нее в этот миг не было простых земных чувств, притягивающих людей друг к другу.
— Они не ломают, — отозвался Самохин. — Они делают вход.
